Книга Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - Филипп Шенон

Несмотря на выговор от Гувера, Хости все же было поручено участвовать в расследовании убийства: отстранив его, ФБР публично признало бы, что отделение в Далласе недолжным образом организовало слежку за Освальдом накануне убийства президента. Тем не менее Хости запретили упоминать свое имя в отчетах, которые направлялись в Вашингтон и ложились на стол Гувера: «Я-де скомпрометировал Гувера и Бюро в глазах общественности».

Основной задачей Хости в месяцы после убийства было любой ценой удержаться на службе. У него подрастали восемь детей, младшему на момент убийства было всего три месяца. Трехлетний сын Дикки страдал ДЦП и нуждался в интенсивных дорогостоящих процедурах четыре раза в неделю. Зацепиться за ускользавшую от него работу Хости мог только одним способом: выполнять приказы. «В 1942 году, когда я восемнадцатилетним парнем оказался в армии, мне первым делом внушили: в сражении рядовой должен слепо следовать приказам, – писал он. – А ФБР во многом похоже на армию»9.

В середине декабря ему поручили расследовать многообещающую наводку: попытаться установить, в какой мере соответствует истине удивительный рассказ молодой американки кубинского происхождения, проживавшей неподалеку от Далласа. Эта женщина, Сильвия Одио, пользовалась хорошей репутацией и вроде бы заслуживала доверия. Она сообщила, что за несколько недель до покушения Освальд явился к ней вместе с двумя борцами против режима Кастро. Родители 26-летней Сильвии тоже выступали против Кастро и на тот момент находились в кубинской тюрьме. Слова Сильвии подтверждали другие свидетели, в том числе сестра-подросток, которая, по ее словам, находилась дома в ночь визита Освальда.

Хости побеседовал с Сильвией Одио 18 декабря. Он запомнил ее как «поразительно красивую женщину, бежавшую с Кубы после того, как ее отца Кастро бросил в тюрьму за измену»10. Сильвия принадлежала к той кубинской аристократии, что после прихода Кастро к власти искала спасения в Соединенных Штатах – в глазах Хости это был «привилегированный высший класс кубинцев». Молодая женщина была умна и прекрасно образована, на Кубе, по ее словам, она училась на юриста, пока революция не положила конец этим занятиям.

Если история Сильвии Одио соответствовала действительности, это означало либо что Освальд незадолго до покушения связался с антикоммунистически настроенными кубинцами, либо (и это представлялось Хости более вероятным), что он, стараясь оказать услугу кубинским революционерам, хотел проникнуть в антикастровское движение. Хости было известно, что Освальд уже пытался ранее в том же году войти в антикастровскую группу, обозначавшуюся аббревиатурой DRE[10], в Новом Орлеане – вероятно, с целью собрать информацию для прокастровского Комитета за справедливое отношение к Кубе (Fair Play for Cuba Committee).

Одио описывала свою встречу с Освальдом так11: вечером в конце сентября, когда она находилась у себя дома, к ней явились трое незнакомых людей и представились членами антикастровского движения, ненадолго заехавшими в Техас. Двое из них были латиноамериканцы – вполне возможно, действительно кубинцы, – они говорили по-испански, один из них откликался на «боевую кличку» Леопольдо. Третий мужчина, по словам Сильвии, отнюдь не был латиноамериканцем, даже не говорил по-испански. Его представили Сильвии как «Леона Освальда», американца, который «весьма интересуется борьбой кубинцев». Леопольдо обратился к Сильвии с просьбой помочь в сборе денег на покупку оружия для антикастровского движения. Сильвию часто привлекали к сбору денег, потому что ее отец пользовался большим уважением среди эмигрантов. «Мы друзья вашего отца», – сказал ей Леопольдо, и Сильвия была склонна ему поверить, потому что, по ее словам, он сообщил «много подробностей о том, где и когда они виделись с моим отцом и в каких делах он участвовал». Леопольдо также утверждал, что они все трое только что приехали из Нового Орлеана (зачем они туда ездили, он не пояснил) и едут дальше. «Я не спрашивала, куда они едут», – сказала Одио. На следующий день Леопольдо позвонил ей. Сильвии показалось, что он пытается поухаживать за ней – и это опять же было для красавицы-кубинки привычно. Леопольдо спросил ее, что она думает об «американце».

– Ничего о нем не думаю, – ответила Сильвия.

– Мы хотим вовлечь его в кубинское движение. Он крутой, совершенно сумасшедший, – сказал ей Леопольдо.

По словам Леопольдо, этот американец прежде служил в морской пехоте, профессионально управлялся со снайперской винтовкой и считал, что президент Кеннеди заслуживает смерти.

– Он говорит нам: «У вас, кубинцев, кишка тонка. После бойни в заливе Свиней Кеннеди следовало убить, кто-то из кубинцев должен был позаботиться об этом».

Больше Сильвия ничего не слышала о «Леоне Освальде» вплоть до покушения, когда она и ее сестра Энни узнали в показанном по телевидению человеке, обвиненном в убийстве президента, того самого мужчину, который несколькими неделями ранее побывал у них дома.

Энни, учившаяся в то время в Университете Далласа, по словам Одио, сообразила первой. «Она спросила: “Сильвия, ты знаешь этого человека?” Я сказала: “Да”, и она подхватила: “Я тоже. Это он приходил к нам”».

Сестры Одио побоялись обратиться в ФБР или в полицию Далласа сразу после убийства: как бы в причастности к покушению не обвинили антикастровское движение, к которому принадлежал их отец – так поясняла свои действия Сильвия. С ФБР без ее ведома связался друг Сильвии.

В беседе с Хости мисс Одио не стала скрывать обстоятельство, которое, как она понимала, могло повлиять на степень доверия Бюро к ее рассказу. Молодая женщина была, как она выражалась, «эмоционально неуравновешенной» и иногда падала в обморок. Проблемы начались еще на Кубе, когда муж бросил ее с четырьмя детьми, и в то время Сильвия лечилась у далласского психиатра. Однако ночной визит Освальда подтверждался и другим свидетелем, ее сестрой, к тому же многие люди готовы были поручиться за благонадежность Сильвии. Она также сообщила, что еще до покушения на президента рассказывала о странном визите троих мужчин своему психиатру12.

История, рассказанная Сильвией Одио, заинтересовала Хости, хотя он и сознавал, сколь рискованно – учитывая желание Гувера представить Освальда убийцей-одиночкой – расследовать улики, указывавшие на возможный заговор. Агент обратился к психиатру Одио, доктору Бертону Эйншпруху, и тот подтвердил, что Сильвия рассказывала ему о ночном визите троих мужчин вскоре после этого события13, и, по мнению Эйншпруха, она говорила правду.

Спустя годы Хости утверждал, что никогда не сомневался в правдивости Одио – женщина явно сама верила в то, о чем говорила. «Она не притворялась, – отмечал он. – Для нее все это было правдой. Я видел, что она действительно верит в это: она встречалась с Освальдом». Но Хости и прежде доводилось иметь дело со свидетелями, которые под впечатлением от нашумевшего преступления убеждали себя, будто видели то, чего на самом деле видеть не могли. В итоге агент решил не принимать историю Одио в расчет, учитывая ее психическое заболевание: Эйншпрух сказал ему, что Сильвия страдает «сильной истерией, болезнью, весьма, по его мнению, распространенной среди латиноамериканок, принадлежащих к высшему классу». Этим, по мнению Хости, и объяснялась путаница. Энни же подтвердила историю семьи из чувства родственной солидарности, а не потому, что визит Освальда на самом деле имел место.