Книга Среди волков - Дженнифер Линн Барнс

Я подумала о том, что собиралась попросить у Чейза, и покраснела. Нам нужно найти его, медленно произнесла я. И единственный способ сделать это — влезть ему в голову.

Я не стала продолжать. Не могла заставить себя сказать это: для того чтобы я смогла проникнуть в голову Бешеного, Чейз должен был впустить его в свою голову.

Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, поклялась я. Нам будет нужно всего несколько секунд. Ровно столько, чтобы понять, где он находится.

Он захочет, чтобы я причинил тебе боль, ответил Чейз, и его голос был очень усталым, даже у меня в сознании. Он всегда этого хочет.

Я вспомнила, как Чейз бился телом о прутья клетки в подвале у Каллума, потому что тогда для него я пахла едой. Я подумала о том, как задрожало его тело, когда запах чужого волка наполнил гостиную Каллума, и о том, что первым инстинктивным действием Соры была попытка вывести меня оттуда.

Ты не сделаешь мне больно, сказала ему я. Ты просто умрешь, прежде чем сделаешь это.

Просить Чейза сделать то, что я задумала, было нечестно. Я ощущала себя Каллумом, относясь к Чейзу как к маленькому фрагменту, который совершенно неважен при рассмотрении большой картины. Но как бы мне ни хотелось сделать все самой, связи с Бешеным у меня не было. И сама его выследить я не могла.

А Чейз — мог!

Ты должна пообещать мне, что выберешься из моей головы, сказал Чейз. Если Пренсер возьмет верх, если я не смогу победить его, ты должна будешь уйти. Я не позволю ему добраться до тебя.

Я ничего не пообещала, поскольку конечно же не собиралась покидать корабль в тот самый момент, когда дела пойдут не так, как надо. Особенно когда я сама попросила Чейза рискнуть своей жизнью.

Я не позволю ему овладеть тобой, сказала я, заталкивая эти слова в голову Чейзу с такой свирепостью, которую он наверняка ощущал всем телом, с головы до пят. Ты — мой.

На мгновение наступило молчание, и затем голос Чейза, очень хриплый, зазвучал у меня в голове: Твой? Без собственничества, пожалуйста, и каждый сохраняет свою независимость. Так? И я почти увидела, как его губы ползут вверх, складываясь в хитрую улыбку.

Да, впопыхах ответила я. Именно так.

Хорошо.

Хорошо? — переспросила я.

Хорошо, повторил он. Я сделаю это. Не оставляй меня.

Чейзу не хотелось, чтобы я услышала его последние слова, но в ту же секунду, как я их услышала, я, потеряв всякую осторожность, еще глубже проникла в его сознание и стала говорить ему снова и снова, всеми известными мне способами, что он не одинок.

Он вдохнул.

Я сделала вдох.

Он выдохнул.

Я сделала выдох.

И Чейз поплыл по воле волн. Мне следовало быть к этому готовой. Больше чем кто-либо другой я знала о раскрытии и закрытии связей, и все-таки наплыв запахов и маслянистое прикосновение змеи, скользнувшей вниз по затылку Чейза, застали меня врасплох. Его шрамы, один за другим, наливались болью, на какое-то мгновение он не мог дышать.

Ну, ну, ну… никак это наш блудный сын.

Голос был таким обычным, таким человеческим, но его звук резал Чейзу уши. Я представила его, окровавленного, разорванного в клочья, таким, каким его в тот день оставил Бешеный.

Я не твой сын, подумал Чейз. Я тебе вообще никто.

Это правда, эхом откликнулась я, и мои слова были слышны только Чейзу. Он принадлежал только самому себе, и еще он был мой, точно так же, как я была его с того момента, как мы впервые прикоснулись друг к другу. Бешеный думал, что знает все, но он не знал, что я тоже была там.

Меняйся.

Слово было произнесено шепотом, но оно являлось приказом. Это было сказано совсем не так, как Каллум говорил, когда просил Кети вернуться в человеческую форму. И не так, как я, когда уговаривала Чейза стать волком.

Тон Бешеного демонстрировал его господство. Это было жестоко.

Ты не должен этого делать, сказала я Чейзу, хотя прекрасно ощущала тот нажим, который оказывал Бешеный.

Если я этого не сделаю, он поймет, что здесь что-то не так.

Я чувствовала, как ломались кости Чейза, чувствовала, как трещала его кожа, когда он терял человеческий облик. Бешеный засмеялся.

Меняйся обратно.

Переключение забирало энергию. Это было больно. Чейзу нужно было прийти в себя.

Меняйся.

Меняйся обратно.

Бешеный не давал Чейзу полностью заполнить новую форму, сразу заставляя его переходить в предыдущую.

Остановись, захотелось закричать мне. Прекрати!

Но я не закричала. Слезы текли у меня по лицу, мое тело содрогалось вместе с телом Чейза, извивавшегося от жгучей боли. И я прыгнула и проскочила сквозь сознание Чейза в сознание Бешеного.

Паленый волос и мужской одеколон.

Вонь была ошеломляющей. Удушающей. Я попробовала проблеваться, но не смогла. Я должна была сделать это, потому что Чейз не мог. Потому что его тело было вынуждено ломать само себя, а потом собираться вновь. И так раз за разом.

Пот смешался со слезами у меня на щеках. Раскаленная добела кочерга врезалась мне в живот, в руки, в челюсть.

Меняйся.

Меняйся обратно.

Мне нужно было сосредоточиться. Я должна была узнать то, что нам было нужно сделать, чтобы Чейз снова мог выставить свое заграждение.

Защищай, приказало мне мое чувство стаи. Чейз был мой. Я должна была защищать его. Я должна была вытолкнуть Бешеного прочь. Но сначала я должна была выследить его. Я закрыла глаза. Нарисовала в своем воображении извивающуюся связь, которая соединяла Чейза с этим психом. И последовала вдоль нее к ее основе. Меня окутала влажная, оглушающая темнота, пока я наконец не вспомнила, что это значит, когда по-настоящему жарко.

Кровь. Бешеный любил кровь. Он любил власть. Его звали Вилсон.

Информация пришла сразу, в одно мгновение. Но ее было недостаточно. Я стала продвигаться дальше.

Где ты? Подумала я, зная, что он не может слышать моих слов. Скажи мне, где ты находишься.

Я увидела какую-то лачугу. И кровь. Лес. И снова кровь. Городишко — один светофор на дороге. Магазин «Хозяйственные товары Мейкона».

Тропинка, ведущая в лес.

Попался. Слово прошелестело у меня в голове, и в ту же секунду, как я услышала его, инстинкты Чейза вернулись к жизни. Попался, эхом откликнулся он. Он боролся с собой, чтобы не драться с Бешеным, не оттолкнуть его.