Книга Бог пятничного вечера - Чарльз Мартин

– Теперь лучше.

Джинджер стояла в сторонке, и тень разрезала ее лицо пополам. Ди выдвинул стул для Одри и жестом предложил ей сесть. Ди сел с ней рядом. Джинджер осталась стоять. На ней были джинсы и свитер, она выглядела уставшей и была без макияжа и телохранителей. Надзиратель взглянул на меня, потом на Одри и обратился к Гейджу:

– Столько времени, сколько им понадобится.

Джинджер подошла к столу почти так же, как Такс при первой нашей встрече, – неуверенно, ни на кого не глядя.

– Дайте знать, когда захотите выйти, – сказал ей надзиратель.

Женщина взглянула на меня, потом на Одри и указала на единственный свободный табурет у стола.

– Можно?

Вуд кивнул, и вены у него на руках вздулись. Она села, сложила руки и наконец заговорила. Надломленным голосом.

Женщина, которая сидела сейчас перед нами, имела мало общего с той, что свидетельствовала против меня в суде.

– Когда я была девочкой, задолго до того, как мы все познакомились, мой отец… – Джинджер закусила губу. – Он… делал плохие вещи. – Она покачала головой и надолго замолчала. Потом продолжила: – Он сказал, что я никому никогда не буду нужна, и я поверила ему. Как я могла не поверить после всего… Вот так я стала такой, какую вы все узнали в старших классах. – Она попыталась улыбнуться. – Джинджер. – Она нервно сжала пальцы.

Когда женщина заговорила, Одри накрыла ладонью вторую мою руку и теперь держала обе мои в обеих своих. Руки у нее дрожали.

– Я сказала себе, что все станет лучше, если я смогу влюбить в себя кого-нибудь… значимого. – Джинджер пожала плечами. – Кого-нибудь по-настоящему стоящего. Я прошлась по всем парням, надеясь, что кому-то из них удастся стереть… Не получилось. – Она взглянула на меня, и по щеке ее скатилась слеза. – А потом встретила тебя. И ты… ты был добр ко мне. Хуже того, я была тебе не нужна. Из-за этого я еще больше хотела быть твоей. – Джинджер опустила голову на руки, пытаясь перевести дух. Ногти у нее были обкусаны до корней. Она повернулась ко мне. – В тот вечер, когда я явилась к тебе с перстнем… – Она засмеялась. – Я стояла там, предлагая тебе то, от чего, как мне казалось, невозможно отказаться, а ты отказался. Я ушла, думая, что недостаточно хороша для тебя. – Глаза ее метнулись к Одри. – Ты отдал свое сердце другой. – Снова пауза. – Я ушла от тебя и отправилась на тусовку, где в первый раз попробовала наркотики. Проснулась с синяками на шее… – она помолчала, – и беременная. – Долгая пауза. – До сегодняшнего дня я не знаю, кто отец.

Джинджер снова перевела взгляд на меня.

– Я винила тебя и уже тогда решила, что если не могу тебя заполучить, то уничтожу. В твоем распоряжении было все: почет и уважение, слава, любовь. У меня же не было ничего. Моя жизнь лежала в руинах. Кому я была нужна? Поэтому я стала тем, чем стала. – Женщина опустила голову на руки и заговорила, глядя в стол: – Девять месяцев спустя… – Она покачала головой и снова посмотрела на меня: – Я была довольна тем, что ты гниешь в тюрьме, и посылала тебе открытки в день твоего ареста, пока тебя не выпустили досрочно и… – Джинджер громко рассмеялась, – ты… – Голос ее сорвался. – Ты сделал то единственное, что я не могла или не хотела и так никогда не сделала. – Она повернулась к Ди и протянула руку, чтобы дотронуться до его руки, но остановила себя.

Ди сидел спокойно. Слушал. Он был квотербеком в этой игре, и что бы ни предстояло, все продумал и предусмотрел.

Глядя в пол, она показала на Ди.

– А потом… вчера мой… – Она запнулась и осеклась, потом выбрала другое слово. – Далтон пришел ко мне вчера. Я думала, что смогу остаться равнодушной. – Женщина пожала плечами. – Отстраненной. К моему удивлению, он ни о чем не спрашивал, ни о чем не просил. Просто сказал, что я уже лишила его матери. – Голос Джинджер упал до шепота, она подняла голову и посмотрела на меня: – И попросил не лишать его единственного отца, которого он когда-либо знал.

Она поднялась, полезла в карман и вытащила DVD-диск, который положила на стол. Стерла рукой слезы. К ней возвращалась привычная решимость. Вуд сидел, разинув рот. Джинджер сделала глубокий вдох, после чего указала на диск и посмотрела на всех нас.

– Мои поверенные отговаривали меня от этого. – Женщина потерла висок и провела рукой по глазам, потом взглянула на Гейджа, который сделал знак в камеру над ним. Щелкнул замок, и дверь открылась.

Джинджер сунула руки в карманы и сделала шаг к двери. Приостановилась, обернулась к Одри и заговорила с нежностью, которой я никогда у нее не слышал. Боль исказила ее лицо. Женщина прикрыла глаза, и слова довольно долго висели у нее на кончике языка. Когда она снова их открыла, цвет глаз был таким же тусклым, как и цвет стального стола, приковывавшего меня к земле. Еще мучительнее, чем наблюдать, как она произносит эти слова, было слышать их. Говоря, она смотрела на Одри:

– Он говорил правду. Каждое слово. Всегда.

События, последовавшие за этим, прошли как в тумане, их хронология перепуталась. Я не помню, как Джинджер ушла, не помню, как Вуд подскочил и обнял Ди, а потом пустился в пляс по комнате, и не помню, как надзиратель сказал Гейджу, что, мол, ничего, пусть отпразднуют. Но я помню, как моя жена перепрыгнула через разделявший нас стол и ухватилась за мою цепь.

– Кто-нибудь, срежьте эту цепь с моего мужа! Освободите его! Срежьте эту цепь немедленно! Кто-нибудь, разорвите эту цепь!

Помню, я стоял в эпицентре этого бушующего вокруг меня урагана и улыбался ей.

– Одри.

Она не слушала.

– Милая.

Жена замолчала, и когда я заговорил в третий раз, мой голос вырвал ее из ада, в котором она жила все это время. Я улыбнулся.

– Одри? – Ее глаза нашли мои. – Все в порядке. Я свободен.

Помню, как она кинулась ко мне, обвила руками и ногами, спрятала лицо у меня на шее и выплакивала все то горе, всю ту боль, которая жила в ней с самого суда. Своими словами Джинджер разрезала цепи Одри, и я помню звуки боли, покидающей ее тело. Помню, как она взяла мое лицо в ладони и прижалась к моим губам, помню, как мы плакали и смеялись. Помню, слышал, как моя жена смеялась.

Это я помню.

Под пристальным взглядом восьми камер, прикованный к столу, привинченному к бетонному полу, за четырьмя двойными электронными дверьми, четырехфутовыми стенами, тремя электрическими заборами с колючей проволокой наверху и двумя сторожевыми башнями, где стоят вооруженные винтовками снайперы, я был свободен.

И там, на игровом поле, ставшем моей жизнью, моя жена пересекла боковую линию и боролась за меня.

Снова.

Глава 34

Пришедший на шум надзиратель освободил мои руки, как просила Одри, и повел нас в комнату, где мы вместе с еще несколькими тюремными служащими, включая Гейджа, посмотрели видео. Без текста, без макияжа и почти без предисловий Джинджер приступила к рассказу. Бесстрастное лицо, живые подробности и прекрасная память на даты.