Книга Скальп врага - Иван Сербин

— Слышала.

Мысли понеслись вскачь, но были они профессионально четкими, логичными. Значит, Тощий догнал-таки Америдзе? Догнал и убил из ее пистолета. Впрочем, нет. Пистолет Козак забрал позже. Но в Америдзе должны были стрелять утром, поскольку в противном случае у Кати будет жесткое алиби. Врачи подтвердят, в какое время она поступила в больницу. Минус время на дорогу. Иначе говоря, Тощий и Козак должны были встретиться сразу после того, как бросили ее на шоссе. Если стреляли в труп, экспертиза это легко установит. Значит, им пришлось оглушить Америдзе, усадить в машину, привезти на место и там застрелить. Не годится. Слишком много «но». Тощий мог Америдзе не догнать — раз. Не справиться с ним физически — два, не суметь оглушить — три. Любой из этих промахов — и весь их план пошел бы насмарку. Впрочем… чего сейчас гадать? Эксперты дадут заключение — тогда и станет понятно, что да как.

Наверное, любому сотруднику милиции присуща определенная доля безразличия к смерти. Катя не думала об Америдзе как о погибшем человеке. Или как о сотруднике ФСБ, застреленном бандитами. Это он вчера был сотрудником ФСБ, а сегодня стал значком в уравнении. Для нее, Кати. Наверно, и Лемехов не стал ей говорить все, надеясь сам выгородить Катю из этой ситуации.

— В связи с тем, что убийство относится к числу особо тяжких преступлений, мной выписано постановление о заключении вас под стражу, — закончил тем временем Гринев и, очевидно, не полагаясь на собственные силы, скомандовал: — Сержант, помогите мне задержать капитана Светлую. А я пока машину закажу в отделении. Вечерком в СИЗО отправим.

Сержант сглотнул от волнения, Посмотрел на Катю, затем на Гринева и снова на Катю.

— Так это… — нерешительно сказал он.

Катя прикинула, что вполне могла бы сейчас сбить с ног сержанта, а уж с Гриней-то справиться и вовсе невелик труд, но… побег был равнозначен признанию вины.

Это только в дурном кино главный герой шустро делает ноги, а потом ставит на уши весь город, нарывая тонну доказательств своей невиновности и устраивая показательные стрельбы. В жизни же доказательства эти суд не примет, а герою за его потрясающую прыткость и последующие подвиги навесят так, что мало не покажется. Всю оставшуюся жизнь будет париться на нарах и жалеть о том, что мама с папой вообще научили ногами двигать. И то если при побеге пуля не догонит. Спросите любого мента, он подтвердит.

В общем, Катя сочла за лучшее остаться на месте. Единственное, что ей было действительно необходимо, — помощь Димы. Не в смысле адвоката, хотя адвокат у Димы был хороший, именитый, а в смысле заботы о дочке. Катя дико за нее волновалась. Настена ведь даже не знала, что ее задержали. Зная же систему изнутри, Катя понимала: скорее всего, это надолго. В лучшем случае неделя-две. В худшем… О худшем ей думать не хотелось. И она сделала то, чего при любых других обстоятельствах не сделала бы никогда.

— Павел Васильевич, мне бы дочку предупредить, — едва ли не просительно сказала Катя.

Просить Гринева было неприятно, все равно что гладить змею или жабу.

— Сообщим вашим домашним, — официально, но безумно гордясь собой и упиваясь собственной силой, пообещал Гринев. — Сержант, отведите задержанную в камеру.

Тот потоптался рядом с Катей, спросил смущенно:

— Товарищ капитан, пойдемте?

— Ну, пойдем, — вздохнула она. — Которая тут почище?

* * *

— Все здесь, вся его бригада, — бормотал Глаз, невысокий юркий паренек из тревожной группы. — Я прям офигел, как увидел. Ты прикинь, Бокс, это ж наш кусок, а они тут собираются, прямо как у себя дома. Вообще оборзели в корень, лоси сохатые.

— Давно?

— С полчаса уже точно сидят.

Они сидели в «мерсе» Боксера, который был припаркован через улицу от ресторана «Бомбей». Метрах в пятидесяти впереди маячил потрепанный «РАФ» с зашпаклеванным передним крылом и густыми пятнами ржавчины на кузове у самых колес. Окрашен он был в оранжевый цвет с белой полосой. Через борт шла надпись: «Судебно-медицинская экспертиза». Окна затянуты грязноватыми занавесками. За рулем, надвинув кепку на глаза и старательно делая вид, что спит, устроился Плужина, — мосластый парень, которому едва стукнуло двадцать пять и который внешне тянул на все сорок.

Ход с «РАФом» Крохе подсказал в свое время Дима. Ну как, скажите на милость, толпе вооруженных пацанов подъехать к вражеской берлоге, не подняв при этом тревоги? Не на своих же «боевых конях»? Такая маскировка годилась как нельзя лучше. «Милиция» могла бы насторожить, а «экспертиза» — нечто совершенно аморфное и безобидное. Правда, тачку пришлось бы бросить сразу после выполнения «задания» — слишком уж приметна, но ведь главное — выполнить, а там хоть ползком, лишь бы живым. Команда в «РАФе» была снабжена рацией. Такая же рация лежала на сиденье «мерина».

Кроме Глаза, в салоне находился еще и Стас — один из Крохиных лейтенантов, — башковитый пацан, осторожный и внимательный.

— Манила тоже здесь? — поинтересовался Боксер.

— Он в «Царь-граде» роется, — ответил Стас. — Как сыч болотный. Не волнуйся, Бокс. Если Манила куда двинется, пацаны сбросят на мобилу.

Боксер кивнул.

— Хорошо.

Возле входа в кабак прохаживались двое часовых. Не мелькали особо, не базарили между собой, смотрели во все глаза. Что, в общем, неудивительно. Бригада Манилы всегда отличалась дисциплиной.

— Я объяснил пацанам, что делать, — добавил Стас. — Не волнуйся, Бокс. Сработают в лучшем виде.

Боксер взглянул на часы. Вряд ли военный совет продлится долго, Лева-Кон — пацан конкретный, зря языком чесать не станет, поэтому начинать надо либо сейчас, либо вообще не начинать. Уносить ноги, чтобы не засветить удачную маскировку.

При этом нужно учесть, что второго такого шанса может, и не представиться. Вся верхушка маниловской бригады в одном месте в одно время — большая удача.

Боксер поднял с сиденья рацию:

— Начинайте.

Из-за угла вынырнули двое парней, одетых под ботву — в дешевые китайские куртки, джинсы и кроссовки. Один, для понта, грыз бублик, купленный на лоточке за углом, и запивал его спрайтом. Второй предпочитал держать руки свободными. Но с виду-то ни дать ни взять пара «очкариков».

С разных сторон они двигались к «Индусу», стараясь не смотреть на своих «клиентов» — часовых. По улице текла толпа. Все-таки центр, день. Пестрые болоньевые куртки растворялись в ней, чего пацаны и добивались.

Боксер достал из-под куртки пистолет, выщелкнул обойму, проверил наличие патронов — жест символический, но крайне эффектный, — вставил магазин обратно, передернул затвор.

— Тачку не глуши, — обратился он к Стасу. — Если менты появятся — не дергайся, ты все равно не при делах.

— Погоди, Бокс, а я что, с вами не пойду? — вроде бы даже обиделся Стас.

Боксер по старой привычке прищелкнул языком — «нет». Сам-то он идти собирался. Не помешает. Надо, чтобы пацаны в него верили, знали: он за их спинами не прячется.