Книга Смертельные тайны - Кэти Райх

– Значит, главное – стволовые эмбриональные клетки.

– Совершенно верно.

Райан немного помолчал.

– В чем их потенциальная польза?

– С их помощью можно вылечить болезнь Паркинсона, диабет, хронические болезни сердца, заболевания почек в последней стадии, печени, рак, рассеянный склероз, болезнь Альцгеймера…

– В общем, что угодно.

– Именно. Даже представить не могу, как кто-то может не желать подобного рода исследований.

Широко раскрыв глаза, он ткнул длинным пальцем мне в нос и заговорил голосом проповедника:

– Это, сестра Темперанс, первый шаг по скользкому склону к тому, что беременность станет лишь источником эмбрионов для выведения арийской нации мускулистых голубоглазых блондинов и стройных длинноногих женщин с большими грудями.

Едва он закончил, объявили наш рейс.

По пути в Гватемалу мы говорили о родственниках и общих друзьях. Я рассказала Райану про проект Кэти с крысами и сыром и про ее поиски работы на лето. Детектив спросил о моей сестре Гарри. Мы оба рассмеялись, когда я описала ее роман с родео-клоуном из Вичита-фоллс. Спутник поведал мне про свою племянницу Даниэль, которая сбежала торговать ювелирными изделиями на улицах Ванкувера. Мы согласились, что у девочек много общего.

В конце концов меня сморила усталость и я заснула, положив голову на плечо Райана. Хоть и жесткое, оно было теплым и внушало уверенность.

Когда мы забрали багаж в столице Гватемалы, пробрались сквозь толпу наперебой предлагавших свои услуги носильщиков и нашли такси, было уже половина десятого. Я сообщила водителю адрес. Он повернулся к Райану, спрашивая, как ехать. Я объяснила.

В четверть одиннадцатого остановились у моего отеля. Пока я расплачивалась, детектив выгружал багаж. Я попросила квитанцию – водитель посмотрел на меня так, будто я потребовала анализ мочи. Недовольно ворча, он достал из-под сиденья клочок бумаги, что-то на нем нацарапал и швырнул мне.

Портье приветствовал меня по имени, поздравил с возвращением, затем перевел взгляд на Райана.

– Номер один или два?

– Мне один. Триста четырнадцатый все еще свободен?

– Sí, сеньора.

– Возьму его.

– А для сеньора?

– Об этом спросите сеньора сами.

Протянув кредитную карту, я расписалась, взяла свои чемоданы и пошла наверх. Успела повесить одежду, разложить туалетные принадлежности и направиться в ванную, когда зазвонил телефон.

– Только не начинай, Райан. Я иду спать.

– При чем тут Райан? – спросил Галиано.

– Это же вы его пригласили.

– Я пригласил и вас тоже. Так что хотел бы поговорить.

– Я путешествовала с великим детективом двенадцать часов. И хочу спать.

– Райан был чем-то обеспокоен.

Друзья-приятели уже успели пообщаться. Я почувствовала укол раздражения.

– Он застрелил человека.

– Да.

– Завтра мы с Райаном заглянем к Аиде Пера, подружке посла. Потом я намерен побеседовать с матерью Патрисии Эдуардо. Она утверждает, появились какие-то новые сведения.

– Что-то вы скептически настроены.

– Она странная женщина.

– А где отец?

– Умер.

– Она согласилась дать образец слюны?

Об этом я попросила Галиано перед самым отлетом в Монреаль. Теперь, когда у нас имелись предположительные данные о личности жертвы, можно было провести сравнительный анализ ДНК слюны сеньоры Эдуардо и ДНК, полученной из костей плода, найденных вместе со скелетом из «Параисо». Поскольку митохондриальная ДНК передается только по материнской линии, у ребенка, его матери и бабушки должна быть одна и та же последовательность.

– Уже. И я забрал кости плода из лаборатории Матео.

– Сеньора Эдуардо видела набросок, который я прислала по факсу?

– Да.

– Она согласилась с мыслью, что скелет принадлежит Патрисии?

– Да. Как и все здесь в управлении.

– Бедняжка наверняка вне себя от горя.

Послышался вздох.

– Ay, Dios. Самая печальная новость, которую может услышать мать.

Несколько мгновений мы оба молчали. Я подумала о Кэти, представив, как Галиано сейчас думает об Алехандро.

– Хотите пойти с нами?

Я ответила утвердительно.

– Кто такая эта Пера?

– Два года назад закончила школу, с тех пор работает секретаршей. Этого, по крайней мере, Шанталь не придумала.

– Что говорит насчет Спектера?

– Пока ничего. Я решил, лучше будет побеседовать лично.

– Во сколько?

– В восемь.

– Захватите кофе.

Положив трубку, я разделась, прыгнула в ванну – и тут же стрелой выскочила, поскользнувшись на плитке и ударившись бедром о раковину. Вода была холодной как лед! Ругаясь, я завернулась в полотенце и начала возиться с кранами. Из обоих текла холодная вода.

Вся дрожа и продолжая ругаться, я залезла под одеяло.

Райан так и не позвонил.

Я заснула, не зная, досадовать или радоваться.

На следующее утро я проснулась от грохота отбойного молотка, вполне способного необратимо повредить мой слух. Накинув одежду, высунулась в окно. Тремя этажами ниже шестеро рабочих ремонтировали тротуар. Похоже, проект был долгосрочный.

Кошмар!

Я позвонила Матео, сообщила, что вернулась в Гватемалу и днем буду в лаборатории ФСАГ. Когда спустилась в вестибюль, Райан уже ждал.

– Как спала, крошка?

– Как убитая.

– Настроение улучшилось?

– Что?

– Наверняка ты вчера очень устала.

Послышался сигнал машины Галиано. Закрыв только что открытый рот, я прошла через стеклянные двери, пересекла тротуар и села на переднее сиденье. Райану пришлось устроиться сзади. Пока мы ехали к дому Аиды Пера, Галиано рассказал, как продвигается расследование дела Клаудии де ла Альды.

– В тот вечер, когда пропала Патрисия Эдуардо, Гутьерес в церкви готовил цветы к Дню Всех Святых.

– Его алиби кто-то подтверждает? – спросил Райан.

– Около полудюжины прихожан, включая его домовладелицу сеньору Ахучан. Она сказала, что следовала за ним до самого дома и клянется, что Гутьерес не мог снова выйти, по крайней мере выехать, поскольку она перегородила дорожку своей машиной.

– Сообщница? – спросил Райан.

– Ахучан заявляет, что просыпается каждый раз, когда Гутьерес входит в дом или выходит из него. – Галиано свернул налево. – Она также настаивает на том, что парень и мухи не обидит, к тому же он одинок и у него нет приятелей.