Книга Нас предала Родина - Константин Семенов

А с этим сразу возникли проблемы. Во-первых, не завелась машина. Ваха долго ковырялся сначала сам, потом привел какого-то парня. Время шло.

Потом неожиданно выяснилось, что Аланбек вовсе не собирался ехать в Гудермес: он остался охранять Маликину квартиру. Ирина почувствовала смутную тревогу.

К вечеру мотор заработал, а утром Ваха уехал.

Вернулся к вечеру. Один.

Ирина молча смотрела на него и почти не слышала сбивчивых объяснений: «Не прорваться… Сплошные обстрелы. Дороги простреливаются».

— И что теперь? — спросила она отрешенно.

— Завтра, — махнул рукой Ваха, — завтра.

Ночью ей приснился Трек. Яркое солнце пробивалось через густую листву, орали противным голосом павлины, играл бликами старый пруд. Лодка плыла тихо и бесшумно, вода приятно холодила руку, и нахально задирал подол платья игривый ветерок. Ира подняла глаза и обомлела: вместо Бориса на веслах сидела мутная тень. «Не пугайся, — сказала тень, — это я. Только я спрятался. Хорошо спрятался, Ира, очень хорошо — не волнуйся. И не жди — уезжай. Я найду вас. Обязательно найду».

Днем над городом несколько раз прошли самолеты. Ударов не было, и местное население смотрело на самолеты всего лишь с настороженностью. Ирина настороженности не ощущала, ее охватывала паника. Живот сводило судорогой, ноги слабели, в голове оставалась лишь одна мысль. Бежать! Прятаться! Бежать!

Синяя «шестерка» вернулась поздно: уже начинало смеркаться. Ирина выбежала во двор, забыв накинуть пальто, следом выскочил Славик.

— Не проехать, — виновато развел руками Ваха.

— Ясно, — спокойно сказала Ирина. — В Хасавюрт автобусы ходят?

— Ходят. Подожди, а как же Борис?

— Он спрятался.

— Что? — не понял Ваха.

— Спрятался, — повторила, глядя мимо него, Ирина. — Вам его не найти. Мы уезжаем. Завтра.

Рано утром она уже была готова. Малика попыталась отговорить, родители сомневались, Ваха клялся, что уж сегодня он обязательно прорвется в центр.

— Сегодня? — переспросила Ирина странным голосом, Ваха кивнул. — Вчера и позавчера струсил, а сегодня вдруг смелым стал?

Это было настолько неожиданно, настолько несправедливо, что все растерянно замолчали.

— Ирочка, — сказала Валентина Матвеевна, — ну зачем ты так?

— Что ты знаешь? — опомнился Ваха. — Там бои кругом! Там ад!

Ирина взглянула на него прозрачными серыми глазами и почти ласково сказала:

— Вот и не надо. Аланбека вы забирать не собираетесь, он квартиру охраняет. А из-за чужих зачем рисковать, правда?

— Ира! — повысила голос Валентина Матвеевна.

— Все, мама Валя. Все! Как вы не понимаете — Боря спрятался. Пошли!

Автобус отошел через час.

В салоне, кроме них, были одни чеченцы: женщины с объемными сумками, и боевики в камуфляже и с оружием. Молодые и крайне возбужденные, они всю дорогу громко переговаривались и смеялись. Как поняла Ирина, хвастались друг перед другом, как били «федералов».

На границе автобус остановился у блокпоста. Всех заставили выйти, проверили документы, вещи. Боевиков давно не было — одни женщины, отец да Славик, и сумки проверяли невнимательно, через одну. Женщины быстро осмелели и плотной кучкой насели на военных.

— Тише! — пытаясь казаться спокойным, отбивался молодой старший лейтенант. — Да тише вы! А сами вы что с русскими делали? Не убивали? Не грабили? Вот мы спасать и пришли.

— Вай! — закричали женщины. — Что говоришь? Стыдно! Вот с нами русская есть — пусть скажет! Скажи ему, как мы жили! Скажи!

Несколько рук вытолкнули Ирину вперед, все замолчали.

— Как жили? — переспросила она. — По-разному…

Старлей понимающе усмехнулся.

— По-разному! — повторила Ирина, глядя офицеру прямо в глаза. — И не вам судить. Спасать пришли? От чего спасать — от жизни?..

— Все они тут одинаковые! — зло пробурчал худощавый солдат и демонстративно поправил автомат.

— Молчать! — резко бросил старлей, не сводя с Ирины серых русских глаз.

«Молодой, — подумала Ира, — совсем еще молодой. А глаза, как у Бориса…»

До самого города чеченки визгливым хором упрекали Ирину: «Неблагодарная! Разве плохо вам было? Все вы одинаковые!»

Очередь вздрогнула, зашевелилась, как щепку подхватила Ирину и устремилась к кассам.

Борис. Грозный

Большая черная рука медленно выползла из темноты и схватила Бориса за шею. Дышать сразу стало тяжело. «А-а!! — замычал Борис. На руку это впечатления не произвело, пальцы сжались сильнее. «Надо громче! — в панике подумал Борис. — А-а! А-а! А-а-а!!»

Рука неохотно растаяла, и Борис проснулся.

Несколько раз судорожно вздохнул, но легче почти не стало: кислорода в воздухе было маловато. Опять пора турбину крутить, проветривать.

Борис тяжело поднялся, сел на лежаке и тут же начал чесаться. Сначала почесал шею, потом спину, залезая насколько возможно под одежду и, наконец, перешел к голове. Пальцы с изуродованными ногтями работали как автоматы, кожа под грязными волосами горела огнем, а Борис все не мог остановиться.

Наверху гулко бухнуло, еле слышно прострочил пулемет.

Борис с сожалением прекратил драть кожу, оглянулся: Аланбек спал, хватая воздух открытым ртом. Как он только может? Борис встал, мелкими, но уверенными шагами прошел мимо многочисленных лежанок, раскладушек, столов, решеток. Почти везде лежали люди. Спали, дремали, маялись без сна. Крутились, ворочались, вскрикивали, лежали без движения, словно мертвые. А может, кто-нибудь и не «словно», может, кто-нибудь умер. Во сне смерть легкая.

Борис привычно пробрался по доскам и кирпичикам через загаженный в первую же неделю отсек для гашения взрывной волны, миновал тяжелую входную дверь. Холодный, полный кислорода воздух, ударил, как наркотик, в голове закружилось.

Он немного постоял, привыкая, медленно поднялся по ступенькам, прошел мимо сидящих у дежурного костерка мужчин и поднялся на улицу. Там уже светало. Мутный поток вползал в дыру от большого окна, заполняя неверным светом все. Всю «улицу»: грязный бетонный пол холла, изуродованные отметинами осколков стены. Дальше, в сером мраке, угадывался коридор с частично разобранным на топливо паркетом, расхлябанные треснутые двери. Борис прошел по коридору в конец «улицы», помочился на стену. Ходить для этого так далеко не было никакого резона: многие делали это прямо в холле. И не только это: на полу среди осколков штукатурки, кусков кирпичей, щепок и осколков темнели застывшие на холоде экскременты. Борис много раз пытался заставить себя тоже особо не привередничать, но пока получалось плохо.

Облегчившись, Борис вытащил из кармана полиэтиленовый пакет с табаком, аккуратно набил трубку. Табак несколько дней назад они нашли в одной из квартир. Хорошая оказалась квартира. Во-первых, дверь: тонкая, обитая дерматином дверь. Точно такая же была когда-то у них с Ириной, но Борис об этом не вспомнил. Лишь сжалось на мгновение сердце и тут же отпустило. Аланбек вышиб дверь двумя ударами, и Борис тут же забыл об этом, как о несущественном. Они методично обследовали всю квартиру: еды почти не нашли, зато Аланбек нашел табак. Много — целую сумку. Хорошая квартира.