Книга Воспитанница любви - Ольга Тартынская

Вере не во что было наряжаться, но она с особой тщательностью причесалась, почистила загодя башмаки и шляпку. Насидевшись в душной комнате, затворница поневоле с удовольствием вдохнула уличный, пыльный, с запахом близкого болота воздух. Приземистые домики обступили с одного края широкую, залитую солнцем площадь перед храмом. Обедня уже началась. Вера с безмолвной спутницей вошла в широкие церковные двери. Знакомый запах ладана и свечей, родные глаза икон и ангельское пение с хор умилили Веру до слез, она почувствовала священный трепет и глубокое волнение. Уже не развлекаясь посторонним, юная богомолка погрузилась в таинство службы…

Исповедовавшись и причастившись, она почувствовала, как чисто и светло в ее душе, исполненной благодати. Из храма девушка вышла в спокойной уверенности, что Господь ее не оставит, сердце ее трепетало в ожидании непонятной радости.

Тем сильнее было потрясение и разочарование, когда, вернувшись в дом Архиповны, Вера отворила дверь в свою комнату и столкнулась с… Алексеевым. Сердце ее упало, и светлой решимости как не бывало.

– Нуте-с? – Иван Иванович, кажется, с удовольствием наблюдал замешательство бедной жертвы. – Каково вам здесь? Не притесняют ли, не морят голодом?

Он уселся на единственный стул посреди комнаты. Вера принялась растерянно ходить от стены к стене, не замечая, что безжалостно треплет косынку на шее. От безысходности и отчаяния хотелось кричать, казалось, даже воздуха не хватает. И тесно, тесно!

– Да сядьте же, а то в глазах рябит от мельтешенья вашего. Гляньте лучше, что я вам привез.

Только теперь Вера заметила стоящий в углу сундук с ворохом шляпных коробок сверху.

– Что это? – машинально спросила она.

– Ваши платья-с да все остальное: чулочки, подвязочки. – Казалось, с губы сластолюбца сейчас капнет слюна. – Горничная ваша собрала тайком.

– Глаша? – удивилась Вера. – Но что вы ей сказали, почему она послушалась?

Алексеев расплылся в самодовольной улыбке:

– Ей было сказано, что хозяйка бежала из актрис, тайно, чтобы не платить Игнатьевичу неустойку. Ох и наделало переполоху ваше исчезновение! До губернатора дошло, князь всю полицию на ноги поднял. И братец-то ваш сам не свой с тех пор.

Вера снова вскочила с кровати, куда было присела после окрика Алексеева.

– Что, что с ним?

– Пьет-с, втемную.

Девушка сжала голову руками и застонала.

Алексеев с удовольствием сообщил Вере подробности так тонко продуманного и успешно осуществленного похищения. Узнав от Натали, которая шпионила для него за госпожой Кастальской, о появлении Вольского, Иван Иванович решил предпринять увоз девушки куда-нибудь в надежное место. И тут без кумы Архиповны было не обойтись, верное дело. Служебные обязанности вынуждали Алексеева еще месяц торчать в этом дрянном городишке, потому он не спешил. Однако появление в городе князя, с которым у Ивана Ивановича контры, ускорило события. К тому же через Натали Алексеев узнал о решении Веры уехать с князем в Петербург. («Какой ты болтун, Саша!» – прошептала бедная девушка.) Следовало спешно найти исполнителя похищения. Тут Алексеев по делам службы отлучился в соседний городок Слепнев. Там в трактире он составил партию в вист чернявому господчику, у которого выиграл значительную сумму. Проигравшему платить было нечем, и Алексеев дал ему шанс вернуть долг.

– Как же он веселился, когда выяснил суть сделки! – повествовал Иван Иванович, вовсе не замечая дрожи и бледности юной пленницы. – Вы и его зацепили, прыткая козочка, а мне это и на руку. Вашего ухажера – дуэлянта-то – я тоже пристроил, чтобы не мешался под ногами.

Вера с ненавистью смотрела на него, пока Алексеев завершал повествование. Бурковский тайно приехал в Коноплев, дождался бенефиса, прячась у Натали, а дальнейшее известно.

– Зачем? Зачем все это? – спросила Вера, не ожидая ответа.

– Затем, любезная, – ответил Алексеев, теряя благодушие, – что обещания надо держать. Еще у княгини вы дали согласие выйти за меня, извольте выполнять!

Вера опять заметалась от стены к стене, не замечая этого.

– Ну на что я вам? Воспитанница, актриса, бесприданница?

Алексеев непонятно хмыкнул.

– Ведь вы засомневались тогда, помните, когда я ответила на ваше предложение? – как в горячке, твердила девушка.

– Это было тогда. Теперь у меня другие расчеты. Будете паинькой, посвящу и вас.

– Где теперь князь? – тихо спросила Вера.

– Должно быть, ищет вас, – ухмыльнулся старый селадон.

– Это был князь Браницкий, верно? – вновь спросила Вера с замиранием сердца.

Иван Иванович насторожился:

– Тебе-то откуда известно? Кто проболтался? Этот недоросль?

Вера отрицательно качнула головой.

– Тогда кто? – Алексеев, кажется, не на шутку встревожился. – Князь приезжал в Коноплев инкогнито, никто не должен был знать, что это Браницкий. Кто пронюхал?

– Я, – тихо ответила девушка.

Алексеев подошел к ней и, подозрительно вглядываясь ей в лицо, осведомился:

– Что еще ты знаешь?

Вера пожала плечами. Смертельная усталость навалилась на нее.

– Не пытайся бежать! – почему-то рассвирепел Алексеев. – Готовься к венчанию, я не намерен тянуть. Все нужное тебе доставят.

– Никогда! – твердо произнесла Вера. – Вы не можете жениться на мне насильно.

– Да сами-с будете ползать у меня в ногах и просить об этом-с.

Вера с презрением смотрела в глаза Алексееву.

– Никогда, – повторила она.

– Увидим-с, – зловеще произнес Иван Иванович. – Кто тонет, тот и за бритву хватается. – Однако, не выдержав пронзительного взгляда жертвы, он ретировался, скрывшись за дверью.

До вечера девушка трепетала, ожидая какой-нибудь новой подлости от Алексеева. Чтобы развлечься, она открыла сундук и перебрала его содержимое. Это занятие успокоило бедняжку. Должно быть, Алексеев не наведывался в сундук и не знал, какие сокровища он хранит. Вера с радостным биением сердца добыла обернутый в плащ портрет Вольского, со дна достала заветный альбом со стихами Евгения – постоянный спутник в ее скитаниях. На дне сундука, под платьями, она раскопала мешочек с драгоценностями, подарками завсегдатаев кулис. Особливо Вера обрадовалась молитвеннику, подаренному ей Марьей Степановной. Она почувствовала себя вооруженной.

До темноты возилась Вера с нарядами, припоминая, что было связано с тем или иным платьем. Она и не заметила, как наступила ночь, а к ужину ее не позвали. Пришлось лечь натощак, не просить же бабу-ягу о снисхождении. Вера слышала, как за стеной переговаривались Алексеев с кумой. После все стихло. Пленница опасливо поглядывала на дверь, которая не запиралась изнутри. Она решила придвинуть к двери стол, на крайний случай. Собравшись с силами, стараясь не греметь, она с трудом подтащила стол к двери, а сверху водрузила стул.