Книга Кукушкины слёзки - София Привис-Никитина

Ирка улетела, а Неля ещё сидела, курила сигаретку, допивала маленькими глоточками кофе и думала, насколько же непутёвая Ирка благороднее и умнее душой, чем она-заласканная, залюбленная, умная, такая тонкая и звонкая Неличка!

Расплатившись, Нелечка полетела на Печерск, к Мусе. Дверь открыл Муськин папа, красавец дядя Володя был просто необыкновенный.

Стать, спокойное интеллигентное лицо, море обаяния, юмор не только в каждом слове, в каждом движении: в приподнятых бровях, в вечной полуулыбке, которая освещала всё и всех, кому предназначалась.

– О! Нелька на метле прилетела, Клеопатра местного разлива! (метла и Клеопатра были навеяны дяде Володе туго затянутым конским хвостом Нели.)

Дядя Володя прошёл в кухню, нагнулся к внуку, поднял его на руки, понёс к Мусе:

– Прощайся, сынку с матерью своей непутёвой, не видать тебе её до первых петухов! Нелька приехала в Киев, теперь она не успокоится, пока мать твою не погубит окончательно.

– Вовчик, ну что ты в самом деле? Что же девочкам и не погулять и не потанцевать! Они ж молодые! – заступилась Мусина мама.

– Они то – молодые, да я уже староват. Вот натанцует нам Муська ещё одного байстрюка, кто ж его растить будет? Им же ж некогда, у них танцы!

– У него отец есть, муж законный Мусин, что ж ты его байстрюком? Как язык-то поворачивается?

– Так муж тоже где-то танцует, я полагаю, его ж в нашем доме давненько не видно. Ладно, пойду за пивком схожу. Мы ж сегодня с тобой не выездные! Муся с Нелей на танцы, а мы уж как-нибудь с пивком и с внуком у телевизора!

Натанцевались подружки в этот вечер до упаду, бежали от кавалеров к метро так, что сердце из груди выскакивало. Успели, втащили в вагон растерявшуюся Ирку, буквально выхватив из Виталькиных объятий. Муся вышла на Печерске, а девчонки покатили дальше в свою Дарницу.

Танцы сожгли всё, что находилось в их желудках, они ввалились на веранду голодные, как волчата. Под чистыми, вышитыми Рахилиной рукой рушниками стояли разноцветные и разнокалиберные глечики и тарелочки.

Чего там только не было! Фаршированная рыбка, холодный цыплёночек, бисквит, криночка с молоком, а под подушкой, в ворохе газет тёпленькая картошечка с укропчиком и начиненная манкой и пережаренным луком куриная шейка!

Просто праздник живота! Хотелось всё это проглотить сразу, но надо было посидеть, поговорить, обсудить Ирочкины новости, по блеску её глаз можно было судить о качестве этих новостей.

– Нель! Давай откроем бутылочку вина из тех, что домой везём. Поедим по-человечески, поболтаем. А?

– А как мы её достанем, сумка же у Уки под столом, там темнота, дверь на щеколде, не будить же её: Ука, извини, нам выпить надо!

– Вот ты умная Неля, умная, а дура! Окно же открыто, ты маленькая, впрыгнешь в окно, как котёнок, а там под столом на ощупь! Что ты на ощупь сумку не откроешь и бутылку не достанешь?

– Да там бутылок этих немеряно: и горилка, и коньяк, и вино, даже шампанское, где я его там сортировать буду?

А выпить захотелось до одури, даже голод отступил.

– Ирочка! Завела дипломатичная Неля – у меня ножка болит, даже распухла, а у тебя же ноги двухметровые! Ты ножку одну перекинула, вторую за ней переставила и всё! Высота взята! Тихонечко под столик, бутылочку по фигурке на ощупь выбрала, я здесь на атасе, и бутылочку приму, и тебе помогу!

Ирочка легко перемахнула через подоконник, в комнате было темно, как у негра…, в общем, очень темно! На высокой кровати посапывала в сладком сне Рахиль Моисеевна.

Ирочка на карачках залезла под стол, рванула молнию на дорожной сумке и стала на ощупь знакомиться с ассортиментом. Выбрала самую фигуристую бутылку, выбралась из-под стола, но уже у самого окна, за секунду до освобождения её настиг тревожный шёпот Рахиль Моисеевны:

– Кто там? Вэйз мир, кто это там?

– Не волнуйтесь, Рахиль Моисеевна, это я, Ирочка, я за книжкой, перед сном почитать, вы уж извините, пожалуйста!

– Ах, Ирочка! – успокоилась старушка – ну иди, иди, читай детка, только не очень увлекайся, чтобы завтра головка не болела!

Ирочка кубарем вывалилась из окна, на вылете предательски звякнув бутылкой о жестяной дождевой слив. Нелька стояла рядом, согнутая пополам в немом смехе, идти она не могла.

Ноги были скрещены мёртвым узлом, и было ясно, что если Неля расцепит намертво сцепленные ноги, из неё Ниагарским водопадом выплеснется вся жидкость, скопившаяся в ней за сегодняшний день.

– Ну садись здесь же, садись прямо здесь, давай, Нелька, ну что ты, ей Богу!

– Не мо-о-огу! – мычала Неля, хватаясь руками за кусты смородины, не могу, трусики снять не могу!

Они долго ещё колготились, освобождая Нелю от нижнего белья, наконец, Неля счастливо присела, и тут в окно вынырнула седая Укина голова:

– Да што же это за наказание такое, што это за шиксы такие нахальные? Шоб я вас здесь в секунду не ощущала даже! Нахалки, две засранки нахальные, пысают на мой укроп! А ну, гэть отсю.

Нахальные засранки уже бежали, сломя голову, к своей ярко освещённой гавани, к своей веранде. Вдогонку им звенел молодой смех Уки.

Их смех тоже отпускать не хотел, Ирочка безудержно икала, а Неля просто заходилась хохотом, высоко вздёргивая свою легкомысленную голову.

Успокаивались медленно. В трофейной бутылке солнцем отливал коньяк, картошечка, освобождённая из последних политических новостей и героических трудовых подвигов украинского народа, была ещё тёплой.

Неля споро расставляла тарелочки на белоснежной скатёрке. Поесть Неля любила, но прелюдия сервировки – это был её конёк.

Ирочка, вскормленная слишком молодой и занятой собою матерью, впитывала как губка все Неличкины манипуляции, запоминала, восхищалась всеми этими салфеточками, свечечками.

Ей, привыкшей есть яичницу прямо из сковородки или из общей с братом тарелки пельмени по шестьдесят копеек за пачку, всё, что проделывала Неличка, казалось очаровательным откровением.

Она знала, что когда у неё будет свой дом, своя семья, она с такой же любовью будет сервировать обед или ужин для своей семьи. А пока смотрела и брала на вооружение. Ирочка смотрела на Нелю своими синими глазами и думала:

«А ведь она хорошая, Нелька! Весёлая и не вредная совсем. И интеллигентная, очень интеллигентная!»

Неля подсовывала Ирке лучшие кусочки, запивали коньяком фаршированную рыбу и фаршированную шейку.

Ирочка постигала народ и Рахиль Моисеевну через пищу. Если город она впитывала в себя через любовь, то любовь к Укиному и, отчасти, к Нелиному племени она впитывала через фаршированную рыбу.

– Он жениться на мне хочет и сюда забрать с малым. Что делать, Неля? Там же квартира, работа, школа! Я не смогу разобраться со всеми этими переменами, я в ЖЭК, когда иду-у меня всё внутри трясётся! А тут столько волокиты – это не для меня! Я запутаюсь, меня обязательно кто-то обманет и ничего хорошего в конечном итоге из этой затеи не получится!