Книга Возлюбленная виконта - Эмили Брайан

— Шах и мат! — объявила Изабелла. — О мое сердце, боюсь, ты не следила за игрой.

— Я устала от игр, — сказала Дейзи, имея в виду не шахматную партию.

В дверях гостиной появилась Нанетта:

— Pardonez-moi,[26]пришел джентльмен, желающий видеть мадемуазель Латур.

— Кто это? — спросила Дейзи, и от вспыхнувшей надежды ее тело зазвенело, как натянутая струна.

Нанетта, прищурившись, взглянула на визитную карточку гостя, прежде чем передать ее Дейзи.

— Вы знаете маркиза Чедвика?

Изабелла подняла седую бровь, уставившись на племянницу.

Дейзи разочарованно нахмурилась.

— Не имею представления, кто это. Скажите лорду Чедвику, что Бланш уехала во Францию и больше никогда не намерена возвращаться в Британию.

— В таком случае он просил меня о возможности увидеться с мисс Дрейк, — сказала Нанетта.

— Какая настойчивость. Нет.

Изабелла откинулась в кресле.

— Неужели тебе не любопытно?

— Он просто один из тех, кто не прочь переспать с французской куртизанкой, — фыркнула Дейзи, — или охотник за приданым, и ему все равно, кто подвернется. Я не знаю никакого маркиза Чедвика, Нанетта. И у меня теперь другое отношение к приключениям, ты знаешь. Мой ответ — нет.

— Дорогая, — сказала Изабелла, когда Нанетта ушла выполнять поручение, — мне бы не хотелось, чтобы ты категорически отказывалась от всех приключений. Это тебе не свойственно. Возьми, к примеру, этого нового лорда. Ты даже не дала ему шанса.

— А зачем, когда мне нужен только Люциан. Что ты здесь делаешь?

Он появился в дверном проеме, великолепный в своем темно-синем бархате. Аксельбанты и эполеты его камзола сверкали серебром, а треуголку украшало лихое белое перо.

— Леди Уэксфорд, мисс Дрейк. — Люциан элегантно раскланялся. — Надеюсь, вы простите мое вторжение, но порой мужчина не может принять «нет», если не услышит его из уст самой дамы.

— Конечно, мой дорогой лорд… Чедвик, верно? — промурлыкала Изабелла и направилась к нему, протянув для поцелуя руку. — От виконта к маркизу. Эту историю было бы интересно послушать. Но похоже, в настоящий момент вам нужна лишь одна пара ушей. Если позволите, пойду позабочусь об угощении и напитках. — Подмигнув, она проплыла мимо него. — И возможно, задержусь, так что, пожалуйста, располагайтесь.

Как только Изабелла вышла из комнаты, Люциан положил шляпу на боковой столик, и Дейзи медленно поднялась. Неужели это не сон? Неужели сбылась ее мечта?

— Ответ по-прежнему «нет», Дейзи? — спросил он.

— Нет! То есть да! — воскликнула она, бросаясь к нему навстречу.

Он заключил ее в объятия и закружил.

А затем страстно поцеловал.

На третьем круге он наконец остановился.

— Лучше давай сядем, пока не упали. — Дейзи подвела его к дивану. — Расскажи, Люциан, что случилось.

— Много всего. — Он сжал ее ладони в своих. — Начну с самого начала. После того как вы покинули Бреллафгуэн, я вернулся в пещеру и накрыл тело отца своим сюртуком. Делать мне было нечего до приезда мистера Тинклингема с его плоскодонкой.

При мысли, что он был один в темноте со своей печалью, у Дейзи сжалось сердце.

— Потом мне пришла в голову мысль, что мы на самом деле не проверили досконально римский клад. Соорудив нечто вроде мостика из старого бревна, я вернулся в пещеру для исследования.

— О, Люциан!

Он мог свалиться в пропасть, и она никогда бы не узнала, что с ним случилось.

— Ты была права, — признал он. — Римская армия получала жалованье солью. — Его лицо озарила улыбка. — Но проконсулу платили серебром. Серебряными монетами. И много.

Он вынул из манжеты монету и положил на ладонь. С монеты на нее взглянуло лицо злосчастного императора Гонория.

— О, я так счастлива за тебя, — сказала она. — Но как ты стал маркизом Чедвиком?

— За это я должен благодарить твоего дядю, — ответил Люциан. — Он, похоже, явился к королю и рассказал о заговоре якобитов, приписав мне заслугу его раскрытия. Твой дядя даже сообщил его величеству, что мой отец погиб, пытаясь помешать планам сэра Алистэра. Так что в знак благодарности король наградил моего отца посмертно титулом маркиза, — вздохнул Люциан. — И титул сразу перешел ко мне.

— Дядя Гейбриел, как ты знаешь, никогда не считал твоего отца врагом.

— Он, безусловно, доказал это, оберегая его память, — сказал Люциан. — Мой отец не всегда был таким, каким ты видела его последнее время.

— Я знаю, вспоминай о нем только хорошее, — обронила Дейзи, сжав его руку.

Он кивнул. Тут на его лице появилась улыбка, и он опустился перед ней на одно колено.

— Кто-то мне однажды сказал, что моему предложению руки и сердца не хватало элегантности. Я подумал, что это надо исправить.

— Право, не знаю, — промолвила Дейзи с плутовской улыбкой. — Но теперь припоминаю, что в том первом предложении говорилось что-то о возможности надрать тебе уши, а это, должна признаться, имеет определенную привлекательность.

Люциан поперхнулся от смеха.

— Дейзи Дрейк — ты, несомненно, самая докучливая женщина на свете, но я люблю тебя всем сердцем. И если ты думаешь, что закончила изводить виконта, может, обдумаешь предложение выйти замуж за маркиза?

— Хм. Виконт Ратленд, граф Монтфорд и маркиз Чедвик, — произнесла она, взяв в ладони его лицо и целуя по разу за каждый титул. — Я изводила виконта и выйду замуж за маркиза, но, может, ты позволишь Бланш время от времени возвращаться, чтобы закончить обучение графа!

Он заглушил ее смех поцелуем, от которого у них обоих скоро закружилась голова. Когда Люциан наконец отпустил ее, его взгляд обжег ее огнем.

— Бланш может возвращаться, когда пожелает, но пусть знает, что я люблю Дейзи Дрейк.

— Тогда пусть себе остается во Франции, — сказала Дейзи. — А мы с тобой будем обучать друг друга. Я хочу познать тебя всего. И это станет самым грандиозным приключением на свете.

Эпилог

На этом я закончу свое повествование. О своей жизни могу сказать, что знала радости и печали, страсть и одиночество, любовь и ненависть. Хотя была женщиной для удовольствия, пальцев одной руки хватит, чтобы перечислить мужчин, с которыми переспала. И всех их я любила. По-своему.

А теперь, когда прожита большая половина жизни, я — жена мужчины, который не может любить меня, а если любит, то тоже по-своему. Какая ирония! Кажется, я насмешила небеса.

Наконец могу распрощаться со своим писательским псевдонимом. Бланш Латур написала последние строчки своего скандального дневника. Теперь я подпишусь своим настоящим именем.