Книга Афганский дневник - Юрий Лапшин

В ночь от наших пришла колонна, забрать продовольствие. Передали от них список. Видимо, обжились, если о комфорте заговорили. Просят телевизор, лампочки и лампы настольные, а также несколько дверей и рам. Им дали рядом с тоннелем старую казарму, где и расселился штаб.

Рассказали, что наших там несколько раз приводили в готовность, чтобы развязать войну. Дают команду быть в готовности бить артиллерией, потом дают отбой. Может, игра с целью попугать супостата? Если серьезно, то жутковато. Нам ко всем горным трудностям только «бородатых» с гранатометами и фугасами не хватало.

Который день солнечная морозная погода. Горы вокруг все в снегу. Издали смотрятся красиво. Летом в мареве жары не так бросаются в глаза.

В комнате с двумя обогревателями чувствую себя недурно. Надоело питаться консервами. Подумал: «А почему, собственно, не посещать столовую?» Просто старое мышление работает. Сегодня, наконец, нормально пообедал. Отлично. Долой сухой паек. Пытался раз сам сварить похлебку, но пока кипело, успел наесться кусками. Плюнул на это дело. На одного готовить не интересно. Да и долго, желудок сводит.

11.01.1989, Баграм. Среда

Без изменений. Утром Пальчиков повел пять машин с продовольствием. Вечером переговорил с В. Востротиным. Дошли нормально. Вопрос о ЗиЛе связистов, который стоит здесь: тащить или подрывать. Разобрать двигатель и два задних моста в НЗ (неприкосновенный запас), остальное в воздух.

Вечером звонок летчиков. Стоянку МиГов кто-то обстреливает с позиций нашей 1-й батареи. Бывших позиций. Наших там никого нет. Сказал, мол, бейте без опаски. Ну вот, теперь и оттуда стреляют «душки». И чего им не спится в тепле.

Вчера кубинцы отправили из Анголы первую группу интернационалистов на Родину в рамках соглашения с ЮАР.

В декабре вьетнамцы вывели четыре дивизии из Кампучии.

Каждый вечер сажусь, раскрываю тетрадь и выдумываю, что же записать. Скорее бы уйти на Саланг. Все веселее и ближе к дому.

14.01.1989, Баграм. Суббота

Вчера под вечер заявился А. Греблюк, я искренне обрадовался. Поставил ему койку в свою комнату. В свою бывшую он зашел, посидел, поплакался в жилетку, мол, все родное. Ностальгия пробрала. Особенно после того, как увидел голые стены и ободранные шторы. С утра он как исчез с друзьями-истребителями, так до сих пор нет. Стал уже беспокоиться, позвонил летчикам, а он до сих пор там, красавец.

Когда утром проезжали через стоянку штурмовиков, остановились переброситься парой слов с их начальником ПО, который встречал приземлившееся звено. Первая новость: 7 января потеряли летчика. Уже пятый у них. И не сбит, а потерял сознание и — в землю. Ходят выше 7000, для их самолета это противопоказано. Кабина должна быть герметична и высотный костюм должен быть. Нет ни того, ни другого. При отказе кислородной системы достаточно двух глотков, чтобы отключиться.

Другая новость интересная. Их предупредили о бдительности, так как в Кабуле вроде зреет военный переворот. Халькисты хотят убрать Наджибуллу и заодно парчамистов. Вот политика, темный лес! Было время, когда Наджиб сам грозился уйти, а наши на него жали, чтобы остался. Теперь он как бельмо на глазу у всех. Оппозиция первым требованием ставит его уход. Тиран — плохо, такой мякиш, как Наджиб — тоже плохо. Людей губят властолюбие и заносчивость. Нго Дин Дьем конца 1980-х годов. Мавр сделал свое дело. Вчера в Кабул прилетел министр иностранных дел Э. Шеварднадзе, что-то будет.

Летчиков предупредили, что у Наджиба есть все-таки сторонники и как бы не было эксцессов со стрельбой.

Завтра уйдет колонна с боеприпасами и хлебзаводом на Саланг. Передали «зеленым» склад ГСМ.

20-го эскадрилья штурмовиков из Шинданда перелетает в Мазари-Шариф. 24-го уходят штурмовики отсюда в Союз, в Кокайды. 25-го улетают истребители и Су-17. В ночь на 26-е — вертолетчики. Последним трудно придется. Ночь да горы, а потолок-то маленький. Попотеют ребята, понервничают. А с утра 26-го уйдем и мы. Наша цель и была — прикрыть стоянку Су-25.

15.01.1989, Баграм. Воскресенье

Два письма от сыновей. Одно из Пскова, другое из Куйбышева. И написаны в один день, 6-го. Ну, надо же, такое взаимодействие. Группа психологической поддержки! Все ждут папу. Старший готовится к сессии. Чтобы пораньше уехать в Псков, уже сдал математику (4) и физику (5). После 21-го поедет домой. Хозяин и помощник. Готовится набить рюкзак в Москве продовольствием для голодающего Поволжья, фу, черт, для скобарей. Вот дикость. Здесь миллиарды на ветер, там мясо по блату. И непонятно, чем то и другое кончится.

Разговаривал сегодня с заместителем начальника оперативного отдела ВВС. Спрашивал насчет переворота. Говорит, был такой слух. Теперь указание поддерживать эту куклу изо всех сил. Наджиб даже давит на Москву, чтобы громить Ахмад Шаха. В. И. Варенников, старый дед, сопротивлялся. Но планы удара стратегической авиацией по Ахмад Шаху есть, и даже на ближайшие дни. Кабульское правительство мыслит перебраться через Гиндукуш, прикрыться горами и удержаться на севере. А там владения Ахмад Шаха. Вперед, шурави, круши супостата за их счастье и власть. Один правитель уже живет в Сочи, а этот туда почему-то не рвется. Ирония и злость, наверное, чувствуются в этих словах. Все, кто слышит подобное, в недоумении. Неужели кто-то в здравом уме пойдет на такую авантюру, когда и без этого трудностей хватает?!

В Кабуле штаб Армии переместился в городок 103-й вдд. Теперь наша только окраина. Выезды в город перекрыты. За неделю в городе прирезали троих человек, в том числе подполковника из Армии, прямо в дукане. Оппозиция отказалась от переговоров и не хочет слышать о выдаче пленных. Все переговоры о пленных после нашего ухода. И еще под таким соусом: мы вам пленных, а вы нам Наджиба и его приближенных. А чтобы такой «валюты» было больше, «духи» дали команду своему воинству захватывать советских военнослужащих. И, наверное, на торговле, да на тряпках еще кого-нибудь подловят. Милое дело. Проще простого. Наш глобальный дефицит имеет даже такую дикую окраску.

А время все-таки интересное. Сложное, мучительное, но интересное. Главное, появилась какая-то надежда. Разуверился народ за эти годы во всем: в том, что что-то изменится; в том, что станет легче и лучше жить. Разуверился в идеалах, руководителях, тошнило от возвышенных фраз, ханжества и лицемерия; протекции и коррупции. От очередных починов и их, таких же регулярных, провалов (как с образованием, продовольствием, подъемом Нечерноземья и строительством дорог). От бессилия властей. Узнали, наконец, свою историю и ужаснулись. С уходом каждого старого правителя узнавали, что мы, оказывается, делали не то и не так, топтались на месте. И в черных лимузинах разъезжали или тираны вроде Сталина, Молотова, Кагановича, Берии и иже с ними, или невежды вроде Лысенко. А Королевы, Туполевы, Вавиловы сидели. А Бухарин и Рыков, оказывается, совсем не враги, хотя буквально три года назад мы скрипели перьями, записывая в академии лекции об антипартийной оппозиции и группировках.

И вот что-то стало меняться. Хотя, кажется, больше, пока на словах. Слов много. Пиши, говори, что думаешь, о чем размышляешь. В обиход прочно вошли слова, которые до этого, иначе как применительно к Западу, не произносились: мафия, наркомания, проституция, коррумпированная верхушка, дефицит бюджета, инфляция и рост цен. Осталась еще безработица, уже кое-где проскальзывает, что и об этом надо подумать, так ли это плохо. Заговорили о финансовом крахе предприятий, о конкуренции, что вообще социалистической экономике не свойственно. И очень часто проскальзывает у людей, что перестройка это где-то там, далеко. Людям нужны квартиры, мясо и колбаса в магазинах, да еще и без очередей, красивые вещи, побольше и подешевле. И, наверное, надо гордиться собой и страной, чистыми и не опаздывающими поездами, честной и большой зарплатой, полными прилавками, торговой маркой. Чтобы от названий «Горизонт», «Москвич», «Электроника», «Кишиневская обувная (или другая) фабрика» не воротило, а слова «Панасоник», «Мерседес», «Сони» и «Саламандра» не вызывали ажиотаж и позорную давку. Чтобы не было унизительно жить честно. Сколько еще предстоит сделать. Начало есть. Кажется, уже не верю самому себе.