Книга Охота на льва - Лариса Петровичева

Только оказавшись во дворце, Мари ощутила, насколько устала и продрогла. Стянув насквозь промокший плащ, она стала подниматься по боковой лестнице на третий этаж. Освещения в коридорах дворца не было, но путь к Красному кабинету она бы нашла и на ощупь. А если бы кто-то бодрствовал в этот час и вышел за дверь, то почувствовал бы только дуновение воздуха на лице, не увидев самой девушки.

Густо-красная полоса света выбивалась в коридор из-под двери кабинета. Мари сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь справиться с сердцебиением, а затем вошла внутрь – словно нырнула с головой в прорубь.

– Я не ждал тебя так быстро, – судя по всему, Шани, сидевший в излюбленном углу с книгой, спать сегодня не ложился. – Садись.

Мари послушно опустилась в кресло напротив, пятная дорогой шелк и золотые нити обивки своими видавшими виды штанами. Некоторое время они с императором молча смотрели друг на друга, и Мари заметила, что за несколько недель, которые прошли с момента их последней встречи, ее хозяин очень похудел и как-то сдал, что ли. Черты осунувшегося лица стали строже и резче, под глазами и на щеках залегли глубокие тени, а постоянный энергичный огонек, придававший взгляду силу и обаяние, погас, оставив лишь тьму и усталость.

– Не смотри на меня так, я смущаюсь, – усмехнулся наконец император. – С тобой все в порядке, ты здорова?

Мари подумала, что, должно быть, действительно выглядит не очень.

– Да, – кивнула она и принялась рассматривать собственные руки. – Да, я здорова, спасибо.

– Рассказывай, что там Андрей.

Мари улыбнулась уголками губ.

– Почти все кончено. Сейчас спит в «Луне и черпаке» в промзоне, завтра планирует идти на встречу с вами.

– Дойдет?

– Дойдет.

– Ну и хорошо, – кивнул Шани. – Пусть дойдет, и покончим с этим, – он взглянул Мари в глаза и спросил с искренней заботой: – У тебя действительно все в порядке?

Мари вдруг увидела себя со стороны: сознание словно раздвоилось, показав ей постороннюю девушку, которая съежилась в кресле и плачет, обхватив себя руками за плечи.

– Я не знаю, – произнесла эта посторонняя девушка. – Я в самом деле не знаю.

Шани сочувствующе дотронулся до руки Мари, и дзёндари словно прорвало: не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями, она сползла с кресла на ковер и зарыдала взахлеб.

– Пожалуйста, – выговорила Мари сквозь слезы. – Пожалуйста, позволь мне дать ему противоядие. Пускай он не бог, пускай он кто угодно, но я не хочу, чтобы он умер. Он слишком добрый, слишком хороший, чтобы умереть… Я дам ему лекарство, он успеет поправиться. Он вообще ничего не поймет…

Шани отложил книгу, лежавшую на коленях, и, оставив кресло, некоторое время стоял рядом с Мари, задумчиво гладя ее по влажным волосам, а затем, когда девушка почти успокоилась и перестала плакать, вдруг резко намотал ее косы на кулак и вздернул вверх. Мари была настолько поражена, что даже не вскрикнула, хотя ей было очень больно.

– Если он будет жить, милая, то все рухнет к Змеедушцевой матери, – прошипел Шани ей на ухо. – Я не хочу новой гражданской войны и тем более не хочу умирать из-за какого-то еретика. Пусть он сдохнет, и те, кто ждет чудес, ничего не получат.

Он отшвырнул дзёндари на пол и повторил:

– Пусть он сдохнет. Его сюда никто не звал.

Некоторое время Мари лежала на ковре, ничего не слыша сквозь буханье крови в ушах, а потом подняла голову и посмотрела на Шани.

– Неужели тебе не жаль? – спросила она.

– Жаль, – вздохнул Шани и протянул ей руку. – Поднимайся.

Прикосновение к сухой и горячей ладони словно прострелило Мари легким разрядом электричества. Несколько томительно долгих минут дзёндари и император молча смотрели друг на друга, а потом Мари с горечью произнесла:

– Ты меня спас, но не сделал счастливой.

– Мне искренне жаль, – честно признался Шани. – Мне правда жаль, Марьям.

Он погладил ее по плечам и заметил:

– У тебя одежда мокрая. Переоденешься?

В его голосе звучала абсолютно искренняя забота, словно Шани и в самом деле не хотел, чтобы дзёндари простудилась. Мари отрицательно качнула головой.

– Не стоит. Послушайте, может быть, все-таки…

– Нет.

Мари кивнула. По большому счету, она и не ожидала иного ответа, надеясь, что сегодня ее отпустят с миром и больше ничего не потребуют. Она сделала шаг назад и сказала без эмоций:

– Мы придем завтра к полудню.

* * *

Столица приветствовала Заступника истинного белыми знаменами с золотым кругом. Все церкви звонили в колокола, и священники читали благодарственные каноны. Люди – и истинно верующие, и те, кто сомневался, – высыпали на улицы, так что, несмотря на разгар трудовой недели, работа в городе полностью прекратилась. Заступник шел по улице в сторону центральной площади, и столица послушно следовала за ним.

С самого утра у Андрея болела голова, словно кто-то старательно и методично вбивал в висок звонкий гвоздик. «Сегодня все закончится», – думал Андрей со странным облегчением, приветствуя тех, кто махал ему рукой, и благословляя детей, которые выбегали к нему, направленные родителями. Почему-то он понимал, что все идет правильно, так, как должно быть, и с удивлением чувствовал, что мир вокруг него наполняется необычным ярким светом. И Андрей ощущал, что бесконечно любит этот огромный город, этих людей, что толпятся вокруг него, радостно крича и протягивая к нему руки, любит эту ослепительно-прекрасную жизнь – так сильно, как, должно быть, любят ее перед смертью, понимая, что путь пройден и трудная задача достойно решена. Он не знал и не хотел знать, что будет дальше, словно завтрашний день его не касался; Андрей просто шел по улице – в самом конце пути его ждали.

Потом столичная панорама вдруг распахнулась знакомой площадью Победы, запруженной ликующим народом. Так, должно быть, приветствовали и Того, сосланного на Землю двадцать пять веков назад, и Андрей вдруг всей кожей почувствовал это внезапное единение с Ним и замер, будто впервые понял, где находится и кем является для этих бесконечно счастливых людей. Мари подхватила его под руку – Андрей увидел, что девушка не на шутку испугана.

– Все хорошо? – с надеждой спросила она, и глаза ее влажно блеснули.

– Все хорошо, – повторил Андрей и благодарно сжал ее ладонь. – Пойдем.

По гвоздику в виске ударили еще раз, загоняя его глубже.

Их уже ждали возле лестницы, ведущей во дворец. Там стояла цепь охранцев, освободив площадь для государя и его свиты, но Андрей не мог различить стоявших: вроде бы на заднем плане были Шани и Артуро, оба в черном, оба хмурые, и люди глядели на них, едва удерживая крик: ну взгляните же, маловеры, взгляните на него и покайтесь!

Тук. Тук. Гвоздь входил в голову Андрея, и свет, наполняющий город, становился все ярче и теплей.