Книга Знакомьтесь, Гагарин! - Игорь Шенгальц

- Он же всегда опережал нас на день-другой. Наверное, успел заняться переделками в один из этих моментов. А вот как он это сделал – не спрашивайте…

Ибрагимов с минуту тщательно обдумывал эту версию, затем покачал головой.

- Если бы он стрелял из стандартных пушек, я бы еще согласился. Но оружие совершенно незнакомого принципа действия… нет! Не верю! У нас сквозная пробоина в одном из нижних отсеков. Повезло еще, что сумели уклониться, да и не успели вплотную подойти.

- Мне очень жаль, капитан. Жаль ваших людей. Я буду ходатайствовать о присвоении им наград посмертно. А семьи получат компенсации.

- Мои люди привыкли к риску, - оборвал его Ибрагимов, - и знали, на что шли. Но компенсации семьям – это правильно.

Несколько минут помолчали. Сулейман – тот вообще стоял себе в сторонке, словно его разговор не касался, только время от времени хмурил брови и сжимал кулаки.

- Получается, - осторожно начал Никита, - Горски ушел? А маячок еще работает?

- Работает, - ответил капитан. – Корабль уже начал разгон. Мы ведь яхту тоже одним залпом зацепили, и даже удачно. Теперь объект не может совершать длинные прыжки, вынужден будет идти на коротких. Не упустим!..

«Хоть одна хорошая новость за последние дни», - подумал Никита. Этот Горски основательно ему надоел. Сколько можно гоняться за ним по космосу? Наделал он дел столько, что не расхлебать. Эх, князь, не нужно было играть в следопытов, а сразу хватать Горски еще на Алдае, пока существовала такая возможность. Львов слишком увлекся конспирацией, возмечтав поймать рыбу покрупнее. А оказалось, что Горски – сам по себе если не акула, то зубастая щука – точно. Царь пруда! Нет, ошибка следовала за ошибкой, и теперь закономерный итог. Попытка абордажа сорвалась, погибли люди, с Нью-Тексасом вообще некрасиво получилось. И Сайлса жаль – хороший он человек, хоть и американец.

Поэтому никаких игр. Догнать и взять в плен, а если это окажется невозможным – уничтожить без сожалений!

- А сейчас пройдемте в шлюзовую камеру. Нужно проститься с нашими товарищами.

Никита даже обрадовался, что Даша сразу ушла в каюту. Лучше, если эта процедура пройдет без нее. Девушка и так многое пережила за время знакомства с инспектором, пусть хоть немного отдохнет, расслабится.

В капитанской рубке остались только два дежурных офицера и один техник, все остальные, включая капитана и Гагарина, спустились вниз, где их уже ждали.

Там, в узком коридоре, собралась вся команда. Люди расступались, завидев своего капитана. Ибрагимов молча шел вперед, офицеры чуть отстали, смешавшись с абордажниками: сейчас здесь не было чинов – все были равны: капитан и его солдаты. Никита думал сперва присоединиться к остальным, но Ибрагимов коротким жестом приказал ему следовать за собой.

В маленьком шлюзовом отсеке прямо на полу лежали три тела, завернутые в белоснежные саваны. Лица им закрыли, и Никита в глубине души обрадовался этому факту. Смотреть в мертвые глаза людей, погибших отчасти по твоей вине, тяжело.

Капитан прав, каждый из присутствующих знал, на что шел. И никто не мог гарантировать, что через минуту, час, день и другие не погибнут, может, еще более ужасной смертью.

Но солдаты тем и отличаются от простых людей, что стараются не думать о неизбежном. Хотя Гагарин был уверен, что каждый из абордажников, включая капитана, не раз представлял себе, как и где он умрет, перебирая в уме сотни и тысячи ситуаций, когда это могло бы произойти, но не случилось. Смерть обошла стороной тогда, но обойдет ли и в следующий раз?

Когда ты идешь на войну, будь готов с нее не вернуться. Война – не место для героев, на ней выживают осторожные, расчетливые люди. Профессионалы.

А герои гибнут.

Но сегодня произошло иное. Абордажники погибли из-за неверных разведданных. Полезли на рожон по его приказу и получили свое.

Процедура оказалась короткой. Ибрагимов произнес несколько слов, прочитал небольшой отрывок из Корана и приказал закрыть шлюзовую камеру. В помещении остался лишь один абордажник, одетый в скафандр.

Хасан вывел картинку на стены коридора, чтобы каждый мог видеть своих друзей в эти последние минуты.

Когда разница давлений нормализовалась, абордажник открыл внешний шлюз. Потом медленно и торжественно поднял первое тело и подтолкнул к люку. Мертвый воин отправился в свое последнее бесконечное путешествие. Пройдут века, а его тело все так же будет плыть в космических просторах, если, конечно, не войдет в гравитационное поле одной из планет и не сгорит в слоях атмосферы или не станет вечным спутником иному объекту.

Абордажник подтолкнул к люку второе тело, затем третье. Вскоре все было кончено.

Люди расходились молча, только Ибрагимов напоследок негромко сказал Никите:

- Главная боль командира – когда погибает его подчиненный. Постарайся прожить так, чтобы ни один твой солдат не погиб. Думай, еще думай и снова думай, и только потом действуй!..

***

Следующие несколько дней оказались очень напряженными для капитана и технического персонала, но очень скучными для Гагарина и Крыловой.

Гонки наперегонки с яхтой не требовали от инспектора и стажерки ни малейшего участия. Да и абордажная команда в подготовке к прыжкам участия не принимала, и горцы проводили свободное время, как обычно, в спортзале.

«Гордость гор» восстанавливали, как могли, но кормовую пробоину вне ремонтных доков заделать было невозможно, поэтому техники попросту перекрыли доступ к поврежденным отсекам, - и корабль потерял изрядное количество и без того малой свободной площади. Никиту и Дашу попросили потесниться и временно разместиться в одной каюте.

Крылова восприняла это известие спокойно, а вот инспектор внутренне напрягся. После того поцелуя в кафе он чувствовал по отношению к Даше нечто странное. Спроси его кто об этом прямо, он, пожалуй, растерялся бы и не нашелся с ответом, но мысленно раз за разом возвращался к произошедшему. Как теперь вести себя с ней?..

Стажерка устроилась на правой койке, отдав левую в полное распоряжение Никиты. Чувствовалось, что раньше здесь жили офицеры-мужчины. В каюте – ничего лишнего, все вещи аккуратно разложены по своим местам, чистота и порядок, разве что домашним уютом и не пахло, ровно до того момента, пока в каюте не поселилась Дарья. Теперь на стене висела репродукция известной картины «Покорители небес» Лайдера ван Дау, на полу лежал коврик, а на столике в закрепленной вазе стоял букет. Цветы искусственные, конечно, но все же цветы – первый признак, что в доме хозяйничает женщина.

Никита, привыкший за последние годы к спартанской обстановке, был даже рад на некоторое время ощутить все прелести семейной жизни, коей так часто гордились некоторые из его старших знакомых.

Впрочем, Даша не слишком-то и усердствовала, ограничившись вышеперечисленны.

Первую ночь Гагарин волновался. Он допускал, что Даша захочет большего, чем просто поцелуй. Сам он не был уверен, что личные отношения между начальником и подчиненной имеют право на существование. Все-таки он – ее шеф, хоть и временный, и со стороны это выглядело бы очень некрасиво, словно он воспользовался ситуацией.