Книга Камень духов - Александр Кердан

Котлеан подарил Нанаку одеяло из чернобурых лисиц. Нанак подарил Котлеану табак и синий капот с горностаями. Был устроен пир – потлач, и между киксади и бледнолицыми воцарился мир. Но этот мир был хрупок. Часть тлинкитов из рода Котлеана покинули вождя, посчитав его предателем, ушли к соседям и продолжали нападать на бледнолицых. Еще больше подорвала авторитет атлен-анкау его прощальная встреча с Нанаком. Нанак, как стало известно Котлеану, оставлял Ситку навсегда и отправлялся к своему верховному вождю, которого называл императором.

– Мне сказали, Нанак, ты едешь повидать своего атлен-анкау? – спросил Котлеан.

Бледнолицый кивнул.

– Мы ненавидели тебя. Ты выбил наш род из его дома. Ты отнял у нас нашу торговлю. Много зим мы готовили месть тебе, – продолжал Котлеан. – Теперь, однако, и ты и я – старики. Мы оба стоим на пороге смерти. Позволь нам стать братьями.

– Я пришел сюда, на Ситку, с миром, также как когда-то пришел на Якутат, – отвечал Нанак. – Я просил вождей, среди которых был твой дядя, продать мне участок земли, чтобы жить там. Вожди продали мне землю, но нарушили свое слово и убили моих людей. Но ты прав, Котлеан. Это было давно. Теперь мы состарились и можем скоро умереть. Молодые не должны помнить нашу ненависть. Мой зять останется здесь и будет носить мое имя – Нанак. Пошли ему медный щит дружбы и мира. А я поеду к моему императору и буду говорить ему о киксади только хорошее.

Котлеан поднял руку открытой ладонью вперед в знак согласия. Нанак добавил:

– Теперь я дарю тебе свою кольчугу. Тлинкиты много лет удивлялись, почему ваши стрелы не могут убить Нанака. Вот что делало меня неуязвимым…

Он протянул Котлеану кольчугу, сделанную из тонких стальных колец так искусно, что ее вес почти не ощущался. Еще Нанак разрешил киксади вернуться жить к месту у камня-кекура – священному для их рода.

Эти переговоры с бледнолицыми не понравились соседним кланам. Их отношения с киксади после этого сделались еще напряженнее, а у Котлеана почти не оставалось воинов, чтобы вступать на новую военную тропу. Вот почему, несмотря на гибель своего племянника от рук дешитан, он с радостью откликнулся на предложение Канягита о мире. Однако традиция требовала не показывать противной стороне свои истинные намерения до той поры, пока та не признает себя виновной и не предложит достойную виру – выкуп за нанесенный киксади ущерб.

…Когда вожди, обменявшись приветствиями, отошли от соплеменников на расстояние, приличествующее их верховному положению, Канягит заговорил первым и начал издалека, как того и требовала подобная церемония:

– Дешитане и киксади всегда жили, как братья…

– Это так, – откликнулся Котлеан.

– Дешитане много раз приходили на помощь своим братьям киксади, когда те нуждались в этом…

– Киксади помнят об этом. Они тоже помогали своим братьям и вместе с ними защищали землю тлинкитов от пришельцев.

После этого наступило долгое молчание. Отдавая дань традиции, его снова прервал Канягит:

– Тотемы наших кланов: Орел и Ворон – сильные птицы. Их пути в поднебесье не мешают друг другу. Но случается, одна из них невольно залетает туда, где охотится другая. Разве это повод для вражды между братьями?

– Ты прав, Канягит, это не повод. Но была пролита кровь. Кровь Катака – сына моего брата Сайгинаха. Это кровь знатного воина. Она взывает к отмщению.

– Дешитане скорбят о храбром Катаке – сыне Сайгинаха. Мы знаем, что он был смел и неустрашим, как росомаха. Но киксади могут не думать о мести: Катак отмщен. Его убийца мертв. Мы выдадим голову убийцы Котлеану.

– Мой брат Канягит знает, что кровную месть должен осуществить один из киксади. Иначе душа Катака не сможет найти дорогу в лес предков…

– Это сделал человек, на груди которого твой тотем, – Канягит указал Котлеану на стоящего в толпе дешитан молодого бледнолицего.

Зоркий взгляд атлен-анкау разглядел на обнаженной груди пленника татуировку ворона. Котлеан с трудом сохранил прежнее выражение лица.

Канягит, разочарованный тем, что его слова не произвели должного впечатления, проговорил:

– Мы готовы уплатить виру за смерть твоего племянника, Котлеан. Если тебе мало одного калгу, мы дадим еще четырех…

– И два боевых яку… – сделал шаг навстречу Канягиту Котлеан.

– Гаке! – быстро согласился вождь дешитан. – Прошу моего брата принять от меня пять ровдуг в знак того, что я разделяю его горе…

– Благодарю тебя, Канягит. Но ведь это не все, о чем ты хотел поговорить со мной?

– Мой брат – мудр и наблюдателен, – впервые за время переговоров что-то похожее на улыбку промелькнуло на лице Канягита. – Мне есть что сказать моему брату Котлеану. Но сначала соблюдем все традиции. Мой брат помнит, что кувакан – заложники мира должны быть взяты с оружием в руках.

– Пусть будет все, как завещали нам предки… – сказал Котлеан. – Только прошу моего брата Канягита распорядиться, чтобы приготовили баню-потельню…

– Для тебя, вождь?

– Нет, для него, – кивнул Котлеан в сторону пленника с изображением ворона на груди. – Этот человек принадлежит к роду анъяди. Он должен смыть с себя позор пребывания в неволе…

7

Потлач по случаю заключения мира между киксади и дешитанами завершился под утро. Климовский в нем не участвовал. После того как он вымылся в индейской бане, его привели в барабору, отведенную для атлен-анкау киксади и его спутников, накормили и оставили одного, без охраны. По уважительному отношению тлинкитов Андрей догадался, что в его судьбе произошли перемены к лучшему. Боясь уверовать в это, чтобы после не разочароваться, он стал терпеливо ждать дальнейших событий.

Котлеан и его воины, разгоряченные плясками и угощением, шумно ввалились в барабору. Вождь прошел к очагу, разожженному в центре жилища, уселся против Климовского и раскурил трубку, изредка поглядывая на Андрея. Остальные воины отошли в дальний угол бараборы, где были расстелены шкуры, повалились на них и притихли.

Котлеан, глядя мимо Климовского, заговорил по-тлинкитски:

– Приветствую тебя, Удаленное Острие Копья!

Климовский оглянулся, желая увидеть, с кем говорит Котлеан.

– Я обращаюсь к тебе, – посмотрел на Андрея атлен-анкау.

– Здравствуй, вождь! Но меня зовут иначе…

– Нет. Удаленное Острие Копья – это твое настоящее имя. Я – Котлеан, вождь киксади и твой приемный отец, дал это имя тебе, так же как и свой тотем, который ты носишь на груди… – Котлеан откинул плащ, и Андрей увидел на груди атлен-анкау точно такое же изображение головы ворона, как у него самого.

– Я не знал, вождь… – растерялся Климовский.

– Ты был еще очень мал. Так мал, что не умел сдерживать плач, когда я наносил тебе свой тотем. Теперь ты вырос и стал воином. Храбрым воином, мой сын. Ты умеешь сражаться и отомстил дешитанам за Катака – моего племянника. Настало время тебе вернуться к своему роду. В моей бараборе у очага освободилось место, которое занимал Катак. Это место твое, Удаленное Острие Копья.