Книга Верхом на бомбе. Судьба планеты Земля и ее обитателей - Александр Никонов

И, поскольку геофизики постоянно следят за скоростью вращения планеты, прошляпить такой сигнал невозможно. Равно как невозможно и эвакуировать всех с Русской равнины. Остается только молиться: авось пронесет в этом месте, а зажарит соседа.

С другой стороны, если траппы дадут нам немного форы по времени, можно, пока мы еще живы, попробовать начать подворовывать у смерти тот водород, которым она нас пугает и который сквозит через трещины в кристаллическом цоколе Русской платформы: перехватить его скважинами на глубине 1,5–2,5 км и организовать добычу прямым способом – так же, как добывают обычный метан. Что называется, хоть перед смертью надышимся…

Однако излияния траппов – еще не все неприятности, которые могут приключиться с цивилизацией в течение ближайшего миллиона лет. Есть угроза и посерьезнее. Правда, носит она не природный, а чисто «технологический» характер. И я даже не знаю, к лучшему это или к худшему…

Опасностью этой со мной поделился грустный Ларин, задумчиво показав небольшую табличку известных науке ядерных реакций. Я углубился в изучение. Изучать, собственно говоря, было особо нечего – табличка содержала всего две строки и два столбца.

В левом столбце каждой строки была записана ядерная реакция, в правом – выход энергии. Первая строчка была посвящена превращению бора в гелий, вторая – азота в углерод. Эти чудесные превращения осуществляются бомбардировкой протонами. При определенной энергии протона он ударяет в ядро атома бора, и оно разваливается на три части; получаются три атома гелия. А из изотопа азота получаются углерод и гелий. Вот эти реакции:

р – это протон, Не – гелий, В – бор, С – углерод, N – азот. Цифирки сверху обозначают атомную массу, а снизу – номер элемента в таблице Менделеева или, что то же самое, количество протонов в ядре.

Что необычного в этих реакциях? Ну, вообще говоря, бомбардируя бор протонами, мы вправе ожидать, что протон этот останется в ядре и получится следующий по номеру элемент таблицы Менделеева. Поскольку бор имеет номер 5, значит, при добавлении протончика, должен получиться 6-й элемент – углерод. А при добавлении протончика к изотопу азота, должен получиться более тяжелый кислород.

А вот не получается почему-то более тяжелый элемент!

Вместо нуклеосинтеза почему-то происходит распад ядра на более легкие составляющие. Вместо термоядерного синтеза получается термоядерный распад. И при этом высвобождается очень много энергии. Приставочка «термо» означает, что налетающий на ядро протон должен иметь очень высокую температуру (скорость, энергию).

Возникает вопрос, а что будет, если протонами облучать не бор и азот, а магний и кремний, которые составляют 76 % массы Земли? Не случится ли и при этом вместо термоядерного синтеза более тяжелых элементов (алюминия и фосфора, соответственно) термоядерный распад с образованием легких элементов и высвобождением термоядерной энергии?

– Поскольку я не физик, с этим вопросом я пошел к физикам, – чешет репу Ларин. – Надеялся, они поднимут меня на смех. Но они, к моему ужасу, сказали, что, хотя опытов с кремнием и магнием не проводилось, этот вариант не исключен, поскольку возможность подобных распадных реакций показана на примере более легких элементов – бора и азота.

Ужас Ларина состоял в том, что наша магниево-крем-ниевая по большей части планета насыщена водородом, причем этот водород находится в ней в протонированном состоянии, то есть в виде протонов. И если с магнием и/или кремнием могут идти реакции термоядерного распада, вместо планеты мы имеем готовую бомбу. Остается только воткнуть запал.

Что может послужить таким запалом? Точнее, спросить нужно так: что может разогнать протоны до таких скоростей, на которых они преодолеют электростатическое отталкивание ядра магния и войдут с ним в соприкосновение? Если нам удастся разогнать некоторое количество протонов до таких скоростей, то дальше проблем не будет: начнется цепная реакция – при каждом соударении станет высвобождаться куча энергии, которая будет разогревать зону реакции, разгоняя другие протоны и сталкивая их с другими ядрами. И вся планета в одно мгновение превратится в облако раскаленной плазмы. Нужен только первичный разогрев металлосферы до пары миллионов градусов. Нужна спичка. Это похоже на реакцию горения – сначала необходимо разжечь уголь внешней температурой, а уж потом он будет гореть сам, поддерживая процесс окисления температурой реакции.

Такой внешний разогрев в нашем случае может дать небольшая ранцевая атомная бомба, с которой мусульманский шахид проберется в промышленный район по добыче магния и опустит свою адскую машинку в шахту.

Надеюсь, я вас не сильно огорчил?.. Но такова уж судьба цивилизации – по мере познания люди овладевают все большими энергиями, и им требуется все больше мозгов и сдержанности, чтобы не угробить самих себя. Не зря в самой технологически развитой части нашего мира – в странах постиндустриального Запада – столько говорят о толерантности. Толерантность в современном мире – системное требование.

Овладевая все большими (можно сказать, «все более разрушительными») энергиями, люди параллельно должны включать все большие контуры защиты от этих энергий. Пока что человечеству удавалось более или менее успешно бороться не только с природными стихиями, но и с самим собой.

Надеюсь, эта борьба с самими собой не ослабнет у нас и в эпоху водорода, и в магниевый век, идущий на смену железному. Если нам удастся уберечь планету от взрыва, то уж с траппами мы как-нибудь справимся. В конце концов, разлитие траппов грозит не всему человечеству, а только России, да и то не всей, а лишь центральной, например, Москве.

А Москву в провинции не любят…

P. S.

В Америке и в России большинство геологов в ларинскую теорию не верят. В отличие, скажем, от физиков или астрофизиков, которым посчастливилось с этой теорией познакомиться. И это понятно: физика раскачать проще – у него нет психологической привычки к старой геологической парадигме, поэтому нормальный физик из двух предложенных на выбор теорий, старой и ларинской, не колеблясь, выберет ларинскую. Потому что, в отличие от теории железного ядра, которая основана на чисто умозрительной аналогии «Земля как домна», металлогидридная теория зиждется на эмпирически установленных астрономами фактах. Именно поэтому покойный ныне академик Юрий Николаевич Руденко, ознакомившись с металлогидридной теорией, был поражен, узнав, что она до сих пор не является главенствующей теорией геологии.

Впрочем, и в геологическом мире в последнее время отношение к ларинской теории ощутимо меняется.

– Когда мне доводится бывать на геологических тусовках и семинарах, – признается Ларин, – я обращаю внимание на то, что люди вдруг стали стесняться моего присутствия. Без меня, думаю, все проходит нормально. Но стоит мне появиться, и на лицах людей читается явное смущение. Мне кажется, им неудобно в моем присутствии докладывать то, что они докладывают. Многие из них уже чувствуют, что говорят что-то не то, но отдают дань ритуальным фразам: они же не могут вот так вот просто взять и перечеркнуть всю свою жизнь! Ведь если принимать эту теорию, нужно будет менять все – всю геологию, всю систему преподавания, все учебники…