Книга Блокадные будни одного района Ленинграда - Владимир Ходанович

Встрече П.С. Попкова с главным архитектором Ленинграда Н.В. Барановым 10 декабря 1941 г. посвящены в диссертации три предложения, во втором сказано: «Было решено разобрать на дрова те незврачные постройки, которые не вписывались в Генеральный план, а также поврежденные сооружения, признанные нецелесообразными для восстановления»[701].

Комментировать считаю нецелесообразным. Скажу лишь, что при прочтении этой кандидатской диссертации неоднократно возникало ощущение, что учебную дисциплину «История КПСС» отменили не два десятилетия назад, а в конце прошлого года.

П.С. Попков, жизнь которого оборвалась в 1950 г., написать книгу о блокадной поре не успел и воспоминаний не оставил.

Тогда я обратился к книге его заместителя по Исполкому Ленгорсовета и главы городской плановой комиссии Исполкома с января 1940 г. Н.А. Манакова[702]. Тем более что в аннотации указано: «Основой для книги послужили архивные материалы и личные наблюдения автора».

На самом деле, из этого предложения верна (в определенной степени) только первая часть: встречаются сноски на дела двух ленинградских архивов. А вот «личные наблюдения» прослеживаются с большим трудом.

Ответить на вопрос, каков был «замысел автора» при написании книги, позволяет ознакомление с личным делом Николая Александровича Манакова.

В июне 1948 г. Н. А. Манаков утвержден в должности первого заместителя председателя исполкома Ленгорсовета. 30 июня того же года в Ленинградском государственном университете состоялась защита диссертации Н.А. Манакова «Хозяйство и быт осажденного Ленинграда» на соискание ученой степени кандидата экономических наук[703].

То есть основой книги явился текст кандидатской диссертации 1948 г. с ее редактированием автором и, как минимум, работниками издательства в духе, соответствии и согласии с решениями ХХ и XXI съездов КПСС[704].

В отличие от директора парка имени 1 Мая, Н.А. Манаков был профессионалом. Выходец из крестьян Архангельской губернии, окончил сельскую школу, рабфак Ленинградского технологического института, торговый факультет Института народного хозяйства имени Ф. Энгельса и аспирантуру Института советской торговли. Специальность – экономист. С сентября 1931 г. – старший экономист Плановой комиссии Исполкома Ленгорсовета, через семь лет стал ее председателем[705].

В годы войны награжден орденами Красной Звезды и «Знак Почета» и медалями «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг…»[706].

Приведу отрывки из книги Н.А. Манакова, одновременно давая краткие комментарии. Отрывки объемны, но они дают представление, что можно почерпнуть из считающегося «фундаментальным» издания по истории блокады Ленинграда по рассматриваемому вопросу.

«В процессе организационной перестройки складывались новые черты руководства хозяйством: строжайшая дисциплина, оперативность, маневренность и инициатива в исполнении заданий, уменье быстро найти выход из любых хозяйственных затруднений. <…>

Фронтовые блокадные условия видоизменили формы коллективного руководства. <…>. Из 25 членов Исполкома Ленгорсовета была выделена „четверка“ в составе председателя и трех заместителей председателя исполкома. Обычно по ночам они рассматривали возникавшие за день злободневные вопросы и принимали решения, которые имели силу решений Исполкома Ленинградского Совета и проводились в жизнь немедленно»[707].

Сразу – два вопроса.

Насколько были компетентны члены «четверок» в тех областях, которыми они – по жизни или по профессии – до войны не занимались или имели о них приблизительное представление?

Что решения «проводились в жизнь немедленно», вполне возможно, но насколько позитивен был результат?

Глава «Борьба за топливо» расположилась в середине книги, после рассмотрения вопроса о развитии индивидуального огородничества весной-летом 1942 г.

«К началу войны город располагал небольшими запасами топлива. Еще в довоенные годы снабжение топливом такого крупного индустриального центра, как Ленинград, проходило с напряжением»[708].

Автор приводит данные, что промышленные предприятия, коммунальное хозяйство и транспорт Ленинграда в предвоенном 1940 г., помимо каменного угля, нефтепродуктов и торфа, израсходовали до 4,5 млн кубометров дров[709]. В начале войны, пишет Манаков, запланировали доставить в Ленинград 785 тыс. кубометров дров, поступило к 20 августа только 167 тыс.

«В первые месяцы блокады на топливо были использованы имевшиеся в городе отходы – щепа, опилки, битум, асфальт, угольная пыль, смола, пек и многое другое»[710].

«Основная масса угля находилась на топливных складах фабрик, заводов, домохозяйств, больниц и школ. Отсюда большую часть его перевезли на электростанции и важнейшие предприятия. Другие потребители стали использовать дрова».

Н.А. Манаков констатирует, что к 1 сентября 1941 г. 370 тыс. кубометров дров, находившихся на складах, могло хватить ленинградским столовым на 22 дня и электростанциям на 18 дней.

«Еще некоторым количеством дров, оставшихся с зимы 1940/41 года, располагали жители города и многие учреждения. <…> Таким образом, город мог продержаться на имевшихся запасах топлива до ноября, в лучшем случае – до декабря».

Управление лесами охранной зоны и Леспромтрест должны были в короткий срок, до конца 1941 г., отгрузить Ленинграду в общей сложности 240 тыс. куб. древесины[711].

«Такое количество дров не решало топливной проблемы, но могло в какой-то степени разрядить обстановку и позволяло дождаться поступления каменного угля, суда с которым накапливались для Ленинграда на водных путях за Ладожским озером».

В целом ряде опубликованных источников приводятся факты, не расходящиеся в датах. С 23 октября 1941 г. на Ладожском озере начались штормы. С перерывами движение судов по озеру продолжалось до 15 ноября. Весенняя навигация по Ладоге открылась в мае 1942 г. Фотография Р.А. Мазелева «Караваны с лесом плывут в Ленинград» датирована июлем 1943 г. Суда накапливались…