Книга Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков

Приведенный выше материал позволяет выдвинуть тезис: во всяких суждениях и гипотезах о древнейших миграциях индоиранских народов надо отправляться от Юго-Восточной Европы как исходной территории»{486}. Окончательную правомерность этого отождествления подтверждает аналогичное название Волги, сохранившееся в современном мордовском языке — Rhau или Rava. Лингвисты полагают, что как авестийская Ранха, так и греческое Ра как обозначение Волги были образованы от авест. ravan — «река». К этому же корню восходит и название Волги в эрзя-мордовском языке Rav(o), в мокша-мордовском Rava, в определенной форме Ravs{487}. Рассматривая прамордовское rava, Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов также считают его заимствованным из иранского, отмечая при этом, что авест. ravan- родственно др.-инд. srava- «течение», sravati «течет»{488}. Благодаря выявленным в последнее время следам древнейших контактов между индоиранскими и угро-финскими языками, данному названию Волги, восходящему к индоевропейской общности, и описанию древнейшей прародины в индийской и иранской религиозной традиции, все большее число отечественных и зарубежных ученых приходят к выводу о том, что индоевропейская прародина находилась в районе Поволжья.

Поскольку прародина славян также, по всей видимости, находилась в этом регионе, это объясняет неоднократно отмечавшиеся различными исследователями многочисленные параллели между славянским язычеством и иранской, а также, особенно, индийской мифологией, которые могли быть обусловлены лишь близким соседством и теснейшими контактами этих народов. Следует отметить и разительное сходство индоевропейских представлений о природе основных рек. П. Шантрен на материале поэм Гомера, а Г. Людерс на материале РВ показали, что у греков и индийцев они воспринимались как «летящие по небу». А.И. Зайцев отмечает, что подобные представления у предков этих двух народов могли возникнуть опять-таки в очерченном выше регионе: «Самым естественным объяснением такого развития было бы исходное представление о том, что реальные земные реки в то же время, скажем, в своем верхнем течении, текут по небу.

Тогда встает вопрос, где, в каких условиях могло естественнее всего зародиться представление о таких реках. Нам кажется, что наиболее естественной ситуацией для возникновения такого представления была бы жизнь на берегах крупных, многоводных рек, непонятно откуда текущих, не получающих дополнительного количества воды ни от дождей, ни от впадающих в них притоков. Очевидно, что из обсуждаемых в науке гипотез относительно прародины индоевропейцев лучше всего согласуется с такими представлениями о реках гипотеза о южнорусских степях. Большие реки — Урал, Волга, Дон, Днепр, Южный Буг, Днестр, Прут с неизвестно откуда взявшейся водой легко могли породить представление о том, что где-то далеко на севере за горизонтом эти реки текут по небу, где, во всяком случае, должна быть вода, ибо иначе откуда мог бы идти дождь?»{489}

Те же самые представления о природе рек мы встречаем и в восточнославянских, в частности в белорусских, заговорах: «Анализ “гидрографической” формулы, описывающей происхождение, истоки водзицы-царицы и ее течение, позволяет отнести рассматриваемые заговоры к кругу космологических текстов. Водзица-царица берет свое начало на небе, движется сверху вниз: с под красного сонца, с под ясного месяца, с под цемнаго булука (облака), терез господнюю колясницу… примечательно отождествление река=молния (…одна рака Дямида, другая Соломида, а трэтьтяя Маланка-блискуха увесь свет освечала, з усяго моря корэньня вымывала…); из центра мира: с под алтыря-каменя; с ключа салтаньского…»{490} Представление у индоиранских племен о Волге как о мифической реке, равно как и одинаковые греко-славяно-индийские представления о природе божественных рек, возникшие, по всей видимости, именно в этом регионе, делают более чем вероятным отнесение появления у предков славян представления о Волге как «всем рекам мати», которое будет рассмотрено ниже, к эпохе индоевропейской общности.

Обратимся к тому, что же говорится об этой великой мифической реке в древнейших индийских и иранских религиозных текстах. В Ригведе, древнейшем собрании священных гимнов индийских ариев, датируемом вторым тысячелетием до н.э., упоминается мифическая река Раса (буквальное значение «влага», «жидкость»), расположенная где-то далеко от Индии. К ней в гимнах за покровительством обращались ведийские поэты-риши:

Да поможет мать, великая Раса, нам вместе с

Покровителями (жертвы), (она) с праведной рукой, праведная (сама). PBV, 41, 15{491}

Как видим, в ведийскую эпоху эта мифическая река не просто называлась великой и матерью, но и мыслилась в антропоморфном облике, причем подчеркивалась ее связь с таким важным нравственно-этическим понятием, как праведность. Из прославления божественных близнецов Ашвинов, детей бога солнца Вивасвата, следует, что данная река была довольно стремительная и полноводная: «Какими (силами) вы наполнили Расу водой стремнины…» (РВ I, 122, 12). В другом гимне, посвященном приготовлению священного напитка сомы, выражение «пусть Раса примет быка!» (РВ VIII, 72, 13) означает, по мнению комментаторов, указание на добавление воды в этот священный напиток, который в данном случае иносказательно называется быком. Именно «через воды Расы» «далеко на чужбину» приходит в поисках угнанных коров собака бога Индры Сарама (РВ X, 108, 1). Следует отметить, что коровы, украденные демонами Пани у бога Индры и спрятанные ими в скале, символизировали собой свет, утреннюю зарю и все блага мира ариев, и данный миф, следовательно, имел и космогонический аспект.

В Авесте, священной книге иранцев, говорится о великой мировой реке Рангха/Раха, являющейся символом края света, максимальной удаленности. Традиционный ее эпитет — «исток и устье которой пребывают далеко (отсюда)», а глубина этой реки в тысячу раз превышает рост человека. По мнению специалистов, образ Рангхи — один из древнейших в иранской мифологической традиции, а И.М. Дьяконов отмечает, что первоначальная форма названия свойственна только языку Авесты и практически не встречается ни в каких позднейших иранских диалектах. «В зороастрийской мифологии мировая река, возникшая в начале творения Ранха протекает на “краю света” (авестийское выражение “у истоков Ранхи” — синоним максимальной удаленности). В пехлевийских текстах иногда говорится, что Pax, вытекая из моря Варкаш или беря начало на склоне горы Хугер (авестийская Хукарья) от источника Ардви, огибает одну из сторон Хванираса, отделяя его от окраинных кешваров, и вновь впадает в Варкаш»{492}.

Так называемая «географическая поэма» «Видевдат» так описывает различные страны, созданные благим богом Ахура-Маздой и тем или иным способом испорченные злокозненным Анхра-Маныо: «В-четырнадцатых, наилучшую из стран и мест обитания я, Ахура-Мазда, сотворил: Варну четырёхугольную, где родился Трайтаона, убивший Змея-Дахаку. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный неурочные регулы и неарийских правителей страны. (…) В-шестнадцатых, наилучшую из стран и мест обитания я, Ахура-Мазда, сотворил: [страну] у истоков Ранхи, которая управляется без правителей. Тогда этому в противовес состряпал Анхра-Манью многопагубный зиму, дэвовское творение, и [чужеземных] правителей [из народа?] “таожья”»{493}.