Книга Твои фотографии - Кэролайн Левитт

— У вас есть телефонный номер Изабел Стайн? — спросил он, и собственный голос его удивил. Он назвал нью-йоркский адрес Изабел.

— Подождите, пожалуйста, — ответили ему и вскоре назвали номер. Сэм быстро выудил ручку и неуклюже написал его на ладони, стараясь ничего не размазать.

Он тут же набрал номер. Сердце тошнотворным комом подкатило к горлу.

— Алло? — Голос звучал как будто издалека. Но Сэм знал, что это она.

— Алло, — ответил он и почувствовал, как сжались легкие. Услышал знакомый свист. Все, о чем он думал, все, что испытывал в эту минуту, словно сжалось в груди в свинцовый кулак, не давая говорить.

— Сэм! Сэм, это действительно ты?

Изабел, кажется, обрадовалась, но Сэму казалось, что она плачет. Ему тоже захотелось плакать.

— Почему ты бросила нас? — крикнул он. — Пожалуйста, вернись. — Он уже задыхался. — Плевать на то, что ты не ангел. Мне все равно!

— Где ты? Чарли с тобой?

— Разве ты не любишь меня? Не любишь нас?

Он старался втянуть хоть немного воздуха. Легкие свернулись в комок, а воздух разбился на твердые осколки, вдыхать которые было невозможно.

— Слушай свое тело, — говорил доктор. — И срочно принимай меры.

Ему было все равно, кто его видит. Кто сейчас рядом. Только бы дышать!

Он открыл застежку-липучку и вынул ингалятор. Нажал на поршень: раз, другой, третий, но лучше не становилось. Сердце колотилось все сильнее. Голова кружилась от слишком большой дозы лекарства.

Он вцепился в трубку и, повернувшись, заметил, что женщина в цветастом платье уставилась на него.

— Тебе плохо? — спросила она так сердито, словно он был в чем-то виноват. Сэм охнул, и трубка выпала из его рук. Ноги подкосились, и он соскользнул на пол, по-прежнему пытаясь вдохнуть.

— Менеджер! Менеджер! — завопила женщина, и чем больше людей собиралось вокруг, тем сильнее ему хотелось крикнуть, чтобы они ушли, потому что все забирали у него воздух.

Он видел болтавшуюся трубку и представлял, как Изабел в Нью-Йорке, слыша, что происходит, зовет его. Но у него не осталось в легких воздуха. Потом женщина в цветастом платье подхватила и повесила трубку, и Сэм кричал, чтобы она прекратила, прекратила, но не было слышно ни звука, кроме хриплого дыхания.

— «Скорую»! — воскликнул кто-то. Женщина, стоявшая рядом с Сэмом, коснулась его плеча.

— Не плачь, — сказала она. — Сейчас за тобой приедут.

На этот раз он пробыл в больнице два дня. Лежал в кровати, а доктора постоянно суетились над ним. Заставили каждые несколько часов дышать через специальный зеленый распылитель. Сделали укол преднизона и рентгеновский снимок. Надели на него дурацкую голубую сорочку, которая застегивалась на спине, как платье.

Очнувшись, он с ужасом обнаружил, что номер телефона Изабел успели смыть. Конечно, если приглядеться, пара цифр еще виднелась.

— Куда пропал номер?! — закричал он. — Почему вы его смыли?

Он попытался его припомнить. 567? Или 657?

Сестра успокаивающе коснулась его плеча.

— Я ничего не смывала. Только руку протерла, когда ставили капельницу.

Она упорхнула, и в палату вошел новый доктор.

— Как по-твоему, что вызвало приступ? — спросил он.

— В супермаркете было холодно, а иногда у меня легкие от холода сжимаются, — пробормотал Сэм. Хотя это была заведомая ложь. Он и отцу солгал, когда тот ворвался в палату и спросил, что делал Сэм в супермаркете. — Пить захотелось. Пошел купить коробку сока.

Отец не задал вопроса о телефонном звонке. А Сэм и не собирался ничего говорить.

Каждый раз, когда открывалась дверь, он садился и ждал, что появится Изабел. Но этого так и не случилось. Обычно это оказывалась сестра, пришедшая взять кровь, или санитарка с какой-то таинственной едой, которая, по уверениям врачей, должна была придать ему сил.

Он знал, что она придет. Твердо знал. Потому что сделал то, что должен был сделать. Привел процесс в движение. И даже ослабел от облегчения. Под больничными одеялами было жарко, и он сильно вспотел.

На следующий день он спросил медсестру, почему в его комнате нет телефона.

— Для чего тебе телефон? — удивилась та.

Увидев отца, он бросился ему на шею.

— Мне кто-то звонил? — спросил он, не сводя с Чарли глаз.

— Все. Друзья, бабушка с дедушкой.

— Кто-то еще?

Отец на секунду отвел глаза.

Но когда снова повернулся к нему, на лице играла деланная улыбка, и Сэм что-то заподозрил.

— А друзей и родственников не достаточно?

— Это ты вымыл мне руки? — спросил он. Отец разгладил покрывало.

— Нет, малыш. Не я.

Сэм снова воззрился на дверь. Почему она не едет? Что он сделал такого, что она не хочет его видеть?

Лето тянулось медленно. И Сэм постепенно понял, что Изабел не собирается звонить. Не собирается появиться и преподнести ему сюрприз. Телефон звонил и звонил, но каждый раз это была не Изабел. Сэм перестал поднимать трубку.

Как-то, когда Чарли был в душе, Сэм, повинуясь некоему порыву, подошел к телефону и набрал справочную.

Где ты? Где была? Почему не звонила?

Он злился и отчаивался одновременно. Но когда назвал имя Изабел, женщина ответила, что такого номера не существует.

— Проверьте еще раз. Пожалуйста. Я знаю, что она живет там, — попросил Сэм.

— Простите, ничего не найдено, — отрезала женщина.

Потрясенный Сэм прислонился к стене, слушая короткие гудки. Изабел исчезла и теперь, очевидно, не хочет, чтобы ее нашли.

Остаток июля и август Сэма держали на больших дозах преднизона. Из-за этого он все время был голоден и настолько взбудоражен, что не спал по ночам. И так растолстел, что не мог застегнуть джинсы. Хуже того: у него стали выпадать волосы. Он смотрел на лысинку над виском, пытаясь закрыть ее оставшимися волосами.

— Курс почти закончен, — ободрял отец. — И волосы отрастут.

Но «почти» казалось Сэму вечностью.

Он не знал, чем заняться. Не знал, куда пойти. Отец стал меньше работать, чтобы сидеть с ним. Днем он оставался дома один или ходил к друзьям, но все равно чувствовал себя одиноким и с трудом дотягивал до вечера.

Как-то он заметил кота, лежавшего на солнышке, и не смог совладать с собой: вскинул руки, словно делая снимок, и прищелкнул языком. И неожиданно понял, чем займется.

Он пошел в чулан, пошарил за зимними пальто и наконец обнаружил полку, на которой поблескивал «Кэнон». Тут же лежал подаренный Изабел объектив. Он вытащил все это. Камера была заряжена новой пленкой. Он снял старый объектив и легко поставил новый. Но это была всего лишь камера. Стекло, металл, зеркалки и затворы. Волшебство куда-то ушло. Если он захочет, может снова заняться фотографией. Стать знаменитым фотографом. И Изабел увидит его снимки и пожалеет, что не была к нему добрее. Поймет, чего лишилась.