Книга Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

— Что же тебе такое пообещали, кот, что ты готов пожертвовать будущим своего племени?

— Не суть, зеленая. — Губы кота разошлись в кривой ухмылке, показывая белые клыки. — Все это не суть важно.

Словно сквозняк протянулся от кота к форестессе. Канкадиэль растворился в воздухе, за долю секунды переместившись за мою спину. Холодный инстинкт толкнул меня вперед, уводя от удара острейших когтей. Гаста зашипела на грани слышимости, и эти двое схлестнулись в короткой потасовке под дождем. Со стороны входа в тронный зал раздался испуганный вскрик. Я оглянулся и увидел замершую в ужасе Кевианзию. Праншаса обреченно крикнула:

— Стойте! Что вы делаете!

Где-то в астрале полыхнул призрачный свет, и раскатился гром тишины. Тьма на миг залила как внутреннее, так и обычное зрение. Когда же я проморгался, на площадке не было ни форестессы, ни харрами. Кевианзия прошептала, глядя куда-то в пустоту и заламывая тонкие руки:

— Несчастные! Свет Аскалай выжжет даже память о вас… Надеюсь, у вас двоих хватит сил выжить в Аэнто Сахане. Что же вы наделали!

— Они оба сделали выбор, — пророкотал Горотур, появившись за спиной Квази. За ним маячила Клэв. Форестесса вышла под дождь и сказала, приобняв праншасу за плечи:

— Ты ничем не сможешь им помочь, дорогая.

— Я должна попытаться. — Глаза Кевианзии закатились, и она беззвучно опустилась на руки зеленокожей девушки.

Клэв сначала не поняла, что случилось, а затем она испуганно тряхнула подругу и растерянно сказала:

— Что с тобой?!

— Неси ее в зал, — спокойно распорядился тур. — Она ушла вслед за этими идиотом и идиоткой. Возможно, у нее получится найти их в Аэнто Сахане и вывести назад, в мир живых.

Клэв сглотнула, подхватила праншасу повыше и чуть ли не бегом скрылась в стволе каньяна. Я громко сказал, останавливая Горотура, вознамерившегося последовать за ней:

— Что еще за Сахан? Что вообще происходит?

— Не сейчас, моркот, — угрюмо ответил тур. — Идем в тронный зал. Я и сам не очень понимаю, как они смогли живыми уйти в Мир падших. Лучше спроси у Пармалеса.

Мы зашли в тронный зал следом за форестессой. Бесчувственную Кевианзию уже успели пристроить возле трона. Давящая тишина витала под сводами помещения, окутывая живых и мертвых. Даже во взгляде моего названого брата-двойника сквозила толика растерянности. Стало понятно, что сейчас добиться внятного ответа от кого бы то ни было невозможно.

В сумраке зала раздалось сдавленное шипение, наполненное болью. Я вздрогнул, поняв, что кто-то из поверженных нагов еще жив. Клэв нерешительно оставила праншасу в покое, чтобы рассмотреть еле живого нага. Это был довольно крупный экземпляр сине-серебристой масти. Существо издало еще один тяжкий стон, и Клэв посмотрела на Горотура в поисках поддержки. Было видно, что ее разрывают противоречия: перед нами умирал враг, но он все-таки был живым созданием, и вся ее натура требовала помочь. Я не дал рогатому вымолвить и слова:

— Лечи его.

Горотур с прищуром глянул в мою сторону, а потом на Клэв. Зеленокожая охотница все еще смотрела на рогатого. Я протяжно выдохнул и сказал:

— Если ты все еще с нами, то делай, как я сказал.

— Делай, — обронил рогатый, переведя внимательный взгляд с охотницы на меня. И мне это не понравилось. Ситуация требовала немедленной расстановки всех точек. Понимая, что пришла пора перестать плыть по течению и позволять кому бы то ни было направлять мой путь в этом мире, я склонил голову к правому плечу и с любопытством глянул на Горотура. Тот заметно насторожился. Наблюдавший за всем этим Пармалес с кривой усмешкой проворчал:

— Кажется, кое-кому пора рога обломать.

Горотур вздрогнул, я же сказал:

— Проясним до конца один момент, рогатый. Или и ты, и Клэв делаете то, что говорю я, без оглядки и совещаний, или сейчас же покидаете пределы владений моего брата.

Клэв ойкнула и постаралась превратиться в невидимую мышку, озадаченную только лечением беспамятного нага. Горотур положил лапы на рукояти своих секир, заново притороченных к поясу, и невозмутимо пророкотал:

— Да будет так… Хайверс Террор.

На достигнутом нельзя было останавливаться: субординацию следовало соблюдать до конца. И я напористо продолжил атаку:

— И сейчас ты склонишься передо мной, Горотур. Ибо я знаю все твои помыслы, рогатый. Ты возомнил себя хозяином судьбы своего народа, серая душа. Быть хозяином может лишь тот, кто знает, что такое подчинение. Ты все еще лелеешь мысли поработить меня ради своих планов, пастырь? Если да, то лучше уйди сейчас. Если ты готов отринуть себя в своих стремлениях, склонись.

В сердце тлела надежда, что он поймет мои слова правильно. Потому что я призвал его склониться вовсе не предо мной. Это был совет преклонить колени перед самой Целью его пути. Если он готов вычеркнуть себя из планов по возрождению былого… Если он понял, что в будущем нет места личным планам одного рогатого пастыря драконов, а есть лишь Возрождение…

Горотур несколько мгновений пристально смотрел мне в глаза, а затем медленно, с очевидным сопротивлением в душе, опустился на колени. Пармалес, наблюдавший все это со стороны, с искренним участием в голосе сказал:

— Умеешь ты ладить с людьми, брат.

— Я пойду за тобой до того мига, когда в небе снова запоют крылья ящеров, — выдавил из себя Горотур. Это было даже больше того, на что я рассчитывал. Но гораздо меньше того, чего я желал на самом деле. Что ж, придется хорошенько приглядывать за тобой, рогатый. В ту же секунду подала голос Клэв:

— Наг приходит в себя.

Прозвучало это беспомощно и с долей опасения. Пармалес требовательно подтолкнул под локоток Халайру, молча созерцавшую происходящее. Ходящая-по-снам вздрогнула и совершила несколько пассов руками. Тело раненого нага словно подернулось прозрачной паутиной. И тенета эти явно были прочнее стали.

А потом в тронном зале потемнело, и Халайра Харан спряталась за Пармалеса со словами:

— Слишком долго они тебя ждали, царь. Бывает, что разум отстает от души. Будь осторожен.

Я не понял, что произошло, но неясные тени, закружившие по залу, внушили какой-то иррациональный страх, заставив обнажить когти. Пармалес Черный заметил это и ровным голосом сказал:

— Это тени былых жителей Сердца Бездны. Они долго ждали нашего возвращения с той стороны. Ради этого они когда-то встали на грани между жизнью и смертью. И Халли права… Они могли утратить разум. Будь готов прервать их жизни.

— Как убить тень? — спросил я, пристально глядя на мельтешение полупрозрачных пятен на полу.

— Скоро они обретут плоть. Смотри. — Царь отступил к трону, я же постарался успокоиться. И в какой-то момент понял, что тени перестали быть таковыми. Это были уже моркоты, пусть и не совсем во плоти. Тени, которых оказалось десятка три, столпились возле одной из стен тронного зала. И вот уже три из них подплыли к трону, где замерли Пармалес и Халайра Харан. Брат с сестрой, похоже, и сами не знали, чего ждать. Я с интересом пронаблюдал за тем, как тени окончательно обрели тела, после чего с опаской в душе тоже подошел к трону. Пармалес с холодным спокойствием оглядел своих подданных и спросил: