Книга Лайнер вампиров - Галина Черная

— Наставления нам наших предков. В завуалированной форме, разумеется.

— И что, на целой странице было всего три четверостишия?!

— Ну да, а что такого? — вовсе не удивилась библиотекарша, тыча меня носом в очевидное. — Шац был сумасшедший и писал огромными буквами, посмотрите сами.

Действительно, почерк у стихотворца был своеобразным, буквы громоздились друг на друга, перепрыгивали и даже выезжали на соседнюю страницу, будто пытаясь доказать самим себе, кто здесь главный, вопреки разуму и элементарным законам правописания.

На первый взгляд все эти рифмованные «наставления» монахов будущим поколениям показались мне полной фикцией. Глупые, надуманные, пустые. Такими «тайнами» обычно пестрят псевдофантастические детективчики женского разлива, но к реальной жизни они имеют отношение крайне редко. Может быть, в какой-то иной ситуации я бы и относился к такому творчеству с умилением, но сейчас всё это только раздражало, потому что сбивало с логики расследования. Однако проверить их всё равно надо, чисто на всякий случай…

— А о каком кладе речь?

— О чём вы говорите?! Это же учёные-монахи, они чурались материального. — Библиотекарша наставительно поправила старенькие очки. — «Не увидишь клада, так тебе и надо!» Разумеется, речь идёт о метафизических знаниях, о древней мудрости, скрытой от непосвящённых, о передаче житейского опыта наивной молодёжи. Мы ведь сумели сохранить монастырь и сделать из него университет, который, как сокровище, и передаём из поколения в поколение.

— Да-да, конечно, — задумчиво пробормотал я себе под нос. — Значит, выискался некто, кто воспринял эти строки настолько буквально, что пошёл ради сокровища на убийство. И что же навело его на эту мысль? Грудь невесты? Снег? И самое главное, зачем выкапывать клад, если требуется тут же закопать его обратно? Бессмыслица какая-то…

— Не понимаю, о чём вы.

— Об этих стихах…

— Ну, они приводят и к кое-каким логическим выводам, ведь древние монахи всегда писали о том, что видят, но зачастую облекая увиденное в некий флёр мистических тайн. Взять, к примеру, то же упоминание снега… У нас он бывает редко, но лично я видела камень с вырезанной на нём снежинкой на какой-то из старых стен.

— На какой именно? — невольно зацепился я.

— Ах, вот это я вам точно не скажу… — чуть смутилась дама. — Мне редко приходится покидать библиотеку. Здесь моя работа, а книги моя жизнь! Я помню почти все тексты, могу с закрытыми глазами взять нужный том с нужной полки, а всё, что вне библиотечной территории… Вам лучше спросить у мадам Шуйленберг.

Мне оставалось лишь поблагодарить старейшую сотрудницу университета за содействие полиции и уже перед уходом попросить её юную помощницу снять мне ксерокопию плана территории, каковую я сунул во внутренний карман и направился в кабинет директрисы. Следствие выходило на новый неожиданный виток. Во-первых, покойница вполне могла оказаться живой, во-вторых, на самом деле быть мужчиной, и, в-третьих, преступный интерес упирался не в мифическую «месть» университету Сафо, а во вполне реальные поиски клада. То есть кто-то, прочтя то же, что и я, сделал такие же выводы — к чёрту мистику древних, даёшь их материальные сокровища!

В дверь директорского кабинета я постучал не представляясь. Когда вошёл, мадам Шуйленберг что-то старательно писала на листе бумаги, не выпуская из зубов неизменную сигару. Я профессионально успел заметить лишь начало текста: «В главное управление департамента полиции округа. Коллективная жалоба. Нам, в чисто женское учебное заведение, прислали некоего сержанта Ирджи Брадзинского, который представился геем, но совершенно…», дальше ничего прочесть не удалось, она прикрыла недописанный лист папкой и отложила с гордым видом.

— Вам что-нибудь говорят эти строки, дорогуша моя? — без лишних предисловий спросил я, протягивая листок с четверостишиями, которые записал под диктовку в библиотеке.

— Практически ничего. Как я понимаю, вы принесли старые стихи Бертольда Шаца, но он был безумен, это факт общеизвестный, и таких творений у него тонны. Почему вас заинтересовали именно эти?

— Потому, что именно их выкрала из библиотеки та самая «мадемуазель Аферман»!

— Хоть убейте, не понимаю, какой в этом смысл… — нахмурилась директриса. — Ну, положим, пару ассоциаций по тексту я могу вам указать. Вот здесь сказано: «Посмотри на грудь невесте». Все знают, что Невестой называлась самая старая башня этого университета, её построили летом в девятьсот пятнадцатом году.

— А снежинка? Ваша библиотекарша сказала, что якобы на какой-то из стен есть изображение снежинки, не могли бы вы мне его показать?

— Да, она как раз на одном из камней башни Невесты. Но, по-моему, вы занимаетесь ерундой. Я думаю, вам надо обыскать всё вокруг и найти, где прячется эта мерзавка Аферман, пока она опять кого-нибудь не убила. Или мы найдём её сами!

— Нет-нет, доверьтесь мне, милочка. Преступница что-то ищет на территории вашего университета, дадим ей возможность это найти и возьмём с поличным!

— Конечно, не все догадываются, что Аферман жива, большинство предпочтут поверить в призрака. Я на свой страх и риск убедила остальных, что исчезновение похороненной его проделки, у нас действительно раньше появлялся призрак мужчины, и старейшие преподавательницы уверяют, что в молодости даже видели его сами. Но вы подтверждаете мои подозрения, эта злодейка жива?!

— Я предполагаю подобное, но у нас маловато фактов. А что за призрак мужчины?

— По легенде это случилось в те времена, когда наше учреждение уже стало чисто женским, но сюда ещё иногда впускали мужчин. — Директриса сделала глубокую затяжку и мечтательно улыбнулась. — Один из них, некий водопроводчик, история не сохранила его имени, утомившись после долгой прочистки засора в ванной тогдашней настоятельницы университета, сел отдохнуть в кресло хозяйки и случайно бухнулся на её кота, насмерть раздавив бедолагу. За это женщины всей толпой жестоко отомстили ему, избив до смерти и закопав тело в саду. Считается, что до сих пор его можно видеть блуждающим среди деревьев и выпрашивающим прощение у каждой встречной кошки, а если та ему не отвечает, он пытается на неё сесть! Но это всего лишь старое предание, хотя и в нём есть некий нравственный урок…

Я тупо выслушал весь этот бред и посмотрел на директрису:

— Хорошо… Мне надо идти, хочу осмотреть двор. Кстати, я не видел там никакой башни.

— А вы внимательнее осмотрите левое крыло нашего университета, ибо оно до сих пор сохранило свою цилиндрическую форму. Правда, сама башня уменьшилась почти на треть, в ней поменяли крышу и переделали всё внутри. Но с внешней стороны до сих пор видна старая кладка, и там на одном из камней действительно есть схематическое изображение снежинки.

— А что оно означает? — уточнил я.

— Что угодно, — пожала плечами глава университета. — Например, то, что строительство начинали зимой, хотя закончили летом. Или фирменный знак архитектора, или случайный элемент уцелевшего декора, а может, и вообще ничего, так поставили, для балды. Точно мы это никогда не узнаем, ведь строили мужчины, да и кому это нужно?