Книга Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я хотел бы, чтобы в тот день, когда я предстану перед Господом… чтобы Он улыбнулся мне. А если бы тебе пообещали исполнить одно желание, что бы ты загадала? — тут же спросил я.
София взглянула мне в глаза и, не раздумывая ни секунды, ответила:
— Чтобы твое желание исполнилось.
Я едва не рассмеялся, но тут же понял, что она говорит серьезно. Мы долго сидели с ней в тот вечер, взявшись за руки. Во всяком случае, долго по нашим с ней меркам.
Наконец она спросила:
— Ты сомневаешься в том, что Господь улыбнется тебе?
— Я совершил в своей жизни кое-что такое, чем нельзя гордиться, — признался я.
— Но ведь Господь прощает все, верно?
— Думаю, это зависит от того, какой путь в жизни ты для себя избираешь.
София пожала плечами.
— Но как можно выбрать неправильный путь… если ты стремишься вернуться домой, к Нему?
Я смотрел на нее, но ответа у меня не было. Она в очередной раз поразила меня мудростью, которой просто неоткуда было взяться у маленькой девочки…
София два раза зевнула, и я позвал сиделку, чтобы та проводила девочку в ее комнату.
— Сладких тебе снов, — пожелала она мне на прощание.
— И тебе тоже, красавица моя. Увидимся завтра, — ответил я и поцеловал ее в гладкий лобик. До конца своих дней я не забуду чудо ее улыбки.
* * *
За все пятьдесят семь лет жизни похороны Софии стали для меня самым тяжелым и страшным испытанием. И судя по боли в глазах Беллы, для нее тоже.
По вполне понятным и очевидным причинам мы с Беллой вновь стали еженедельно бывать в церкви. Хотя служба всегда была величественной и возвышенной, в глубине души я сознавал — подсознательно или интуитивно, как хотите, — что Господь присутствует не только у алтаря или на скамьях для верующих. Подобно воздуху, которым мы дышим, Он существовал во мне, вне меня и вокруг меня. Я чувствовал любовь Господа в явлениях природы, смехе внуков и грохоте прибоя у «Хижины Фло».
«Господь — средоточие ВСЕГО, и нет ничего такого, где нельзя ощутить Его любовь», — решил я.
* * *
Как-то ночью я сидел на постели, сражаясь с безжалостным и неумолимым недугом под названием бессонница, что продолжалось вот уже целую неделю. Я долго смотрел на Беллу, потерпел очередное поражение в сражении с унитазом и даже попробовал заняться головоломкой, но понял, что не могу сосредоточиться. Хотя бессонница и представлялась мне проклятием, во многих отношениях ее все-таки можно было счесть благословением. Пока весь остальной мир пребывал в забытьи, я получал в свое распоряжение драгоценное время для того, чтобы заглянуть себе в душу и произвести переоценку ценностей, поскольку при дневном свете обычно хватает других забот. И вот когда я стал молиться и просить Господа прийти в мою жизнь и помочь мне, то вдруг понял, что на самом деле Господь гораздо ближе ко мне, чем я полагал.
Оглядываясь на прожитую жизнь или глядя в недолгое будущее, что мне еще предстояло, я уразумел, что у меня остаются только два пути. Первый, которому не было видно ни конца ни края, — путь бесконечной горечи, печали и страданий. И второй, идти по которому я намеревался до последнего вздоха, — путь сострадания, надежды и решимости помогать ближнему. Вне зависимости от состояния своего угасающего тела, я стоял на том же перекрестке, что и каждое человеческое существо. Подобное открытие внушает смирение, согласитесь.
Сравнивая себя с другими, я понимал, что мне, в общем-то, не на что жаловаться — как тому старику, который потерял дочь, зятя и троих внуков в роковой автокатастрофе. Когда его спросили, как он собирается жить дальше, он ответил просто: «Господь знает, что делает. Это лишь вопрос веры».
Вера… Так или иначе, но все ответы на требования жизни всегда и неизменно сводятся к вопросу веры.
Перед моим мысленным взором вдруг встало лицо матери. «Говорят, что вера слепа, — сказала она однажды, — но сердце не может быть слепым. Люди заблуждаются, полагаясь на чувства, которые могут подвести их в любой момент. Но я не такая. Я верю, что сердце видит все. И знает все. В моей жизни случались вещи, которым невозможно было найти логическое объяснение. Но в нужный момент события прошлого представали в своем истинном свете, я понимала их смысл и думала: «Вот теперь я вижу!» Но, опять же, видела я не глазами. Все на свете происходит не случайно, всему есть своя причина, и я старалась, чтобы каждый день мои намерения были чисты. А остальное — в руках Божиих, поскольку Его воля неизмеримо и неизменно сильнее моей. Точно так же, как невинное дитя верит в Деда Мороза, так и я знаю, что Спаситель всегда со мной. По мере того как шли годы, мне все труднее было поверить в то, что я видела глазами, а не сердцем. Просыпаясь утром, я знала, что Господь благословляет меня новым днем. И все, что мне остается, это верить».
Эти простые слова тронули мою душу, и мне даже стало жаль тех, других людей, которые не обладали мудростью моей матери. И я принял материнскую веру, а вместе с верой — и надежду, что в свое время сумею передать ее своим детям.
Вера… Думая о том, какое место я занимаю в нынешнем мире, я спрашивал себя, в чем она заключается, моя вера. Я обрел Бога после Вьетнама, а прежде попросту не мог найти себя. Но зато с того момента я стал олицетворением Американской Мечты. Господь благословил меня замечательной женой, красавицей дочерью и двумя здоровыми внуками… не говоря уже о двух машинах, доме и приличном заработке.
Я решил, что жизненные тяготы и невзгоды не могли не сказаться на мировоззрении и убеждениях матери. К счастью, вера, которую мы с ней теперь разделили, не только не ослабела, а наоборот — стала крепче. Теперь, когда терять мне было нечего, я понял, что должен поделиться тем, что открылось мне. Негромкий и знакомый голос зазвучал у меня в душе, говоря, что время пришло. С трудом выбравшись из кровати, я взял ручку и стопку белой линованной бумаги. Мне нужно было облечь в слова все то, что переполняло разум и сердце, и сделать это следовало как можно быстрее. Итак, благодаря проклятию бессонницы я смог очистить душу и написал:
…я считал себя верующим человеком, но со временем понял, что это не так. Как однажды сказала мать: «Религия — это соревнование за обладание Господом, соревнование по продаже веры. Но я ничего не покупаю. У меня ее и так достаточно!»
Я люблю Господа, потому что Бог и есть любовь. Для меня Господь — как воздух, которым я дышу. Он окружает меня, живет во мне и лелеет меня. Без Него я больше не могу существовать. Господь вездесущ. И бесконечен.
Бог всегда со мной. Он — мой постоянный спутник. Каждый день я стараюсь как можно лучше реализовать то, что Он дает мне. И не могу представить, что, когда мы наконец встретимся, Он упрекнет меня за это.
Мы строим свою жизнь по доброй воле и согласно собственному — бесконечному — выбору. Конец известен, и нам остается лишь жить, постоянно делая этот выбор.
