Книга Кармелита. Роковая любовь - Олег Кудрин

— Неужели ты не понимаешь, что я не верю ни одному твоему слову!

«Все! — поняла Тамара. — Вот теперь точно пора плакать. И даже не заплакать, а зареветь!»

И заревела, причем весьма натурально.

— Почему? Почему? Я ничего не хотела сделать плохого. Блузки-заколки. Обычные бабские дела… Что за мелочные подозрения?

И, как всегда, она попала в точку. Именно в эту секунду Астахов оказался не готов к ее плачу. И к тому же, внутренне ему самому уже очень хотелось покончить с этой пренеприятной историей, поверив в более-менее убедительную версию:

— Так, так, так, давай без слез…

— Хорошо, и ты… сам вот подумай… — сказала Тамара, всхлипывая. — Если без блузки… что ж я, по-твоему, домой без одежды приехала? Как ты это представляешь? Через весь город — и без одежды?

— Честно говоря… Я об этом не подумал… — улыбнулся Астахов.

— Когда ты уезжал, — сказала Тамара, понемногу успокаиваясь, — ты обещал, что мы все начнем с начала… И вот такое у нас начало. А почему ты у Игоря не спросил, что делала моя блузка в его конторе? А то все на меня. Почему?

— Я спрашивал… — потупился Астахов.

— И что?

— Он сказал… то же самое… А что это за девушка у него?

— Хорошая, серьезная. Хозяйственная…

— Да? Слушай. Есть мысль. А давай возьмем горничной к нам в дом. Ты знаешь, как я не люблю брать чужих, со стороны. Еще нарвешься на какую-нибудь воровку. А тут… все же невеста Игоря. Давай, — мы же давно собирались.

— Тебе что, не нравится, как я веду хозяйство?

— Нравится. Но ты же всегда жаловалась, как тебе тяжело заниматься домашней работой. Несмотря на всю импортную технику.

— Да, но…

— Все решено. Скажи Игорю, что может присылать ее хоть завтра.

— Заодно и я на нее посмотрю.

Астахов вышел из комнаты, довольный своим редким умением принимать смелые и точные решения.

* * *

Кармелита наконец-то проснулась. Рубина нежно погладила ее по волосам. Внучка улыбнулась.

— Бабушка, бедненькая, ты что, все время надо мной сидела?

— Нет, внученька, я не только сидела. Я еще и прикорнуть успела. И за лекарством сходила. То есть не сама, а Грушу попросила принести.

Кармелита привстала в постели:

— Ну, давай твое лекарство.

— Вот! — Рубина достала из потайного места бутылку вина, ловко открыла, налила в стакан, полюбовалась его цветом на свет. — Груша бегала, тайком покупала, чтобы Баро не узнал, чем и от чего мы тебя лечим. Кармелита, доча, выпей.

— Что это?

— Кагор. Самый лучший!

— Не хочу вино, — по-детски закапризничала Кармелита. — Я сейчас опять засну.

— Ты сколько крови сдала? — с притворной строгостью спросила Рубина.

Кармелита тут же молча принялась за лекарство.

— То-то, доча. Пей, пей, пей, пей, пей. Это восстановит твои силы. А потом все мне расскажешь.

Кармелита допила и недовольно поморщилась, то ли от вина, то ли от «все мне расскажешь».

И тут послышались шаги Баро. Рубина быстренько спрятала бутылку и стакан.

Зарецкий тихонько (как ему казалось) подошел к двери, аккуратно приотворил ее и спросил шепотом:

— Проснулась?

— Да! — громко ответила Кармелита.

— Как себя чувствуешь?

— Все в порядке.

Баро подошел к кровати, поцеловал Кармелиту:

— Ну, и слава Богу. А еще, дочка, даже неудобно говорить, но Бейбут спрашивал, — ты в номере с Миро еще сможешь участвовать?

— Конечно. Скажи, что я буду выступать.

— Сильная ты, дочка. Вся в меня. Ну, выздоравливай, — и, поцеловав дочь в висок, Баро вышел из спальни.

Кармелита опять прикорнула. Ненадолго — минут на сорок. А как проснулась, лекарь Рубина опять налила вина.

— Ну бабушка, ну пожалуйста, не надо. Опять вино!

— Пей, тебе сейчас это необходимо. Это полезно.

Опять послышались шаги. Почти как у Баро, но только чуть потише, поспокойней.

Да что же такое! Просто проходной двор, а не лекарня.

Одновременно со стуком приоткрылась дверь, показалась голова Миро:

— Можно?

— А, Миро, заходи, — обрадовалась Кармелита. — Извини меня, пожалуйста. Я тебе номер сорвала…

— Это что! Это пустяки. Я тут чуть сердце себе не сорвал. На какое-то мгновение мне показалось, что я задел тебя ножом. Это длилось долю секунды, но я за это время чуть с ума не сошел. Нуда ладно. Пустяки это… Главное, что ты жива-здорова. Ведь тебе уже лучше?

— Конечно. Бабушка меня, знаешь, как лечит! Не знаю, что бы я без нее делала.

— Еще бы, наша Рубина — ого-го…

— Миро, ей вредно сейчас долго разговаривать. Ты бы лучше в табор ехал, ей отдохнуть нужно.

— Хорошо. Выздоравливай, Кармелита. Мы все за тебя переживаем.

Засыпая, Кармелита подумала, что по самочувствию она сейчас догнала Максима. Кстати, интересно, как он там, в больнице? Вроде Светка собиралась к нему зайти.

А Света у Максима уже побывала, все выпытала, полагающиеся апельсины-бананы оставила.

На боевом посту у одра больного ее сменил Палыч. Теперь, когда все опасения остались уже позади, старик был более строг со своим неразумным юным другом:

— Эх, Максимка, Максимка. Не послушал ты меня. Все вы, молодые, такие, всё знаете… Скажи спасибо, что еще так все закончилось.

— Спасибо, Палыч. Только такое ощущение, что ты не любил никогда.

— Любил. Потому и не хочу, чтобы ты совершал такие же ошибки, как я. Головой надо думать, а не по зову сердца бежать.

— Можно подумать, ты когда был влюблен, думал головой? Расскажи про свои ошибки, а то все намеками.

— Чего уж там. Такой же дурной был. Жил каждым днем… от встречи до встречи…

— Она красивая была, цыганка твоя?

— Не то слово — красивая. Прекрасная. Огонь. Но у них своя жизнь… свои законы…

— И мне Кармелита тоже все время говорит про традиции.

— Ничего у тебя с ней не получится. Ты выкинь ее из головы.

— Легко сказать. Ты же свою цыганку до сих пор помнишь?

— Прошлое не забыть. Но мы и не вместе…

— А мы будем вместе.

— Какой же ты настырный!

— Какой есть. Скажи, а вы почему расстались?

— С родней ее не сошелся. Особенно с братом.