Книга Моя подруга всегда против - Мил Миллингтон

– Тебе не о чем беспокоиться, Пэл, – сказал Назим. – Твое назначение на должность муца и Роуз Варчовски – разные веши.

Я был настолько вымотан, что логика Назима показалась мне почти безупречной.

– Но если я стану муцем, кто будет мукзэпоем?

– Муцем ты будешь только временно.

– Врио муца, – уточнил Джордж.

– Именно. Ты будешь врио муца, а коли назначение как бы временное, оставайся пока мукзэпоем тоже.

– Я еще и диспетчер компьютерной группы.

– Да. И диспетчером. Ненадолго, всего на пару месяцев. Искать сейчас новых людей не имеет смысла. Будешь получать полный оклад муца, начальный уровень…

– Врио муца, – поправил Джордж.

– Врио муца, конечно. Зарплата у мукзэпоя мала до неприличия, не так ли? Курам на смех. Ума не приложу, как люди соглашаются работать за такие деньги. На должности муца…

– Врио муца.

– На должности врио муца твоя зарплата будет почти в два раза больше.

– И получишь место на автостоянке.

– У меня нет машины.

– Прекрасно. Выставь место на аукцион внутри университета. С руками оторвут, и за хорошие деньги, обещаю.

Отчасти из-за неспособности мыслить я не нашел весомых причин для возражений. Ответственность, конечно, возрастет, должность-то начальническая. Что на ней делать, я понятия не имел. Все происходило и впрямь с жуткой быстротой, причем темп задавали Джордж с Назимом, а не я. Но разве это плохо? Мне предложили работу, пусть временную, но платят в два раза больше. Мы только что переехали в другой дом, и он требовал расходов. Урсуле захочется перемен – новой мебели и прочей ерунды. Лишние деньги ее обрадуют. Приятно, когда можно обустроить дом и купить то, что хочешь. Я тоже приглядывался к «домашнему кинотеатру» – широкоформатный экран, басовые колонки, стереозвук, такой нам обоим понравится.

– Ладно. Так и быть. Назначайте муцем.

– Замечательно! – воскликнул Назим.

– Врио муца, – прохрипел Джордж.

– Кем бы вы хотели родиться, будь у вас выбор? – спросил я, принимаясь за первую из трех чашек черного кофе.

– Сложный вопрос, – ответил Ру. – Не уверен, что променял бы эту оболочку… – он обвел себя рукой, – на облик какой-нибудь знаменитости, как-то не вдохновляет. А комбинации допускаются? Скажем, деньги Билла Гейтса, голосок Айзека Хайеса, гардероб Джулиана Коупа[18]и грудь Анны Николь Смит, чтобы было чем поиграть в ванной.

– Возможно, ты передумаешь, когда узнаешь, что меня только что сделали менеджером учебного центра. Признайся, Ру, теперь тебе еще больше, чем когда-либо, хочется быть мной.

– Ого! Поздравляю, Пэл, – сказала Трейси.

Ру только вздохнул:

– Тебя приводит в восторг библиотечная карьера? Стареешь, Пэл.

– Не библиотечная – речь идет об учебном центре.

– Ага. Значит, слова мы слышим, но иронию уже не различаем.

– Можно задать вопрос? – сказала Трейси.

– Ты уже задала вопрос. На который и отвечать не требуется.

– Ты что, на самом деле доволен собой? Невероятно! Но я о другом хотела спросить – а ты бы не согласился родиться Урсулой?

– Что-о?

– Мне подумалось, больше всего ты должен хотеть быть ею. Если любишь человека больше всех на свете и не хочешь расставаться с ним до конца жизни, значит, в партнере есть нечто особенное? Сам понимаешь, вопрос…

– Риторический?

– Вроде того. Я бы точно не хотела быть ни одним из моих парней. Но если сыщется человек, которого я буду любить и уважать больше всех, почему бы и нет?

– Потому что, если станешь им, уже не сможешь быть парнем для самой себя. Не слишком ли велика жертва?

Трейси покачала головой:

– Нет, думаю, дело не в этом.

– Попробуй – и увидишь, что именно в этом, – возразил Ру.

– Нет, – заартачилась Трейси.

– Тебе виднее, – сдался Ру, цокнул языком и отвернулся к окну.

– Вот и хорошо. Потому что дело не в этом.

– Как угодно, – пожал плечами Ру.

– Не в этом.

– Я уже прекратил спор. – Ру опять цокнул языком и снова уставился в окно.

Пришлось их разнимать:

– Не знаю, как на это смотрят другие, но – если не считать затею безумной в принципе – я бы не стал меняться местами с Урсулой, потому что она обитает в кошмарном мире.

– Почему же в кошмарном? – спросила Трейси. – Потому что в нем – ты?

– Нет, она живет в жутком-прежутком мире, начисто лишенном озорства.

– Как это?

– А вот так. Кругом сплошь дикая серьезность. Взять, например, автомобильную сигнализацию. На кольце с ключами болтается пультик с кнопкой. Нажал кнопочку – сигнализация включилась, опять нажал – выключилась. Чудесно! Можно на ходу, не оборачиваясь, щелкнуть и включить сигнализацию: щелкнуть вальяжно, через плечо. Когда подходишь к машине – еще интереснее. Начинаешь нажимать издалека, проверяя, на каком расстоянии сработает. Иногда, если поднять руку повыше, сигнализацию можно отключить, находясь на другом конце стоянки! А можно подойти поближе и – паф! – отключить выстрелом от бедра. Жаль, что у нас замок не центральный, какой смачный «клац» раздавался бы каждый раз, когда открываются все двери. Приготовиться! Огонь! Клац! Прелесть. Я много раз наблюдал, как Урсула включает и выключает сигнализацию, такое чувство, что Урсулу это совсем не забавляет. Теперь видишь, какая у нее жизнь?

– Ру, – попросила Трейси, – обними меня, а то мне становится страшно.

В учебном центре меня ждала взбунтовавшаяся толпа. Бунтовщики обступили подходы к кабинету муца, который теперь был моим кабинетом. При моем появлении кто-то крикнул: «Вон он идет!» – все развернулись в мою сторону, голоса загудели громче. Я едва не бросился наутек. Не сомневаюсь, они погнались бы за мной. Вообразите толпу разъяренных библиотекарей, несущуюся по улицам с криками «Держи его!», «Ату его, ату!». Но судьбе было угодно, чтобы я, пытаясь утопить изнеможение в кофеине, набрал неслыханный градус нахальства. Острота восприятия была на высоте, но наблюдал я за происходящим с холодностью безучастного зрителя.

– Что, собственно, случилось? – осведомился я, без опаски приближаясь к толпе.

Толпа бурлила, будто закипающая вода, и тут муравьем из-под кучи песка вперед вылезла Карен Роубон. (Вперед – то есть туда, где стоял я. Великая все-таки штука власть.)