Книга Ноттинг-Хелл - Рейчел Джонсон

Последовала пауза. Вирджиния не отвечала. Потом сказала:

— Я ищу подарок. На день рождения подружки. Не уверена, что ей понравится что-то из этого.

Подруги или подружки? Мысли потекли еще быстрее.

— Возможно, вас соблазнит что-то из белья? — спросила продавец. По магазину раздались шаги. Я оперлась о стену, чтобы не упасть. Мне было тяжело дышать. Вирджиния зашла в соседнюю кабинку и начала мерить какое-то кружевное белье — для своей подружки.

— Отличный выбор, разрешите заметить, — сказала консультант, и я услышала шорох бумаги. Затем пшик духов в сияющую коробочку, которым у «Милы» любят сопровождать покупку чего-нибудь дорогого. — Очень женственно.

Пока с карточки снимали оплату, Вирджиния прервала молчание:

— Я сюда специально пришла. Мне здесь нравится. «Мила» гораздо утонченней, чем магазин Энн Саммерс, который не просто вульгарен. Там ужасные цвета…

— Ну, думаю, вашей подруге понравится этот комплект, — промурлыкала консультант. — Я сама положила глаз на прозрачный бюстгальтер в горошек, и трусики тоже чертовски красивые.

— Mais[89] это не для нее, — весело ответила Вирджиния. — Моя подружка никогда бы не надела ничего подобного… она очень, как это по-английски… спортивная, занимается кикбоксингом, так что она носит только белые шорты. Как школьница, tu sais, comme[90] Анна Курникова! Белье для меня, — поведала Вирджиния с низким смешком, — ей нравится, когда я такое ношу, поэтому отчасти это подарок и для нее, comprenez[91]?

В какой-то момент во время признания, последовавшего за спонтанным анализом преимуществ магазина «Мила», я оцепенела от шока. Теперь консультант пыталась всучить Вирджинии трусики мальчишеского покроя, но невероятно — мое тело реагировало быстрее мозгов. Мне было необходимо уйти.

Но как мне выйти, не заявляя о своем присутствии Вирджинии?

Я быстро оделась и застегнула жилет, мягко толкнула дверь примерочной и прошла мимо соседки, как будто ее не заметила. Она с сосредоточенным видом играла с переключением скоростей резинового вибратора со стальным наконечником. Букет лилий и багет живописно выглядывали из корзины, которую она поставила на пол возле ног. Открыв дверь на Лонсдейл-роуд, я не смогла удержаться и оглянулась.

Вирджиния все еще рассматривала голубой фаллоимитатор. Наши глаза встретились, она нажала на кнопку, и фаллос завибрировал. Послышался высокий звук. Она продолжала смотреть на меня, и я почувствовала, как краснею, будто это меня застали за чем-то постыдным, не ее. Я была потрясена и немного возбуждена. Подумать только, мы были уверены, что она запала на сомнительную привлекательность рыжего Боба Эйвери, хотя вместо этого ее сразил мальчишеский задор Салли.

О Вирджинии можно говорить все, что угодно — и я, разумеется, себя не сдерживала в высказываниях, — но у нее безупречный вкус. В одежде, еде, интерьерах, домах — и теперь я не могу отказать ей во вкусе, что касается женщин и искусственных пенисов.

Я на автопилоте отправилась во «Фреш энд уайлд» и начала набирать органические продукты с витрины, удерживая в руках шишковидные сицилийские лимоны и апельсины, пока охранник не протянул мне корзину. Это был единственный раз, когда кто-то из обслуживающего персонала помог без намека, так что я благодарно ему улыбнулась.

Улыбнувшись мужчине, во мне зародилась безумная идея, может, я тоже лесбиянка, потом списала это на всплеск гормонов. Я прогнала нелепую мысль, проверила содержимое корзины и поняла, что не хватает коричных палочек, взяла их с полки, встала в очередь на кассу, сложила покупки в хозяйственную сумку, которую использую для таких целей, и отправилась в соседнюю дверь, чтобы пообедать.

— Ну, у меня есть для тебя новости, — сказала я, пока мой спутник изучал меню. Я была более собранна. Мне не нужно было меню. Я бывала здесь так часто, что знала его наизусть. Я всегда беру жареные зеленые помидоры с моцареллой, цыпленка гриль и печеную тыкву.

Но Ральф, казалось, слегка удивился, что в будний день оказался в помещении, полном болтливых дамочек за обедом, в окружении ароматических свечей, салатных мисок, зеленых низеньких стаканов и невысоких столиков из красного дерева. Возможно, это место было не совсем во вкусе Ральфа (думаю, он ходит в «Симпсонс», «Бифстейк» и «Уайтс», именно в таком порядке), но в целом здесь неплохая еда и удобно сплетничать.

— Ты передумала, — сказал он, закрыв меню и глядя мне прямо в глаза, так что мое сердце екнуло.

— Напротив, все будет так, как мы договорились, — ответила я, намеренно используя первое лицо во множественном числе.

— Отлично, — сказал он и снова погрузился в меню. — Думаю, лучше поделиться с Мими хорошими новостями. И в таком случае мне нужно выпить. Возможно, стаканчик… думаю… рейнвейна.

Я оглянулась в поисках официанта и впервые заметила двух молодых женщин, сидевших неподалеку от нас, на два столика дальше. Одна — пухленькая и светловолосая, вторая — худая и с волосами цвета сена. Обе были в защитных брюках, кроссовках, тесных рубашках и куртках с капюшоном из «Мисс Сиксти». У них был австралийский акцент, и темой обсуждения служил приближавшийся уик-энд.

Пока я махала официанту, чтобы заказать вино для Ральфа, полненькая блондинка раскрыла рот и заговорила, и мне пришло в голову, что по забавному стечению обстоятельств я обедаю с Ральфом, а не с Маргаритой. Второй раз за двадцать минут я застыла от шока и любопытства.

— И тогда его психованная жена обнаружила, что у него есть подружка и квартира, потому что он не удалял сообщения, и Анушке пришлось его бросить, — говорила блондинка. — Патрик был в ужасе, что его жена все узнала, я хочу сказать, она часто бывает в школе и все такое, и он притворился, что это кто-то другой с его работы!

Ральф оглядывал ресторан с выражением олимпийского спокойствия, которое означало только одно: он слушал так же внимательно, как и я.

— Знаешь, я думаю, если бы эта сучка, его жена, обнаружила, что он спит с учительницей ее собственного сына, она бы взбесилась, — продолжила она. — Учительница из Понсонби! Ты можешь в это поверить? Она бы закрыла всю школу! И Анушке пришлось съехать с квартиры на углу Ледброук-гроув, и Патрик приполз назад на карачках после трех месяцев изгнания к своей, — она замолчала, чтобы подобрать самое оскорбительное определение невинной Маргарите, давая возможность мне и Ральфу насладиться каждым мгновением разговора, — засранке-жене.

Хотя это было весьма занимательно, так же как и информативно, я не могла позволить времени утекать сквозь пальцы. Я знала, Ральф собирается рассказать Мими, что между нами происходит, по крайней мере частично, — Боже упаси, если он хотя бы промолвит слово о другой части, — но мне все еще нужно было немного его подтолкнуть.