Книга Присяга Российской империи - Александр Прозоров

– Сегодня до двенадцати Чупаре нужно сообщить данные пилотов и переслать электронной почтой их фотографии. Он подготовит и до вечера перешлет загранпаспорта и документы на судно. После гибели самолета пилоты смогут выдать себя за потерпевших крушение яхтсменов. Они подадут сигнал бедствие, и их вполне легально спасут.

– В центре Тихого океана? – приподнял брови Полударин.

– Есть другие предложения? – развел руки Илья.

– Ладно, делать все равно нечего, – потер лоб полковник, поднялся, прошелся по сверкающему мастикой паркету кабинета. – При таком раскладе цель придется уничтожать любой ценой… А подобрал для задания хороший экипаж. Слетанный. Во время последних учений отработали пуски по территории США на «отлично». Считаю, что на них можно положиться. Скоро офицерская развозка привезет летный состав и ты сможешь с ними побеседовать.

– Отлично. А сейчас мне можно где-нибудь наскоро умыться и сбрить свою щетину?

– У меня в комнате отдыха раковина есть. Не торопись, у тебя еще полчаса в запасе.

Выбранный командиром полка экипаж Илье понравился сразу. Как они вошли в кабинет и вытянулись по стойке смирно, сразу стало видно, что офицеры еще «не сгорели». Не сломались под кучей напастей, что обеспечивает родина своим защитникам по поводу и без повода, не махнули на службу рукой, выполняя только то, без чего не обойтись; не решили, что все загублено, пропито, сломано и барахтаться смысла нет – потому, как все едино страна вот-вот умрет, и придут толпы варваров растаскивать останки былого могущества… Такие люди видны сразу – по потухшим глазам, отвислым щекам, плечам опущенным, выпирающему животу. Как-то так получается, что перестав радеть за службу, офицер и на себя внимания перестает обращать. Один, пусть и толстяк, в строю живот так втянет, что грудь колесом, а другой поверх ремня вывесит – чего ради стараться? За живот выговоров не объявляют.

Не то, чтобы сломавшиеся офицеры ни на что не годились. Обязанности они свои выполняли исправно. Их и в наряд, и в караул можно без опаски ставить. При складах или канцелярии оставлять… Но вот на бросок под пулями такие воины уже не решались, а бойцов за собой вести не могли. Потому, как страшно заразная это штука – безразличие.

Пилоты же в коротком строю старались вовсю – плечи развернуты, подбородки подняты. Да еще и щеки с мороза румяные, как у добрых молодцев из русских сказок. Подполковнику и стоящему рядом с ним капитану было лет по сорок, и они чем-то неуловимо походили друг на друга, как двоюродные братья. Разве только капитан похудощавее выглядел, и кожа казалась серее. Сорок лет – значит, подготовка еще советская, полетать успели. А вот второй капитан, лет тридцати, от неба наверняка был отлучен вскоре после училища. Правда, глаза его горели озорно, азартно. Предчувствовал что-то интересное? Последний летчик, с погонами старшего лейтенанта – смуглый, с длинным носом, походил на грузина. А может, им и был – мало ли грузин живет в России? Этот испытывал неуверенность, хорошего от вызова к начальству не ждал.

– Товарищ полковник, экипаж по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, Александр Евгеньевич, – Полударин шагнул навстречу, протянул руку.

– Экипаж, вольно, – точно по уставу продублировал приказ подполковник и ответил на рукопожатие.

– А вызвал я вас товарищи офицеры, чтобы поставить конкретную боевую задачу… – командир полка оглянулся на Илью и продолжил. – Все вы знаете, что в техническо-эксплуатационной части сейчас срочно дооборудуется один из «ТУ-160» с целью увеличения дальности полета. Должен вам сообщить, что это только половина правды. На самом деле эта машина должна выполнить важное боевое задание, с которого она уже не вернется. Возможно, экипаж не вернется тоже. Суть задания я вам сообщить не имею права. Могу сказать только то, что оно крайне важно для безопасности нашей страны. Учитывая, что высокий риск задания, а так же некоторую его… специфичность, я хочу задать вопрос: готовы ли вы товарищи офицеры, выполнить приказ? Неволить никого не могу, не имею права. Мне нужны только добровольцы.

В кабинете повисла тишина. Подполковник повернул голову к своему «брату» и тот тут же дернул плечом:

– Что ты на меня смотришь? Мне терять нечего. Это у тебя жена и дети.

– Скажите, товарищ полковник, а тем, кто выживет, звездочку дадут? – поинтересовался молодой капитан.

– Сюда или сюда? – показал Илья сперва себе на погон, а потом на грудь.

– А две можно?

– Почетную грамоту обещаю точно, – кивнул Полударин.

– А отпуск летом?

– Если вы намерены лететь, капитан, – не удержался Ралусин, – просите лучше зиму. Лета вам больше не захочется.

– Хорошая перспектива, – встрепенулся капитан. – Тогда я точно согласен. А ты, Алим, как, останешься? Помянешь потом про нас за кружкой чая, похвастаешься службой в героическом экипаже.

– Я что, не человек?! – возмутился тот. – Я тоже полечу!

– Вы уверены, лейтенант Гузафаров? – почему-то именно его переспросил подполковник.

– Так точно, командир! Я без вас не останусь!

– Товарищ полковник, – повернувшись к Полударину, официально доложил командир ракетоносца, – экипаж готов к выполнению приказа в полном составе.

– Отлично, Александр Евгеньевич, – кивнул командир полка и опять оглянулся на Ралусина: – Что теперь?

– В штабе есть гражданская одежда? – подошел к столу Илья. – Нам нужно сфотографировать всех членов экипажа на загранпаспорта. Прошу так же всех записать свои паспортные данные, чтобы заучивать ложные сведения не пришлось. На вопросы о цели полета я отвечу в воздухе.

– А вы что, товарищ майор, собираетесь лететь с нами? – удивился командир экипажа.

– Разумеется, – кивнул Илья. – Не могу же я отправить людей на смерть, а сам остаться на земле?

– Умеете вы настроение повысить, товарищ майор! – саркастически отметил молодой капитан.

– Ну, вас-то я могу порадовать, – улыбнулся в ответ Ралусин. – Захватите с собой плавки, пригодятся.

– Акул на живца ловить собираетесь? – моментально отреагировал офицер. – Или крокодилов?

– Узнаете завтра в воздухе, – пресек препирательства командир полка. – Никто не передумал? Тогда берите бумагу и записывайте свои данные.

База дальней авиации 1 ТБАП, г. Энгельс, 26 декабря 1999 года 21:00

В свете двух прожекторов остроносый белоснежный «ТУ-160», замерший на заиндевевшей бетонке перед ангаром выглядел бледным альбиносом. Хоть и не много места занимают на крыльях и хвостовом оперении алые звезды, но их отсутствие резало своей непривычностью. Словно человеческое лицо, на котором вместо глаз розовеет молодая детская кожа.

– Боже мой, во что я ввязался, – покачал головой Горин, скидывая на землю рюкзак, и холодный зимний ветер тут же намел возле брезентового шарика небольшой сугроб.