Книга Постумия - Инна Тронина

– Как звать её, не знаешь? – Богдан явно был доволен произведённым эффектом.

– Как звать, не знаю. Но кликуха – Летка-Енька…

Мы с Богданом уставились друг на друга, не зная, что делать, куда бежать. Дядя должен узнать об этом немедленно. Получается, что Печенин был близко знаком с Зубаревой-Улановой. А ведь изначально мы разрабатывали их отдельно. Потрясающее совпадение в корне изменило ситуацию. Сегодняшняя поездка оправдала себя полностью, и даже слишком. Иначе мы никогда не узнали бы об этом…

– А когда она здесь появилась? – Юрий уселся верхом на стул. – Вроде, и мне такая встречалась. Она приезжала на «Кадиллаке» цвета «белый перламутр». Нас с Риткой приглашали на какой-то праздник. Проводили выставку дорогих мехов и машин. Одна модель была – улёт!..

– Какая модель? – удивился Богдан. Даль слыл верным мужем, и вряд ли мог заинтересоваться девочками.

– Автомобиля! – расхохотался Юрий Владимирович. – Я на фотомоделей не смотрю, ибо счастливо и прочно женат. Мы в одной компании оказались с этой красоткой. Вместе осматривали «Форд Куга». Там багажник открывается ногой, а кресло автоматически подгоняется под габариты водителя. Эта самая мадам попробовала открыть багажник и чуть не упала. Шпильки высокие, да ещё и выпила много. Я её подхватил в охапку, удержал. Она меня прямо при Рите поцеловала в губы. Потом был квас…

– Надеюсь, что вы помирились! – Богдан еле отсмеялся.

Братец, конечно, радовался – как и я. Такие удачи случались далеко не каждый день. Похоже, Даль с Чёрным ничего не знают о кончине Летки-Еньки.

– Я её ещё в прошлом году срисовал, – посматривая на наручные часы, вспомнил Костя. – Каждый месяц железно возникала. Сейчас вот исчезла почему-то.

– А в последний раз когда наведалась? – Богдан взял телефон, убрал фотки.

– На Масленицу, в этом году уже. Я сгребал за ними на пляже всякий мусор в Прощёное воскресенье. Так она даже меня обняла, расплакалась. А до того даже не замечала, будто я мебель. Это ж как ужраться надо! Ладно, ребята, побежал я! – вдруг заторопился Чёрный. – Работу на половине бросил. Хозяйка решит, что запил где-то…

– А ты кофе пожуй, – предложил Юрий. – Сейчас зёрна принесу. Хотел молоть, да ладно, новых насыплю.

– Больше ничего сказать не можете? – Мне вдруг стало грустно.

Юрий высыпал зёрна в широкую Костину ладонь. Потом открыл окно, чтобы выветрить дым. В семье никто не курил, и потому всё такое очень раздражало Маргариту Даль.

– Ничего, вроде. – Чёрный думал, тщательно пережёвывая зёрна. – Я ж им свечку не держал. Знаю только, что коллекционеры часто здесь паслись. Буквально до последнего…

– Хорошо, больше не будем вас задерживать. – Богдан поднялся, одёрнул свитер. – Спасибо за угощение, Юрий Владимирович, и за приятно проведённый уик-энд. Нам нужно ехать, причём срочно. Дядя ждёт доклада. Если полиция приедет, или Следственный комитет будет расспрашивать о Печенине, про наш визит – молчок! Скажете, что убитый с вами не откровенничал. Мы посоветуемся с генералом. И, если нужно, вас дополнительно проинструктируем. Что можно говорить, чего нельзя…

– Понятно. – Юрий оглядел столовую – всё ли в порядке. Потом повесил себе на шею беременную кошку, которую он называл котицей. Кот бодал лбом мою ногу и тёрся об неё ухом. – Всегда рад помочь. Константин, ты слышал? Забудь о нашем разговоре – в своих же интересах.

– Не баклан, – пробурчал Чёрный.

Не знаю, чего он ждал от нас, но вдруг насупился. «Пузырь» ему поставили, накормили, с собой гостинца завернули – детишкам. А он сам пожелал уйти. Неужели ждал гонорара? А почему нет? Сейчас всё деньгами измеряют.

Потом Юрий всё нам объяснил. Костя обиделся, потому что мы не заинтересовались его старшим сыном, обожаемым Лёшкой. Честно говоря, мы напрочь о мальчишке забыли. Как и о том, что хотели прогуляться вдоль залива.

14 марта (ранний вечер). Смартфон заиграл в кармане Богдана, когда мы уже выходили из дома. Небо так и сияло над нами – без единого облачка. Там лопались радужные пузыри, летали прозрачные спирали. И я на секунду-другую застыла, глядя ввысь. Старалась представить, как в бесконечной синеве существуют наши с Богданом родители, родные Юрия Даля, Борис. И вместе с ними – Летка-Енька, Печенин, пего дружки-бандиты. Впрочем, для Бога все равны.

– Да, дядя Сева! – Богдан щёлкнул пультом, открывая джип. – Мы ещё в Комарово, но уже выезжаем. Да-да, ясно, сейчас рванём. А в чём дело, нельзя сказать? Понятно – при встрече. Где встречаемся? У «Старой деревни»? Хорошо, как только сможем…

Через двадцать минут джип уже мчался по Приморскому шоссе. По счастью, шлагбаум не выезде из посёлка был открыт, и ждать не пришлось. Хоть и элитные места, а дороги вокруг, особенно если лесом скосить – тоже «родина мата». Перебрав все возможные комбинации из заветных пяти слов, мы допрыгали до приличной трассы.

Для середины марта было очень тепло. Лично мне даже жарко. Брат врубил «Океан Эльзы» – нам обоим эта группа легла на душу. По-украински мы понимали плохо. Но музыка, вокал цепляли что-то внутри, будили приятные эмоции. Немного раньше мы слушали группы «Muse» и «Maroons», а также «Анастейшу». Главным образом, потому, что они пели вживую. Там, в доме у Даля, мне было комфортно и радостно. А на шоссе, от мелькания столбов и деревьев, снова замутило. Было впечатление, что я отравилась табаком. Я про себя дала обет завязать с куревом навечно. Теперь мне это будет легко.

А дальше напал озноб – как тогда, в поезде. Кроме пирогов, мы у Даля съели пельмени с зеленью, немного сыра. Ещё персиковый кекс – без муки, но с творогом. Всех этих вкусностей Юрий напихал нам в огромный пакет – для своего друга Севы. Тот, конечно, опять весь в работе, даже в субботу. Зуб даю, что он забыл сначала позавтракать, а потом пообедать.

– Накормите его хотя бы ужином! – слёзно упрашивал нас Даль. Мы торжественно обещали это сделать. – И передайте, чтобы навестил меня при первой же возможности. Работа, как говорится, не волк…

Уезжая утром с «Просвета», я прихватила с собой баночку пюре «Бананы с молоком» – чисто на всякий случай. Думала, что проголодаюсь на природе, и не ожидала обильного застолья. Получилось наоборот. Дико воняло выхлопами. Особенно в пробках – у Сестрорецка и у Разлива. Мимо, как призрак, мелькнул белый поезд «Аллегро», вызвав у меня острую тоску.

Короче, меня раздражало буквально всё. Шоссе узкое, без отбойников, что очень опасно. Какой-то хмырь на «Ямахе» подрезал нас, и Богдан едва не навертел джип на столб. А дядя ждёт напротив станции метро в чёрной «Ауди» – это его служебная. Молодец братишка, среагировал вовремя, а то бы генерал Грачёв нас не дождался. Пока ехали, обсудили положение – уже без свидетелей. Дядя как почувствовал, первый позвонил. У него нюх на такие дела. Приехал к месту встречи, видимо, полчаса назад, раз выкурил уже три сигареты. Автомобиль стоял на Липовой аллее, ближе к входу на Серафимовское кладбище.

Богдан махнул дяде рукой и проскочил мимо. Здесь негде было припарковаться. Потом мы, высунув языки, бежали назад. Маневрировали между машинами и автобусами, застрявшими в очередной пробке. Солнце сверкающим шаром катилось по небу, дробилось в бесчисленных стёклах, зажигало металл ручек и бамперов. В горле першило от пыли – стояла сушь. Город после зимы ещё не прибрали и не помыли. Дядин лимузин уже не сверкал, как чёрное зеркало, и оттого будто терял в цене. Синие полицейские номера прятались за другими машинами.