Книга Обрученные с Югом - Пэт Конрой

— Сара Эллен Дженкинс видела, как ты вчера заходил к Чэду на работу. — Молли смотрит на меня довольно сердито, и я понимаю, что мне следует поменять тактику. — Вы обсуждали эту тему?

— Я поделился с ним слухами, которые дошли до меня.

— Почему ты не пришел ко мне? Мы с тобой куда большие друзья, чем вы с Чэдом. Или я ошибаюсь?

— Истину глаголешь.

— Ты никогда не любил Чэда.

— Не совсем так, — защищаюсь я. — Просто я не сразу к нему привык.

— Вот как?

— Он засранец. Это наследственная черта, которая у них в роду передается по мужской линии. И все же он не признался, что у него есть кто-то на стороне.

— Ты видел эту бразильскую девчонку?

Я киваю с неохотой.

— И как она? Хорошенькая?

— У нее прекрасные густые усы. Очень симпатично прикрывают заячью губу. А вот протезы ей стоит заменить. Изо рта у нее пахнет как от кучи креветок, которые месяц пролежали на солнцепеке.

— Неужели так хороша?

— Я даже пожалел, что не родился в Бразилии.

Она бьет меня по руке, мы смеемся. Потом снова смотрим на белый шпиль и слушаем полночные удары колокола Святого Михаила. Молли подвигается влево и щекочет голой ступней мне лодыжку. От прикосновения ее кожи к моей я вздрагиваю.

— Помнишь, как мы танцевали в пятницу? — спрашивает она.

— Нет, — вру я.

— Помнишь, как мы спрятались ото всех и целовались?

— Нет, — снова вру я.

— Шеба видела. Считает, что мы очень неплохо целовались.

— Пьяный я был. Ни фига не помню.

— Так давай я тебе напомню. Ты целовал меня, Лео, так, как будто всегда мечтал об этом. Как будто я единственная женщина во Вселенной, которую ты хочешь. Ты целовал меня так, словно хотел прирасти к моим губам. Ты второй мужчина в моей жизни, с которым я целовалась. И мне это очень понравилось. А теперь ответь что-нибудь.

— Очень рад, что тебе понравилось. — Я встаю, подливаю себе коньяка. — Это было грандиозно. Я мечтал поцеловать тебя с того момента, когда мы познакомились. Не верил, что эта мечта когда-нибудь сбудется. Но мы оба несвободны. Оба. Мой брак сугубо формальный, но у тебя настоящий. И я убедился, что ты по-прежнему любишь Чэда. Я знаю еще кое-что, чему ты сейчас, пожалуй, не поверишь: он тоже любит тебя. И всегда будет любить. Просто Чэд мужик. У него есть член. Именно он и заставляет всех нас чудить.

С удивительной грацией Молли стремительно поднимается с кресла и садится мне на колени. Поставив бокал, она обнимает меня и приближает свое лицо к моему. Глаза у нее прозрачные, ясные, решительные. Момент волнующий и прекрасный, как будто молитвы, которые я школьником обращал к Небесам, наконец-то попали Богу в уши.

— Ты думаешь, Старла когда-нибудь вернется, Лео? — спрашивает Молли. — Ее нет уже целый год. Срок немалый. Обычно она возвращалась через месяц-другой. Ситуация серьезная, и она беспокоит тебя, я знаю.

— Она звонит мне каждую неделю, Молли. Ну, не совсем так… Каждую неделю она звонила раньше. Сейчас звонит через месяц, иногда через два. Много плачет. Чувствует себя виноватой. Просит меня ждать ее. Я отвечаю: «Ты ведь моя жена. Я всегда буду ждать тебя». От этого она совсем теряет голову. Как будто такого ответа никак не ожидала. Начинает кричать. Перечисляет мужчин, с которыми спала, называет астрономические цифры. Называет фамилии, профессии, имена жен. Потом успокаивается. Становится самой собой. Обычной Старлой. Снова принимается плакать. Чувствует себя виноватой. И исчезает. Эти разговоры всегда заканчиваются одинаково. Она исчезает.

— Лео! — Молли целует меня в нос. — До чего ты милый, глупый человек. Нет, я не права. Нужно выразиться иначе: ты просто тупица, тупица, тупица!

— Я с самого начала знал, во что впутываюсь, — говорю я и, подумав, уточняю: — Или был настолько глуп, что считал, будто знаю.

— Я хочу задать тебе один вопрос. Только ответь, пожалуйста, серьезно.

— Валяй.

— Ты любишь меня?

Я неуклюже поворачиваюсь, пытаюсь встать. Но Молли держит меня за плечи и смотрит требовательно, не позволяя увильнуть от ответа.

— Мне кажется, я ответил тебе в пятницу вечером. Почему ты снова спрашиваешь? Почему сейчас? Спросила бы в самый счастливый день своей жизни — в день свадьбы с Чэдом. Спросила бы в тот день, когда думала, что выходишь замуж за лучшего мужчину города и окрестностей. Но сегодня ты не вправе задавать такие вопросы. Ты разбила Чэду нос, в результате он перепачкал кровью свой «порше», к тому же ты помешала ему отправиться в Бразилию на Марди-Гра.[67]

Молли ударяет меня ладонью по плечу и вскрикивает. Именно этой рукой она расквасила Чэду шнобель и теперь чуть не плачет от боли.

— Покажи мне руку. — Я наклоняюсь и включаю настольную лампу.

Ладонь у нее опухла и покраснела. Я осторожно прощупываю ладонь, пытаюсь понять, нет ли перелома, но ничего определенного сказать не могу. Могу сказать только, что Чэду повезло — Молли ударила его правой рукой. Если бы левой, на которой она носит обручальное кольцо с бриллиантом в два карата, Чэд мог бы лишиться глаза.

— Завтра нужно сделать рентген, — говорю я.

— Так ты правда любишь меня? — не отступает она. — Ответь уже, черт подери! Меня всегда дразнили этим. Особенно Фрейзер и даже Чэд. И Старла тоже не давала покоя в первые годы, когда она еще жила с тобой.

— Я полюбил тебя в день нашего знакомства, как уже сказал.

— Почему? Это же глупо. Неслыханно глупо. Ты меня совсем не знал. Совсем ничего не знал обо мне.

— Я видел, как ты ведешь себя. Как ты держишься, относишься ко всему, что тебя окружает, — ласково и внимательно. Мне понравилось, как ты встала на защиту Фрейзер в тот день, когда мы познакомились. Я понимал, что ты прекрасная партия для Чэда. Ты прекрасная партия для кого угодно. Я почувствовал, что ты сильная. И еще твоя красота, необыкновенная красота. Я ответил на твой вопрос, Молли, настырная девчонка? Больше ты меня бить не будешь?

— Разве только другой рукой.

— Почему ты сидишь у меня на коленях?

— Черт возьми, Лео! — смеется она, протягивает руку и выключает лампу. Мы смотрим друг на друга в лунном свете. — Давай сядем щека к щеке и вместе разберемся. Начнем с очевидного. Я закатила скандал мужу-бабнику в присутствии лучших друзей. Разбила в кровь ему нос и убежала домой, где стала дожидаться его. Дура набитая. Я-то думала, он прибежит за мной и будет просить прощения за все страдания, которые причинил. Не тут-то было. Время идет, а мужа нет как нет. И я поняла, что он побежал искать утешения в объятиях бразильской шоколадки. Кстати, в Бразилии пьют шоколад?