Книга На бензоколонке только девушки - Фэнни Флэгг

– Все было чудесно.

Фрици ответила:

– Детка, я бы встречу с тобой ни на что не променяла. А, вот еще что, пока ты не уехала: вот тебе от меня подарок.

– Ой спасибо.

– Ты не пропадай, слышишь?

– Ни за что.

Машина увезла Сьюки, а Фрици вернулась в дом и подумала: «Бедная детка. Такая чудная деваха, а ей всю жизнь врали. А теперь вот и я тоже». Она не сказала ей, что на самом деле стряслось с ее матерью. Ей и так досталось порядком, и чего хорошего от такого знания? Ничего не докажешь ведь.

В машине Сьюки распечатала сверток, подаренный Фрици. Внутри были маленькие голубые четки и записка.

Дорогая Сара Джейн,

Это вещь твоей матери, и, я знаю, ей бы хотелось, чтобы она была у тебя.

Фрици

Несчастный случай

23 ноября 1944 года

Хотя «осам» осталось всего несколько недель до официального роспуска и возвращения к гражданской жизни, навалом парней хотели свиданья с Софи. Но свиданья – последнее, о чем тогда думала Софи. Она желала одного – перегнать последние самолеты, а в свободное время быть с малышкой.

Никому из летчиков удача с ней не светила. Но один парень в особенности скверно переносил безответность. Не привык он к такому. Баду Хэррису приходилось поддерживать репутацию. Его знали как Сердцееда. Он был хорош собой, язык подвешен, и ему поэтому – никаких отказов. Он настолько не сомневался, что выбьет из Софи свиданье, что поспорил с приятелями: он не только с ней погуляет, но и полностью окрутит за две недели.

Бад испробовал все что мог, включая заветное «О, милая, а вдруг я не вернусь живым. Ну хоть одно свиданье?» Он присылал цветы, писал записки, применил весь арсенал уловок. Но Софи – ноль интереса, и ему это не нравилось.

Он не собирался проиграть спор из-за какой-то дурацкой польской сучки, не понимавшей своего счастья, что он вообще на нее глянул. Как-то вечером сидел и выпивал – и тут услыхал, что Софи после перелета через всю страну сегодня ночью возвращается на базу. Выпив еще одну, решил, что встретит ее да и втолкует, что к чему, – чтоб перестала так выделываться. Он считал, что она только этого и ждет. Кроме того, почти все они тут за этим и ошиваются.

Софи так устала, что, приземлившись, хотела лишь одного – вернуться на свой участок, заползти в постель и уснуть. Она вышла из ангара и пошла сдавать полетный рапорт, а Хэррис вдруг вырос рядом, тут как тут. Схватил ее за руку и прижал к стене.

– Эй, детка, что за спешка? Ну-ка иди сюда, потолкуем. Ты чего такая недотрога? Ты ж даже не знаешь, что упускаешь.

Софи попыталась вырваться, оттолкнуть его, но он прижал ее и грубо поцеловал в губы.

– Прекрати! Пожалуйста… не надо! – проговорила она, но он не переставал – и вот уж распахнул на ней верх летного костюма и облапил. Она отбивалась, как умела, но в нем было шесть с лишним футов росту и силища. Она кричала: – Нет! Перестань! – Пыталась кричать еще, но он рукой заткнул ей рот и прижался еще сильнее. Он желал выиграть спор – любой ценой. А что ее слово против его?

И тут вдруг раздался мужской голос:

– Эй, что тут еще такое?

На них направили фонарик. То был Элрой Лиферз, механик, – он услышал ее крик. Хэррис оглянулся, увидел щуплого механика и сказал:

– Смойся, вахлак, мы тут заняты.

Увидев ужас в глазах Софи, Элрой быстро понял, что тут может случиться, достал из-за пояса тяжелый гаечный ключ:

– Отпусти ее, Хэррис, или я тебе мозги по всей взлетке размажу.

Хэррис ослабил хватку всего на миг, но Софи успела вырваться и отбежать к Элрою. Тот загородил ее собой и глянул на Хэрриса:

– Давай-ка, ас. Рискни. Глянем, на что ты годен.

Хэррис постоял, подумал, но понял, что лучше не связываться. Не в духе он сегодня. И зашагал прочь, а Софи обмякла у Элроя на руках.

– Спасибо тебе, Элрой.

– Ох, да все хорошо, родная, не беспокойся. Гнилое он яблоко, вот и все.

Софи никому не сказала о случившемся. Времени осталось совсем немного, и неприятностей не хотелось. Жить бы дальше да растить ребенка. Какое-то время Хэрриса удавалось избегать.

Но через несколько дней пацаны из Хэррисова подразделения летали боевыми порядками, и кто-то из них приметил пониже одинокий самолет, признал рыжие волосы и передал по радио:

– Эй, любовничек, глянь-ка вниз. Там вон рыжая деваха, которая так от тебя без ума. Может, сгоняешь поздороваться?

Хэррис слышал, как все ржут, и покинул строй. В тот день его больше не видели.

А когда через два часа вернулись без него на базу, узнали, что ему пришлось экстренно садиться – механические неполадки, но он цел. И лишь позже тем же вечером стало известно, что другой самолет рухнул, а летчица в нем погибла.

На следствии Бад Хэррис подтвердил, что они летели строем, когда летчица-«оса» внезапно, без видимой причины или предупреждения, набрала высоту и правым крылом своего самолета оцарапала днище его машины, испортив шасси. Он решил, что она поднялась еще выше и улетела, что ситуация у нее по контролем, а крушения он не видел.

Свидетель был всего один. Местный селянин сообщил, что был на поле и слышал громкий рев. Втянув наверх, он увидел два самолета в близком полете, а потом маленький внезапно сдал вправо и вошел в штопор. Он видел, как самолет упал и разбился. От столкновения с землей взорвался и загорелся, и от него почти ничего не осталось – причину не определить. После расследования крушение признали случайным, и никаких санкций не последовало.

Он не собирался до этого доводить. Хэррис думал, что теперь-то Софи одна и никакой вахлак за ней не приглядывает, а потому решил, что неплохо бы ее пугануть – просто чтоб знала, с кем имеет дело. Он ей задаст урок, какой она еще долго не забудет.

И вот он закружил рядом и круги закладывал всё уже. Но в своем рвении показать ей, кто он такой, подлетел слишком близко – и слишком быстро. Когда она вдруг увидела самолет совсем рядом, она резко сдала наверх, пытаясь уйти с его курса. При наборе высоты чиркнула ему крылом по днищу, и он услышал мерзкий звук: металл о металл.

Хэррис забеспокоился, что эта царапина что-то повредила в шасси, а потому, когда она вошла в штопор, не остался досматривать, как самолет падает на землю и разбивается.

Один из тех, кто был в тот день в воздухе, друг Фрици, рассказал ей о своих подозрениях. Хэррис – все это знали – был довольно безрассуден.

Фрици прилетела на базу в день слушания, обнаружила Хэрриса в приемной, рядом с комнатой допросов.

Она распахнула дверь, увидела, как Хэррис сидит, закинув ноги на стол, покуривает, и у нее от ярости аж слезы на глаза навернулись.