Книга Федеральный наемник - Владимир Гуркин

Ванда, без преувеличения, вылетела нам навстречу, бросилась мне на грудь и поцеловала в губы. Это был первый наш поцелуй и проходил он на глазах у весьма многочисленной публике. Но это не помешало длиться ему достаточно долго. Затем она подошла к отцу Борису, Павлу и тоже их поцеловала. Но уже совсем не так как меня.

Я все еще находился под наркотическим воздействием поцелуя, как вдруг услышал чей-то знакомый голос.

— Да ты я вижу совсем очумел. Подумаешь, баба поцеловала. А ты уже в трансе. Эй, очнись, дорогой. Посмотри, кто приехал тебя повидать?

Я обернулся и не поверил глазам своим; передой мной стоял и широко улыбался собственной персоной Сулейман Аджоев. Одет для этих мест он был более чем своеобразно: легкие летние светлые брюки, яркая тениска на выпуск, пол лица закрывали большие темные очки. Не хнватало только косынки на шее — и портрет столичного денди на модном курорте был бы завершенным.

— Вижу не ожидал меня здесь увидеть, — проговорил Сулейман, дружески кладя мне на плечо руку. — А я вот решил узнать, как ты тут поживаешь. Не надо ли тебе чего-нибудь? — А ты не так уж плохо выглядишь. От наших ребят не отличишь. Только щетина посветлей будет. А про твои подвиги я наслышан. Молодец. — Он перевел взгляд на молодую женщину. Ванда настороженно смотрела на нас. — Я вижу ты время зря не теряешь. Какая красавица! Я бы ее у себя в Москве с удовольствием пригрел. Между прочим, в моем вкусе, люблю таких.

Внезапно выражение лица Аджоева резко изменилось, он жестко посмотрел на меня.

— Иди за мной, поговорить надо.

Я сразу же оказался в центре круга, составленного из телохранителей Сулеймана. Я узнал их, все эти физиономии я видел в его особняке, в Москве.

У меня тут же отобрали весь мой арсенал, даже перочинный ножик. Мы все двинулись по направлению того дома, который еще совсем недавно занимал Арчил.

Теперь тут по-хозяйски расположился Сулейман. За то короткое время, что он занимал это помещение, в нем многое изменилось. На полу лежал ковер, кровать была аккуратно застелена ярким красивым покрывалом. Маниакальное пристрастие Сулеймана ко всему броскому я заметил еще в Москве.

Сулейман вальяжно сел на скамью, мне сесть не предложил. Поэтому мне пришлось это сделать без его любезного разрешения. Эта дерзость явно не понравилась ему, и он недовольно посмотрел на меня.

— Мне все говорят, что Умар жив. Я отказываюсь верить этому, но потом узнаю, что это правда. Хотя ты был у него в гостях, беседовал с ним так же, как мы сейчас с тобой. Как же это так, дорогой? У нас же был уговор: я тебе деньги, ты мне Умара — живого или мертвого. Скажи мне, разве это не честная сделка?

— Убить Умара очень непросто, он очень ловкий, у него надежная охрана.

— Что я слышу, это говорит человек, который только что разгромил целый лагерь.

— Я там был не один.

— Знаю, — поморщился Сулейман. — Тебе помог Арчил. Не знаешь, где он?

— Нет. Думаю, уже далеко.

— Эй! — крикнул он.

У входа раздался какой-то шум. Я обернулся и увидел Арчила. Но в каком виде! Это было не лицо, а страшная кровавая рана. Руки связаны, он с большим трудом держался на ногах.

— Он совершил серьезное преступление, нарушил данную мне клятву. Вдобавок он убил не меньше десяти моджахедов. А мы не прощаем, когда убивают своих.

— Что ты собираешься с ним делать?

— Его просит отдать ему Арсен Газаев. Я выполню его просьбу. Кстати, он также просит, чтобы я отдал ему и тебя. Как ты мне посоветуешь поступить, так я и сделаю.

Я молчал.

Сулейман достал из кармана знакомый мне золотой портсигар и закурил.

— Перед отъездом сюда я заезжал в детский сад, который посещает твой сын. Видел мальчика на прогулке. Хороший бутуз. На тебя похож; не давал ни минуты покоя воспитательницы, та гонялась за ним, как петух за курицей. Я подумал: неужели ты допустишь, чтобы что-то с ним случилось? Нет, сказал я сам себе, такого просто не может быть. Это не в твоем характере.

— Чего ты хочешь?

— Чтобы ты устранил Умара. Он стоит на моем пути. Не буду от тебя скрывать; если бы не он, я был бы единоличным хозяином всей этой части республики. Ну а дальше… Впрочем, не важно. Но пока существует Умар, я никогда не стану тут полноценным властителем. Ты прав, он очень ловкий и сильный, поэтому я и нанял тебя. Мои люди с этим делом не справятся. А ты вместо того, чтобы выполнить задание и стать богатым, как арабский шейх, занимаешься черт знает чем. Трахаешь какую-то бабу, спасаешь омоновцев, таскаешь за собой грязного священника и придурка-дезертира. Бросай ты все эту дребедень и возьмись-ка за дело. А как выполнишь задание, я тебе помогу отсюда выбраться. Снабжу новым паспортом, тебя проведут безопасными тропами. Между прочим, тебя усиленно ищут федералы, твой друг подполковник Майоров знает, что ты находишься неподалеку и жаждет встретиться с тобой. Вряд ли тебе понравится тот прием, который он тебе готовит.

— Тебе известно буквально все.

— А ты как думал, — довольно засмеялся Сулейман. — Зря я что ли деньги плачу своим ребятам. И между прочим многим вашим тоже.

Я встрепенулся.

— Кому?

— Ну это, дорогой, я тебе не скажу. Поверь, если есть настоящие баксы, получить любую информацию не проблема. Люди будут вставать в очередь, дабы ее продать в самом лучшем виде. Или для тебя это новость?

Я неохотно кивнул головой.

— Что-то заговорились мы с тобой. Я так и не понял: отдавать тебя Арсену? Не люблю я его, не человек, а зверь. Но что поделаешь, такая уж у него природа.

— Я убью Умара, — сказал я.

— Вот это правильно. Всего-то один выстрел — и ты обеспечен на всю жизнь. Я бы на твоем месте ни секунды не колебался. — Сулейман пристально посмотрел на меня. — Это на тебя твой священник что ли так ействует. Что тебе другие: Умар, Арчил, даже я. Думай всегда только о себе. И поступай всегда исключительно в своих интересах. Брось жить иллюзией, что можно сделать мир лучше. И у тебя всегда будет все хорошо.

— Ты не Сулейман, а царь Соломон.

— А Сулейман и есть по нашему Соломон, — довольно произнес Аджоев. — Я давно смекнул: всякая истинная мудрость — очень проста. Мир испокон веков вертится вокруг двух вещей: власти и денег. Этого и надо добиваться. А все остальное само придет. — Сулейман сделал короткую, но многозначительную паузу. — В том числе и женщины. А ну приведите ее! — крикнул он своим людям.

Через минуту в комнату ввели Ванду. Она бросила встревоженный взгляд сперва на меня, потом — на Сулеймана.

Сулейман вскочил со стула, бросился к молодой женщине. Аккуратно взяв ее за локоток, он посадил Ванду на место, где только что восседал сам. Затем несколько мгновений он откровенно любовался ею.

— Такая красивая женщина — и в таком ужасном месте. Нет, этого нельзя больше допускать. У вас погиб муж, примите мои соболезнования.