Книга Приглашение к искушению - Дженифер Крузи

Мэр вышел из дома и, направляясь к своей машине, вдруг бросил взгляд на водонапорную башню, возвышавшуюся из-за деревьев на холме. Зрелище повергло его в шок: башня, которую недавно выкрасили в яркий красный цвет, теперь выглядела ужасающе. Краска облупилась, ободралась и свисала клочьями.

По дороге на ферму Фин заехал поговорить с людьми из фирмы «Корис».

— Всю неделю шли проливные дожди, вот краска и слезла, — невозмутимо объяснил один из служащих.

— Краска-то не лучшего качества, — добавил другой.

— Так обдерите ошметки и снова покрасьте башню! — возмущенно приказал мэр.

— В какой же цвет на сей раз?

— Не знаю, может быть, в белый? Но нельзя же оставлять ее в таком виде! Это просто безобразие!

Подъехав к ферме Уиппл, он сразу увидел появившуюся на крыльце Софи. Фин обнял ее и хотел поцеловать, но она отстранилась и тихо произнесла:

— Фин, сейчас не время целоваться.

Обиженного столь холодным приемом, его вдруг охватила ярость.

— Почему же не время? Или Эми снова угодила в какую-нибудь передрягу и ей срочно требуется твоя помощь? Или твой братец Дэви возненавидел меня с новой силой? Что произошло на сей раз, Софи? У меня был такой трудный день, я спешил к тебе, а ты…

Он снова попытался обнять ее, но в дверном проеме показался внушительных размеров мужской кулак и со всей силы врезал мэру в глаз. Фин слетел с крыльца, в голове его зазвенело и застучало.

— Брэндон приехал, — объяснила Софи.

Мэр с трудом приподнялся и увидел мощного блондина, напоминающего трехстворчатый шкаф.

— Будешь знать, мерзавец… — сквозь зубы процедил психиатр.

Глава 12

Софи подбежала к Фину, протянула ему руку.

— Брэндон, как ты мог? — возмущенно воскликнула она. — Фин ничего не сказал и не сделал плохого!

— Слышал я, как этот тип с тобой разговаривал, — отозвался психиатр и торжествующе взглянул на поверженного соперника. — В каком пренебрежительном тоне он к тебе обращался! Грубый, отвратительный тип, а ты, вместо того чтобы послать его куда подальше, защищаешь!

— По-моему, ты погорячился, — продолжала Софи. — Незачем было кидаться на него с кулаками. И он вовсе не отвратительный тип! Просто Фин сильно устал и у него плохое настроение.

«Ну, спасибо тебе», — угрюмо подумал мэр и попытался подняться на ноги, но в голове снова зазвенело, и он решил немного подождать, чтобы не давать повода психиатру лишний раз позлорадствовать.

— Интересно, когда у него бывает хорошее настроение и от кого это зависит? — ехидно поинтересовался Брэндон. — Представляю, что он тогда вытворяет с тобой! Нет, Софи, этот тип тебе не подходит. Он так небрежно с тобой обращается…

— Он прекрасно со мной обращается! — перебила Софи.

Фин ухватился за перила, встал и прислонился спиной к крыльцу.

— Софи, ты умная, рассудительная женщина, и мне тем более странно… — снова завелся Брэндон.

— Ты преувеличиваешь относительно моей рассудительности, — тихо заметила она, с тревогой поглядывая на мэра, нетвердо стоящего на ногах. — И вообще, тебе нужно отсюда уехать. И чем скорее, тем лучше. Уезжай немедленно!

Она решительно схватила психиатра за руку и потащила к машине. Брэндон упирался, но не сильно, как показалось мэру. Софи распахнула переднюю дверцу «тойоты» последней модели и, послав психиатру воздушный поцелуй, направилась к побитому мэру. Заработал мотор, машина тронулась с места и через несколько секунд исчезла из виду.

— Надо приложить к подбитому глазу лед, — сказала Софи, беря Фина за руку. — Очень болит?

— Не очень. Но какой все-таки гад этот твой психиатр!

— Ты тоже ему не понравился, — усмехнулась Софи. — А впрочем, я и не надеялась, что вы подружитесь.

Через пятнадцать минут Фин лежал на мостках около реки, положив голову на колени Софи, держа кусочек льда у начинающего заплывать синяком глаза, а Ласси лизала его ухо.

— Это я во всем виновата. — Софи убрала лед и осторожно поцеловала Фина в подбитый глаз. — Не надо было мне рассказывать Брэндону о тебе.

— Наверное. Откровенность не всегда хороша, а с психиатрами и подавно. И потом, ты могла бы предупредить меня, что этот тип здоров как бык. Я бы подготовился, а то как-то глупо получилось.

Софи неожиданно рассмеялась, и Фин, глядя ей в лицо, подумал о том, что ему очень нравится, как она смеется.

— Слушай, но я все-таки не понял, почему твой психиатр напал на меня? Что его взбесило? Ведь, по-моему, ты сказала ему, что у вас все кончено.

— Очевидно, у Брэндона иное мнение. Я думаю, ему действительно не понравилось, как ты со мной разговаривал. И еще его разозлило, что ты обнял меня и пытался поцеловать. Ему показалось, что ты унижаешь меня и используешь, ведь ты принадлежишь к так называемому высшему обществу.

— Но почему? Почему ему кажется, что люди, принадлежащие, как ты выражаешься, к высшему обществу, такие корыстные и отвратительные?

— В ранней юности со мной уже случилась одна неприятная история из-за парня из богатой семьи, — задумчиво промолвила Софи и неожиданно для самой себя поведала историю о ее первом неудачном и даже печальном любовном опыте.

Фин, не перебивая, внимательно слушал, а когда она закончила, возмущенно произнес:

— Ну и сволочь же этот твой Чад! Я бы убил его, если б мог, честное слово! — Он взял Софи за руку и полушутливо предложил: — Слушай, если хочешь, мы с тобой можем съездить в Айову, разыскать этого горе-любовника и набить ему морду!

— Нет, Фин, мы никуда не поедем, — улыбнувшись, сказала Софи. — Дэви уже отомстил ему много лет назад. Я ничего не знала об этом, он только недавно рассказал мне. Так что Чад наказан, не переживай.

— А твой брат молодец! Любит тебя и всегда готов вступиться за твою честь.

— Да, Дэви — отличный парень, и я очень его люблю!

— Знаешь, конечно, Чад поступил отвратительно. Но в юности мы ведем себя не лучшим образом и совершаем некрасивые поступки, за которые потом приходится краснеть, а иногда и рас плачиваться.

— Ты тоже совращал молоденьких девушек и потом всем этим хвастался?

— Ну не то чтобы совращал… Но любил с ними погулять и, наверное, не всегда был очень уж порядочным и вежливым.

— И твоя женитьба на Диане — расплата за прегрешения?

— Разумеется. Хотя, вспоминая свою юность, я часто думаю о том, что я, даже если бы и захотел, все равно не смог бы стать восторженным и ранимым юнцом. Я такой, какой есть, и ничего в себе не собирался менять и не собираюсь.

— Мне ты тоже нравишься таким, какой ты есть, — задумчиво промолвила Софи.