Книга На прибрежье Гитчи-Гюми - Тама Яновиц

Его лицо напоминало бабочку, слишком рано вылезшую из куколки: широко расставленные, чуть навыкате глаза, крошечный нос с раздувающимися ноздрями, коралловые уста такие тонкие, будто прорезь для них сделали, а про губы забыли.

– Я… это, боюсь, времени у меня не много, – сказал он. – Вы с братом хотите пойти в какое-нибудь определенное место?

– Куда-нибудь поближе, – величественно сказала я. – У меня тоже, увы, времени не много.

– А куда?

– Да хоть сюда! – Я грустно покачала головой, показывая, как меня расстраивает его медлительность.

– В медицинский центр «Источник жизни»?

– 0-ох, – вздохнула я.

– Рядом есть пара кафе. Ты это имела в виду? «Побег бамбука»? Там отличная кухня, китайско-японская. Раз мы оба спешим, могли бы выпить по стаканчику, а брату твоему предложить, например, минералки.

– У нас хватит времени перекусить, – весело прощебетал Леопольд. – Давно мечтал попробовать блюда китайско-японской кухни.

В ресторане было темно и пусто. В нос мне ударил запах сырой рыбы и каких-то пестицидов. У входа нас встретила крохотная кореянка.

– Что вам угодно?

– Столик на троих, будьте добры, – сказал Леопольд с уверенностью человека, который прошел множество реинкарнаций и в каждой жизни питался только в ресторанах.

– Времени у нас не слишком много, – сказал Билл. – Нам что-нибудь попить и легкую закуску.

– Принесите, пожалуйста, меню, – сказала я.

В меню было страниц пятнадцать.

– Я бы, ребята, с удовольствием посидел с вами подольше, но только…

– Лично я выбираю «парадный обед из десяти блюд», – заявил Леопольд и захлопнул папку с меню. – Звучит заманчиво: водоросли с вяленой скумбрией под соусом мисо, яйца, фаршированные креветками, суши из угря, макрели и тунца, свинина в кисло-сладком соусе, темпура с баклажанами, чау-мейн, яйцо фу-юн, а на десерт на выбор компот из личи и ананасов, соевый творог или зеленый чай с мороженым.

Меня немного подташнивало. Интересно, а можно забеременеть, просто посидев на грязном сиденье?

– Вряд ли тебе понравится сырая рыба, – сказала я. – У нее специфический вкус, и ценят его только те, кто знает толк в кокаине.

– Я так мечтал ее попробовать, – заныл Леопольд.

– Возьми сырой рыбы и поешь! Ты посмотри, как старина Билл Бринкман напрягся! Может, ему не по карману угостить бедного бездомного ребенка обедом из десяти блюд.

– Об этом не беспокойтесь, – пробормотал Билл Бринкман.

– Какой ты милый! – сказала я. – В таком случае можно, я закажу коктейль «Скорпион» в кубке-черепе за семь девяносто пять, дюжину ребрышек в кисло-сладком соусе, утку по-пекински и оладьи? Я и с вами поделюсь.

– Ребята, а вы уверены, что столько съедите?

– Если что и не съедим, попросим завернуть и заберем с собой. В китайских ресторанах еду на вынос дают в таких хорошеньких коробочках. Билл, почему у тебя такой скорбный вид? Сдается мне, ты думаешь, что я пристаю ко всем мужчинам, лишь бы поесть на дармовщину. Вовсе нет! Гони от себя эти мысли! Пройдут годы, и ты еще будешь горько в них раскаиваться, потому что я уже никогда не позволю мужчине платить за мой обед. Не сочти за наглость, но любой нормальный мужчина будет счастлив меня угостить и сочтет это великим одолжением с моей стороны. Я же тебе говорила: когда я увидела тебя в супермаркете, меня к тебе всю так и потянуло, иначе бы я ни за что к тебе не подошла.

Билл немного расслабился.

– Тогда я ничего не заметил, – признался он. – Но сейчас почувствовал. Это как энергетическое поле, которого сам по себе не ощущаешь, но стоит встретить второго такого же – и понимаешь: есть контакт!

Леопольд поперхнулся минералкой. Я пихнула его под столом ногой.

– Не пихайся! – возмутился он.

– Все верно, Билл, – сказала я. – Все так и есть.

Я жадно пила свой коктейль «Скорпион» и изо всех сил старалась сдержаться и не обозвать его кретином и идиотом, хотя бы пока он не оплатил счет. До чего же он туп: не понял, что все дело в моем энергетическом поле, а у него никакого поля нет и в помине! То, что он наконец-таки почувствовал, было моим полем, а он пытался приписать его себе. Я хлебнула еще «Скорпиона» и сказала:

– Мне ужасно нравятся твои очки. По-моему, мужчина в очках – это так сексуально.

– А я думал, ты очки терпеть не можешь, – сказал Леопольд.

– Обожаю.

– Тогда почему не носишь? – не унимался Леопольд. – Ты же говорила, что тебе вид людей в очках просто отвратителен и сама ты их ни за что не наденешь.

Я высосала из кубка-черепа последний глоток.

– Если ты не против, я бы повторила.

Билл показал официантке на мой кубок.

– Скажи, пожалуйста, а что, собственно, вы с братом здесь делаете?

– Мы ездим по стране, – сказала я. – Путешествуем.

– У вас что, каникулы?

– Нет. Просто жизнь.

– Не понял.

– Каникулы – это когда ты отдыхаешь от обычной жизни и занимаешься чем-то другим. А мы ни от чего не отдыхаем, а так и живем.

– То есть что, путешествуете?

– Лучше расскажи, чем ты занимаешься, – сказала я. – Ты, наверное, сидишь на одном месте. И работаешь… работаешь брокером на бирже!

– Нет, – сказал Билл.

– Заместителем вице-президента?

– Нет!

– Вторым заместителем вице-президента? – Он помотал головой. – Руководителем программы? Коммерческим директором? Директором по маркетингу? Финансовым аналитиком?

– Вообще-то я зубной врач.

– А пародонтоз лечишь?

Билл кивнул. Я прикрыла коралловые уста ладонью.

– Ого! – вскликнул Леопольд. – А это что такое? – Официантка принесла деревянную доску, на которой были разложены какие-то бледно-розовые и серые кусочки.

– Это твое сасими, – объяснил Билл. – Его надо есть, окуная в васаби и соевый соус.

– Бог ты мой! – Леопольд едва не подавился. – Оно даже не вареное!

– Я тебя предупреждала. А что, ты думал, означает слово «сырая»?

– Только не это! – сказал Леопольд. – Издевательство какое! Называют себя рестораном, а еду даже не готовят. Я, пожалуй, лучше закажу себе ассорти «Озеро Тонг-Тинг». Омары, креветки и гребешки в яичном соусе.

Билл взглянул на часы.

– Дети, я бы с удовольствием посидел с вами еще, но меня ждут пациенты.

– Тогда позволь спросить тебя напрямик: ты можешь одолжить мне сто долларов? – Я наклонилась к нему поближе, взяла за руку. – Только не думай, что я вымогательница. Я дошла до точки. Пока я тебя не повстречала, пока меня не пронзило чувство, которого я раньше никогда не испытывала, я всерьез подумывала о том, чтобы пойти на панель. Положение у меня действительно отчаянное, и ради братишки я была готова на все.