Книга Коло Жизни. Бесперечь. Том второй - Елена Асеева

Есинька за эти пятнадцать дней пребывания на Земле значимо набрала в весе, щечки ее округлились, в целом, как и вся фигура. Все сложнее становилось скрывать, что она в положении. Однако словно упреждая возможные пересуды Стынь объявил о прибытии гипоцентавров. И обрадовавшись тому событию вещун и девушка отправились навстречу к ним, хотя того и не требовалось.

Ладья неспешно достигла пойменного брега и въехала носом на его песчаную поверхность, освобожденную от травянистой поросли, а далее и от самого леса. Вырубленная огромная в размахе просека вела в глубины лесного края. Часть деревьев люди сплавили вниз по течению к своим поселениям, впрочем лишь те, которые вырубались вблизи реки. Часть все еще виднелась по краю просеки подымаясь там невысокими рядьями. Потому как объяснил Липоксаю Ягы, выходящий с ним на связь и почасту толкующий о всяких, несущественных мелочах Мерик они пригодятся для работы, каковую будут производить гипоцентавры. Черт пояснил вещуну, явно сболтнув лишнего, что таковые пирамидальные храмы, возводимые в честь божества будут построены еще в двух частях Земли, где гипоцентавры разобьют себе поселения. Те же, что остановятся в Африкие, будут проживать на сфероиде, так как время у них ограниченно, и они не станут его тратить на благоустройство собственного быта. Под божеством Липоксай Ягы однозначно понял свою Есиньку. Хотя Еси догадывалась, что на самом деле пирамидальные комплексы возводятся в честь Крушеца. Девушка, точно ничего не знала, понеже Перший не разу ей четко на поставленные вопросы не ответил, указав только, что в будущем храмы, сыграют особую роль в становление Крушеца… В будущем, как осознавала Есислава, в котором она скорей всего уже будет только частью естества юного Бога.

Неспешно спустившись по деревянному мостку с солнечной ладьи, имеющей такое название из-за окрашенности бортов в ярко-желтый цвет и нанесенного на него сверху рдяного изображения небесного светила, Липоксай Ягы и Еси оказались на широкой дороге, не просто освобожденной от дерева, но даже и от пеньков, накатанной и можно даже молвить ровной.

– Отец, каким образом вам удалось в столь короткий срок очистить местность от леса? – вопросила девушка, оглядывая раскинувшиеся неоглядные просторы земли.

– Наши люди расчистили только брег реки, а там, в глубинах чернолесья, произошел сильный пожар. Выгорело все вплоть до корней, – ответил вещун и придержал стоящую юницу под руку. Он слегка склонил голову и слышимо для нее сказал, – это случилось дней за пять до твоего возвращения. Люди рассказывали, пожар шел стеной и все не исключая меня признали, что это произошло по воли Богов. Так как мы не успели бы расчистить такую площадь ко времени, о котором меня предупреждали.

Тягостно накренившись на сторону, поелику одно колесо попало в покатую ямку подкатила позолоченная карета, как и многое другое когда-то привезенная в Свечи из Дари. Правда эта карета по размерам была несколько меньше, как и все в Африкии, и в нее были впряжены только два белых жеребца, коих под узду держали жрецы.

Липоксай Ягы сам открыл дверцу и помог забраться в карету Еси, а после усевшись подле, повелел трогать. Прибывшие с вещуном его ближайшие люди Таислав, Браниполк, Туряк и войвода Переяр все те годы управляющий в Свечах, уселись на лошадей и потрюхали следом. Юница отодвинув в сторону ажурную желтую завесу сквозь открытое окошко обозревала ставший теперь обездоленным край, обдумывая пережитое за последнее время и ощущая не только медленно растущее чудо – Ярило, но и наступившую после лечения глаза бесицами-трясавицами тревожную напряженность. И это напряженность, казалось ей, никак не связана с предстоящими родами, а напрямую зависела от Крушеца.

Узнавшая столько недоступного, тайного того, что никогда не будет спущено людям Еси теперь настойчиво, как и присуще пытливым умам, желала понять, зачем тогда вообще существует человек. Именно как вид, племя, народ… не важно отдельная личность, аль обобщенно общество. Ведь и так понятно, что не только для взращивания лучиц. Абы насколько Есинька осознавала таких систем, как Солнечная у Богов множество. Галактик только у одних Димургов около двенадцати… Галактик, в которых огромное количество систем, созвездий, а значит и обжитых планет, населенных так-таки человечеством. Тогда в чем же смысл самого рождения, жизни, смерти отдельно взятого человека и людского рода в целом. Почему? Зачем? Боги творят новые системы, и подобно людям взращивающим злаки, овощи, фрукты, населяют их человечеством. Каков смысл в увеличении миров, если гибель людского общества обязательный этап, прописанный в самих кодах человека.

Есислава, как можно догадаться, спрашивала об этом Першего. Но Бог в этот раз не стал уходить от ответа, а открыто сказал, что поколь в связи с пережитым, на данный вопрос ей ничего не будет молвлено. Девушка, будучи достаточно упряма, и лишь в лучшем смысле этого слова, погодя спросила об этом Стыня, Дажбу, Асила и даже часто приходящего на маковку четвертой планеты Небо, каковому было всегда в радость поговорить с ней. Обаче, не один из Зиждителей на тот вопрос толком ей ничего не ответил. А Асил и вовсе попросил не спрашивать, ибо дотоль вельми волновался и сейчас все еще с трудом справлялся с собственными тревогами. Асил говорил так удрученно и глубоко вздыхал, что юница решила более не беспокоить его своими поспрашаниями, а вспять прижав голову к груди, замерла, нежно поглаживая серебристое сакхи Бога… ноне… уже ноне проявляя божественную свою суть.

Иноредь, и сие уже было в основном после возвращения на Землю, Есислава зрела в густых газовых облаках мелькающие обок смаглого тела Крушеца маханькие в сравнение с ним рдяно-золотые искры… искры… напоминающие мельчайшие газовые шары, звезды. Увы! не души. Звезды вспыхивали то серебристыми, то золотыми, то платиновыми лучиками… и были они искрами движения, дарующими полноценную жизнь мозгу. Эти видения не указывали на болезнь Крушеца, ибо он был здоров, сие являлось отголосками воспоминаний, когда-то выплеснутых в мозг Есиславы и теперь пережитых иль точнее слившихся с ним.

Карета вскоре подкатила к огромной прямоугольной и сравнительно ровной площадке, где зримо просматривалась ее точно спаянная залащенность полотна, малеша черно-бурого сияния. Въехав на край той площадки, карета остановилась. Держащие в поводу жеребцов жрецы гулко прикрикнули на лошадей пугливо зыркнувших в поднебесье, словно увидевших едва проступившее на его голубизне дымчато-круглое пятно али тревожно заржавших оттого, что вкруг них находилось днесь так много людей. И это были не только белые люди, но и темные, стоявшие отдельными группами, также прибывшие встречать гипоцентавров. Есислава выглядывая из окошка рассмотрела, что среди темных людей находилось не только племя ашти, но и иные роды. Сие явственно понималось по количеству стоявших вождей и шаманов на головах которых поместились символы власти, напоминающие уборы манан, короны из перьев, дополнительно украшенные ветвями, цветами, а у некоторых еще и плодами.

Темные люди, те которые не принадлежали к племени ашти, пришли не одетыми. Из одеяния у них и было, что так плетеные из соломы до колен поневы на женщинах и набедренные повязки на мужчинах, едва прикрывающие срамные места, изготовленные из сухих, размягченных растений. Ашти, одначе, были одеты, как и свеченцы, в тканевые шаровары, рубахи без рукавов, а женщины в сарафаны. Только и этой одежде они придали некоторые изменения, укоротив длину шаровар и сарафана до колен. Ашти уже давно не ходили голыми, оно как это им решительно запрещал войвода Переяр, хотя продолжали быть по большей частью босоногими.