Книга Три - Сара Лотц

Пока мы ждали пастора Лена, Джим больше молчал, хотя мы с Лорном и пытались разговорить его. А из того немногого, что он все-таки произнес, мы мало что поняли. Через пятнадцать минут появился пастор Лен. Как обычно, со своим псом Монти на поводке.

Джим начал прямо в лоб:

— Джоани ездила встретиться с тем мальчиком, Лен. Ну, с тем, из Японии.

Пастор Лен застыл на месте. Прежде чем их дорожки разошлись, пастор Лен всегда рассказывал о том, как уже мучительно долго доктор Лунд пытается поговорить с кем-нибудь из этих детей. Взгляд Джима забегал.

— Джоани сказала, что этот японский мальчик… сказала, что она говорила с мальчиком, но не совсем с ним.

Никто из нас, во имя Иисуса, не понял, о чем он говорит.

— Я что-то не пойму вас, Джим, — сказал пастор Лен.

— Она сказала, что он разговаривает через андроида. Через робота, который выглядит в точности как он.

— Робот? — удивилась я. — Он говорил с ней через робота? Вроде тех, которых показывают в YouTube? Боже милостивый!

— Что все это значит, пастор Лен? — спросил Монти.

Пастор Лен ничего не ответил, он молчал минимум минуту.

— Думаю, мне следует позвонить Тедди.

Так пастор Лен назвал доктора Лунда. Просто Тедди, как будто они с ним друзья-приятели, хотя все мы знали, что в отношениях с доктором Лундом у него были большие проблемы. Потом Лорн сказал мне, что, по его мнению, пастор Лен надеялся, что эта история как-то загладит его вину за ложь с той проституткой, как-то компенсирует нанесенный вред.

А затем наступил неожиданный поворот событий. Джим сказал, что он уже сообщил обо всем газетчикам и рассказал им, что Джоани ездила повидать того японского ребенка и разговаривала с роботом, выглядевшим в точности как этот мальчик.

Пастор Лен стал бордовым, как вареная свекла.

— Джим, — сказал он, — почему вы не рассказали это мне, прежде чем идти к газетчикам?

На лице Джима появилось упрямое выражение.

— Пэм была моей женой. Они предложили мне денег. Я не мог отказаться. Мне нужно на что-то жить.

Это было слабое оправдание, потому что по страховке Джиму полагалась за Пэм целая тонна денег. Лорн потом заявил, что ему все ясно как день: пастор Лен психовал, потому что хотел использовать эту информацию в своих целях.

Джим грохнул кулаком по столу.

— И люди должны знать, что мальчишка этот — воплощение зла. Как могло так получиться, что он выжил, а Пэм — нет, а, пастор Лен? Это несправедливо. Неправильно. Пэм была хорошей женщиной. Хорошей женщиной.

Джим начал плакать, приговаривая, что все эти дети были убийцами. Что это они убили всех людей в тех самолетах и он удивляется, что никто, кроме него, этого не видит.

Пастор Лен сказал, что отвезет его домой, а Монти поехал сзади в пикапе Джима. Им пришлось немало потрудиться, чтобы усадить Джима в новый внедорожник пастора Лена. Джим уже рыдал так, что слезы текли ручьем, его всего трясло. Его нельзя было оставлять одного. Было очевидно, что с рассудком у него не все в порядке. Но он был упрям, и в глубине души я была уверена, что он бы обязательно отказался, если бы я предложила ему остаться у нас.

Эта книга уже была готова к печати, когда мне наконец-то удалось взять интервью у Кендры Ворхис, жены пастора Лена, проживающей отдельно. Беседа наша состоялась в современной, оборудованной по последнему слову техники психиатрической лечебнице, где она пребывает в настоящий момент (я согласилась не разглашать ее местонахождение).

В палату Кендры, просторную солнечную комнату, меня провожает санитарка с безупречным маникюром. Кендра сидит за письменным столом, перед ней — открытая книга (позже я рассмотрела, что это последнее издание из серии «Ушедшие» Гибкого Сэнди). При моем приближении сидящая у нее на коленях собачка, Снуки, без особого энтузиазма виляет хвостом, но сама Кендра, похоже, не замечает моего присутствия. Когда же она в конце концов поднимает глаза, взгляд у нее ясный, а выражение лица намного более осмысленное, чем я ожидала. Она такая худая, что видна каждая вена под полупрозрачной кожей. В речи ее чувствуется техасская неспешность, и говорит она очень аккуратно — возможно, это как-то связано с лекарствами, которые она принимает.

Она жестом приглашает меня в кресло напротив письменного стола и не возражает, когда я устанавливаю перед ней диктофон.

Я спрашиваю у Кендры, почему она решила поговорить именно со мной, а не с кем-то из других журналистов, которые тоже очень хотели бы взять у нее интервью.

КЕНДРА ВОРХИС: Я читала вашу книгу. Ту, в которой вы берете интервью у детей, которые случайно застрелили своих братьев или сестер из маминого 38-го калибра. Необычно. Или когда вы спрашиваете, кто вбил им в головы убить своих одноклассников из папиной полуавтоматической игрушки. Лен чуть с ума не сошел, когда увидел, что я ее читаю. Ну еще бы, он ведь большой специалист по этой бредовой Второй поправке насчет разрешения носить оружие.

Но вы не должны думать, что я пытаюсь отомстить за то, что Лен связался с проституткой. Шалавы — кажется, так их называют. Если хотите знать, она мне даже понравилась. Она была до приятного откровенна, что в наши дни большая редкость. Я надеюсь, что она получит свои пятнадцать минут славы и воспользуется этим. Извлечет выгоду и потратит на что-нибудь стоящее.

Я спрашиваю, не через нее ли просочилась в прессу информация о неблаговидном поведении пастора Лена. Она вздыхает, нервно поглаживает Снуки, а затем коротко кивает. Я спрашиваю, почему она разгласила эту историю, если не из мести.

КВ: Потому что правда освободит вас!

Она смеется отрывисто и невесело.

КВ: Кстати, когда будете это писать, можете говорить все, что придет в голову. Все что вздумается. Но если вам на самом деле хочется узнать правду, то я сделала это, чтобы навсегда увести Лена от доктора Лунда. Лен был убит горем, когда «большие мальчики» пинком под зад вышвырнули его из клуба, когда он выставил себя на посмешище на радиошоу, но я знала, что с него станется тут же приползти обратно, стоит только доктору Лунду щелкнуть пальцами. Я думала, что делаю это на благо Лена, ведь все видят, что доктор Лунд манипулирует людьми. А доктор Лунд не захочет иметь рядом с собой помощника, замешанного в сексуальном скандале, чтобы не замарать кристальную репутацию при своих политических устремлениях. Оказывается, это было самое худшее, что я только могла сделать. У меня по тысяче раз в день в голове проносится мысль: а что было бы, если бы я в тот день не пошла за Леном? Что, если бы оставила все так, как есть? Я все думаю: если бы Лен каким-то образом опять оказался в милости у доктора Лунда, может быть, это сыграло бы свою роль и все вышло бы по-другому? Может, это остановило бы его и он не стал бы слушать безумные речи Джима Доналда? Сейчас все говорят о том, что Лен «впустил в душу дьявола», но не все так просто. В действительности на самый край Лена подтолкнуло разочарование. Разбитое сердце поступает с людьми и так.