Книга Незавершенное дело Элизабет Д. - Николь Бернье

Глава 28

Кейт смотрела на стену спальни. Лунный свет, просачиваясь сквозь тюлевые занавеси, создавал на побеленном дереве перекрестные узоры, плоское оригами веток и сучьев. Час шел за часом. Наконец она откинула одеяло и осторожно проковыляла в гостиную, каждым шагом чувствуя поврежденный палец.

Она уже давно не смотрела ночное телевидение. На коммерческом канале поблескивали драгоценности, колье с бриллиантами из южноафриканских копей по смехотворно низким ценам. Другая станция предлагала соковыжималку, обеспечивающую витаминами и минералами, гарантированно улучшающими умственные способности членов ее семьи во сто крат. Следующий канал превозносил ценность образовательных звукозаписей, чудесным образом, посредством осмосов, поднимающих ай-кью во сне.

Ораторы достигали все новых высот в своих обещаниях, а Кейт все глубже погружалась в тупое оцепенение. Именно за ними, страдающими бессонницей бедолагами, и охотилось ночное телевидение в час, когда усталый мозг становится особенно восприимчивым к блеску мишуры, красивым лицам и авторитетным заверениям. Подтекст был ясен: «Купи – и будешь лучше выглядеть, лучше себя чувствовать, лучше жить». Она еще раз щелкнула переключателем.

Какой-то человек стоял у особняка, на берегу, а слева от него, за величественной полукруглой галереей, бились о камень волны. Это не дом, говорил он; это физическое проявление позитивного мышления, громадный успех и материальное богатство, которое оно может принести из щедрых закромов вселенной. «Это – истина, – вещал мужчина. – Это – знание».

Кейт проковыляла в кухню и вытряхнула из пузырька на стойке две болеутоляющие таблетки. Монолог настиг ее и там: «Истина и знание не только достижимы, они неизбежны, если вы упорно ищете, откапываете свой величайший потенциал».

Наливая воду в стакан, она взглянула на стопку бумаг у раковины. Крис оставил открытым свой туристический журнал. Высокий кактус занимал весь разворот, ветвясь через заголовок: «Новый расцвет калифорнийского мистицизма». Слова были напечатаны высоким узким шрифтом с чуть размытыми вершинами букв. «Блидинг ковбойз», подумала Кейт. «Вилкалаизо».

Мужчина в телевизоре между тем продолжал вещать: «Когда вам кажется, что ничего уже не осталось, когда ответы продолжают ускользать – продолжайте копать до самого дна, а потом и еще глубже».

Сундучок стоял в мансарде, где она и оставила его, вновь упакованный и готовый вернуться с ними домой. Кейт достала первую стопку дневников, потом вторую и третью. Веером разложила тетради перед собой, ища что-нибудь, что могла пропустить, но все они выглядели знакомыми. Она стала брать тетради по одной и легонько встряхивать. Из-под обложки одной тетрадки выпал листок, сложенное втрое письмо, адресованное дочери Элизабет. «С третьим днем рождения, Анна-Дэниелла!» Кейт пробежала глазами страничку, которая как будто предназначалась для детской книжки или коллекции писем. «Я люблю твой задор, твою живость, втягивающую в разговор всю очередь в бакалее. Мир добр к дружелюбным, уверенным людям. Тебе по силам все!»

Это была та Элизабет, которую Кейт знала. Бодрая, неунывающая. Кейт сложила письмо и сунула его за обложку последней тетради.

Дно сундука, как и стенки, было проложено толстой полосатой бумагой, местами разорванной. На дне лежало несколько одиночных листочков. Она взяла один порванный клочок – список покупок на Рождество 1998 года. Еще там обнаружилась почтовая квитанция и список подарков для детей. С левой стороны сундучка в шов была засунута фотография. Кейт вытащила ее и увидела девочку с длинными каштановыми «хвостиками», которая ела мороженое. Фотография была порвана пополам; краешек красного плеча говорил о том, что рядом с ней кто-то сидел, кто-то чуть покрупнее, с длинными белокурыми волосами.

Порвать фотографию могла сама Элизабет в порыве злости, распаляемой чувством вины. Или, может быть, она сделала это, чтобы поместить снимок сбоку холста на время работы над портретом. Теперь этого было уже не узнать.

Девочка сидела на скамейке перед каким-то красным строением, глаза полузакрытые и сонные или просто прищуренные от удовольствия. «Анны больше нет, – подумала Кейт. – Она была, она жила, и ее любили, а теперь ее нет, как нет никого из ее семьи. Она могла бы быть тетей. Могла бы быть задушевной подругой. А вместо этого ушла в небытие и пустоту, суровую, ничего не прощающую».

Кейт ужасно захотелось положить фотографию в карман, но такого права ей никто не давал, поэтому она вернула ее на дно сундучка и задумалась. Трудно ли будет найти кладбище, пройти незамеченной между могил с пакетом луковиц?

Она уже собиралась закрыть сундук, когда заметила на дне, в складках порванной обивки, визитку. Вытащила ее, перевернула.

Песочного цвета буквы складывались в слова:

«Институт Аура, Сагуаро-Уэй, Джошуа-Три, Калифорния 92252».

Веб-страница «Ауры» не представляла собой ничего особенного, словно создавалась для людей, старающихся избегать излишней суеты. На первый взгляд какой-то спа-центр. Люди на фотографиях медитировали, занимались йогой, обедали за общим столом. На одном снимке какая-то женщина лепила что-то, на другом – рисовала. Кейт кликала мышкой, переходя от картинки к картинке, ища пояснения к фотографиям в надежде отыскать упоминания о лекторах, семинарах, встречах. Может быть, версия с мастерской Хесуса была правдой.

Стрелка в середине страницы указывала на видеоклип. «Присоединяйся к нам» – гласила подпись. Кейт кликнула.

Вначале показалось, что это какое-то интервью. Женщина за тридцать сидела на диване, держа на коленях двух малышей. Пока она говорила об уровне энергии, требуемом для ухода за детьми, камера наехала на ее лицо с мелкими морщинками в уголках глаз. Детские головки живо покачивались у нее под подбородком. Потом она потянула себя за волосы.

Лекарства, сказала незнакомка, вогнали ее в депрессию, лишили воли бороться, довели до упадка сил. Она была на грани полного отчаяния, когда узнала про «Ауру».

Картинка резко поменялась с женщины на цветастом диване на пустынный пейзаж – песок, небо и парящие ястребы на фоне вдохновенного саундтрека. Качество съемки было потрясающее, того же ряда, что и в документальных фильмах о природе; Кейт видела это даже на своем старом ноутбуке с заляпанным пальцами экраном.

Вдалеке из-за кактуса вышел высокий мужчина в брюках-хаки, сливающихся с пустынным фоном, и голубой рубашке того же оттенка, что и безоблачное небо.

– Что тебя гнетет?

Он стоял далеко от камеры, но слова доносились из динамиков компьютера легким ветерком.

– Тебя мучит боль? Ты страдаешь от болезни? Подавлен? – Голос у него был как у диктора на радио, звучный и успокаивающий. – Врачи сказали тебе, что возвращение к здоровью будет трудным или даже невозможным? Что путь к исцелению потребует жесткого, почти убийственного режима, и ты боишься, что у тебя не хватит сил? Но тоненький голосок внутри тебя шепчет «неправда» – наверняка есть что-то, что придаст сил бороться с хворью тела или души?