Книга Я нашел подлинную родину - Винценц Мюллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О ночном телефонном разговоре Кюблера с Фричем министр больше не упоминал. Я обратил его внимание на то, что, по мнению командующего округом, чрезвычайно важно как можно скорее полностью проинформировать армию о происшедших событиях.
— Не беспокойтесь, — сказал Вагнер, — в надлежащий момент фюрер сделает это сам. Я полагаю, что дело, в основном, уже сделано.
Отпустив еще несколько крепких словечек в адрес "предателей из CA", Вагнер сказал в завершение:
— Господин майор, думаю, что вашу миссию можно считать выполненной. Давайте договоримся, что мы вновь созвонимся в случае необходимости. Впрочем, до этого едва ли дойдет. Во избежание возможных недоразумений еще раз напоминаю вам, что впредь до новых распоряжений из Берлина части гарнизона должны оставаться в казармах.
После того как я доложил генералу Адаму о своем последнем визите в министерство, командующий провел совещание, в котором, кроме начальника штаба и меня самого, приняли участие начальник разведотдела штаба полковник Кёрбис и, если мне не изменяет память, начальник оперативного отдела подполковник Мацки. В ходе совещания обсуждались дополнительные сообщения, полученные в штабе округа. Мы к этому времени знали уже совершенно точно, что Шлейхер и Бредов застрелены и что в числе убитых в эти дни были и некоторые представители распущенных Гитлером политических партий, например, лидер "Католического действия" Клаузнер, бывший министериаль-директор в прусском Министерстве внутренних дел, и другие.
Генерал Адам следующим образом подвел итоги нашего совещания:
— Расстрел генералов Шлейхера и Бредова непосредственно затрагивает рейхсвер. В этом вопросе не должно оставаться никаких неясностей. Если их устранили просто как нежелательных политических свидетелей, мы не оставим это без последствий. Далее, мне представляется важным обеспечить надежный контроль наших линий телефонной связи. Об этом придется как следует подумать. Вообще надо сказать, что события последних дней крайне осложняют положение рейсхвера. Необходимо как можно скорее выяснить, как относится к ним армия, и потребовать исчерпывающих разъяснений. Встает также вопрос о будущих отношениях между рейхсвером и CA, особенно в области военного обучения. Характер и методы проведенной акции нанесут тяжелый удар по нашему международному престижу. Они вызовут также смятение в самой НСДАП и среди населения, хотя многие, бесспорно, одобрят меры, принятые для того, чтобы положить конец недопустимым притязаниям CA. Сейчас для нас важно прежде всего позаботиться о безупречном моральном состоянии войск. Солдаты не должны сложа руки сидеть в казармах. Поэтому приказываю с понедельника 2 июля вновь приступить к обычному прохождению службы в расположении частей гарнизона и продолжить подготовку к боевым учениям в Графенвере. Но с увольнительными и отпусками пока подождем.
Во второй половине дня 2 июля меня вызвал к себе полковник Кюблер.
— Мне только что звонил командир 7-го саперного батальона, — сказал он [батальон был по-прежнему расквартирован в Мюнхене. — В. М.]. — Он запрашивает указаний от штаба округа в связи с тем, что акция против штурмовиков вызвала серьезное беспокойство у части офицеров батальона. Поговаривают, что все это было затеяно высшим командованием рейхсвера. Офицеры батальона, ваши бывшие сослуживцы, хотят поговорить с вами. Поезжайте туда.
Спустя полчаса эта встреча состоялась. Я сообщил офицерам батальона, что объявил мне Гитлер в баварском Министерстве внутренних дел. Лейтенант Рааль, один из офицеров моей бывшей роты, который во время моей службы в батальоне не раз откровенно обсуждал со мной взаимоотношения между рейхсвером и CA, на сей раз не был удовлетворен моими разъяснениями.
— Я вам верю, господин майор, — заявил он. — Вы действительно сообщили нам все, что вам известно. Но ведь не исключено, что наши высшие инстанции в Берлине сами все это подстроили. К тому же мне вовсе не нравится, что основную роль в этом деле играли эсэсовцы.
В ответ на мои слова, что Гитлер в ближайшие дни выступит в рейхстаге с заявлением по этому вопросу, Рааль только усмехнулся. В заключение слово взял командир батальона подполковник Мейзе:
— Нам остается лишь дожидаться разъяснений сверху. Мы солдаты, и вмешиваться в такие дела нам не положено. Мы должны выполнять приказы начальства.
Под вечер того же дня ко мне в штаб округа зашел ротмистр Иванд, незадолго до этого прикомандированный к штабу СС в качестве офицера связи от Министерства рейхсвера. Иванд рассказал мне, как эсэсовские команды расстреливали арестованных штурмовиков в Штадельхеймской тюрьме. Что касается самого Рема, то по распоряжению Гитлера ему была предоставлена возможность покончить с собой. Вечером 30 июня два эсэсовских командира пришли в камеру Рема, сообщили ему о первых расстрелах штурмовиков и ушли, оставив на столе заряженный пистолет. Однако на следующее утро один из эсэсовских фюреров, князь цур Липпе, войдя в камеру, увидел, что Рем, живой и невредимый, лежит на своей койке. Цур Липпе дал ему еще десять минут на размышление. По истечении этих десяти минут он подошел к Рему, по-прежнему лежавшему неподвижно, и несколько раз выстрелил в него в упор.
Я расспросил его, что происходило в эти дни в Берлине. Иванд рассказал мне, что в здании кадетского корпуса в Лихтерфельде эсэсовцы расстреляли целый ряд лиц, по большей части мне не известных. Среди них был и обергруппенфюрер CA Эрнст, которого схватили при попытке сесть на пароход, отплывающий за границу. Иванд заметил, что уже давно пора было разделаться с CA, ибо их требования означали на практике поглощение рейхсвера штурмовыми отрядами. Этот вопрос обсуждался, по его словам, несколько месяцев, причем фюрер долгое время терпеливо выслушивал претензии руководства CA и неоднократно предупреждал Рема. Штурмовики были уже готовы выступить с оружием в руках, а приказ о разрешении отпусков в отрядах CA Рем отдал лишь д ля отвода глаз.
В штабе округа тем временем возобновилась обычная работа. Полным ходом продолжалась подготовка к большим учениям в лагерях в Графенвере на тему "Разведка боем". В ходе этой подготовки генерал Адам в середине июля, кажется числа 14-го, выехал в Бад-Рейхенхаль, где будущей осенью предполагалось сформировать и временно расквартировать новый горно-егерский батальон. Я сопровождал командующего округом в этой поездке. Беседуя со мной в дороге, генерал Адам вновь коснулся событий 30 июня. По его словам, Гитлеру в результате этой акции удалось преодолеть серьезный кризис в своей партии и в то же время в еще большей степени подчинить себе рейхсвер. Примечательным в этой связи генерал считал, однако, то обстоятельство, что эсэсовцы выдвинулись на передний план именно в тот момент, когда рейхсвер был наконец избавлен от CA.
25 июля к нам поступили первые сообщения о неудавшемся путче CA в Австрии и об убийстве австрийского федерального канцлера Дольфуса. В тот же день пришло указание от Рейхенау, что рейхсвер никак не должен реагировать на эти события. В этот момент командующий округом генерал Адам находился на маневрах в Графенвере. Оттуда он несколько раз заезжал в Байрейт на Вагнеровский фестиваль. Там он встретился с Гитлером, который еще за несколько дней до событий 25 июля предупредил его, что "в ближайшие дни в Австрии может разразиться национальная революция". Гитлер подчеркнул при этом, что по внешнеполитическим соображениям рейхсвер никоим образом не должен вмешиваться в это дело, и сказал, что штаб округа еще получит соответствующие указания по этому вопросу от начальника военно-политического отдела Министерства рейхсвера генерала Рейхенау. Гитлер пообещал еще раз проинформировать Адама об изменении обстановки в Австрии при встрече с ним в Байрейте, Графенвере или ином месте. Однако необходимость в этом отпала, ибо путч австрийских штурмовиков был вскоре подавлен».