Книга Черная мадонна - Дж. Р. Лэнкфорд

Сэм посмотрел на черную статуэтку Девы Марии на прикроватном столике Мэгги, на возносящуюся к небесам Мадонну на стене и почувствовал, что вот-вот сойдет с ума. Он слышал разговор Феликса и доктора Льюистона. Неужели она и впрямь была девственницей до позапрошлого вечера? Тогда он не имел права обнимать ее сына.

– Ты хороший мальчик, – сказал он, убирая с шеи руки Джесса. – Я знаю, что ты любишь свою маму. Боже, как жаль, что меня не было с вами все это время!

– Неправда, ты был с нами! – воскликнул Джесс. – Ну как ты не понимаешь? Твой дух обитает во мне и в моей маме. Лебеди принесли его сюда, к нам.

Сэму тотчас вспомнился искалеченный лебедь. Он покачал головой и встал.

– Ну, хорошо, дружище. На сегодня хватит. Живо иди спать, ты меня слышишь? Честное слово, поспать тебе не помешало бы.

Сказав эти слова, Сэм спустился по лестнице, вышел на улицу и через сад зашагал к лодочному домику. Солнце еще только вставало, но Антонелла уже вовсю трудилась. Веранда сверкала чистотой. Чемодан стоял в углу. Сэм вышел на веранду. Ему страшно хотелось вновь поплавать вместе с лебедями. Ведь тогда на какой-то миг он ощутил себя счастливым.

Он посмотрел сначала направо, потом налево. Над зеркальной гладью озера повис легкий утренний туман. Увы, никаких лебедей он не заметил – ни Молчуна, ни других из его стаи. Что ж, ничего удивительного, сделал вывод Сэм, даже среди птиц уже пошли слухи о том, кто он такой. Мерзавец.

До него донесся детский плач. Сэм поднял глаза и увидел рядом с собой Джесса. Тот взобрался на ветку дерева и с тоской в глазах смотрел на него сверху.

Сэм улыбнулся.

– Эй, кто это там плачет? Джесс, с твой мамой все будет в полном порядке. Честное слово. Я бы не стал тебе лгать.

Джесс не ответил. И тогда Сэм спросил:

– Скажи, это твоя лодка там стоит? Ты на ней ходишь под парусом?

– Да, – ответил Джесс.

– Отлично. Я в молодости тоже ходил по морям. И как далеко ты на ней уплывал отсюда?

– Она умрет без тебя! – крикнул вместо ответа Джесс.

Улыбки Сэма как не бывало. Он отдал Джессу салют.

– Извини, сынок, но должен тебя разочаровать. Я – не самое лучшее, что было в жизни Мэгги Клариссы Джонсон… э-э-э… Прайс для точности. Передай ей мое «прощай». Потому что мне пора отсюда.

– Но ведь у нее душа Марии! – с мольбой в голосе крикнул Джесс. – Она простит тебя.

– О, черт! – прошептал Сэм. До него дошло, что Джесс знал, что он сделал с его матерью, и все равно просил его остаться. Сын Мэгги – никакой не Иисус, но он или с приветом, или почти что настоящий святой. По сравнению с ним Сэм ощущал себя чудовищем. Он чувствовал на себе кровь, пролившуюся из сердца Мэгги. Оставалось лишь надеяться на то, что он никогда не вспомнит подробностей изнасилования. А то, что он тогда точно с цепи сорвался, это точно. Ведь стоило ему представить себе страдания женщины, которую он любил, как его тело вспоминало, как хорошо ему было в эти сладостные мгновения.

– Есть вещи, которые женщина никогда не простит. Бесполезно даже просить.

– Но ведь она твоя возлюбленная, – возразил Джесс.

Сэм решительно шагнул в домик и схватил чемодан. Затем столь же решительно вышел вон, сбежал с веранды и, быстро поднявшись вверх по ступенькам позади кустов розовой и фиолетовой гортензии, зашагал по подъездной дорожке в сторону виа Семпионе. Никаких планов у него не было – кроме одного: как можно скорее покинуть желтую виллу на берегах Маджоре.

Глава 28

Чак Льюистон наблюдал из окна виллы за тем, как Джесс, взобравшись на дерево, разговаривал с Сэмом. Он не мог слышать их разговор. Впрочем, содержание их речей не слишком его интересовало. Толку от Сэма больше не было никакого. С другой стороны – угрозы он для него тоже не представлял. Даффи не помнил, ни кто такой доктор Льюистон, ни как он связан с Брауном, и в скором времени вряд ли вспомнит. А если что и вспомнит, то, скорее, подробности изнасилования, а пока подсознание оберегает его от этих неприятных воспоминаний. Так что лишь от него, доктора Чака Льюистона, зависит, сколько дней, если не часов, осталось жить в этом мире мальчишке по имени Джесс.

Накануне ночью он впрыснул ему специальную смесь, главным ингредиентом которой был антикоагулянт из растения, не известного европейцам, – его он сам обнаружил в африканском буше. Вещество не проявит себя в анализах крови, потому что для него не существует маркеров, а аномальные клетки, если те обнаружатся, не будут носить специфический характер.

Например, Джесс мог упасть с дерева и ушибиться достаточно сильно, чтобы началось внутреннее кровотечение. Однако, чтобы быть до конца уверенным, требуется более сильная доза. После чего достаточно, сделав Джессу подножку, проследить, как тот падает с лестницы или режется о кусок разбитого стекла.

Пока же коктейль других ингредиентов призван замаскировать действие антикоагулянта, чтобы доктор Росси не заметил ничего подозрительного. Впрочем, не похоже, что он что-то заподозрит. Потому что в первую очередь Феликс исследователь, а не врач. Пусть он компетентен в клинических исследованиях, но распознать хитроумный яд – это выше его талантов и знаний. В чем накануне вечером Льюистон имел возможность убедиться.

Как, однако, смешно, что Росси поверил, будто Мэгги Джонсон, глотнувшая приличную дозу диоксида калия, могла мирно уснуть и спать до сих пор. Похоже, Росси искренне верил, что мальчишка исцелил ее, пока Льюистон не указал ему на очевидный факт – его мать вовсе не пила жидкость для снятия кутикул. Это был лишь пустой пузырек, упавший на пол. Ее тело моментально извергло наружу весь яд. Извергнуть остальное помогли они вдвоем. Так что ее судороги – это обыкновенная истерия. Кровь на губах от того, что она случайно прикусила язык. Да, она потеряла сознание, но отнюдь не умерла. Они же в панике толком не прощупали ее слабый пульс. Так что никаких чудес не произошло, они просто не могли произойти на полу спальни со стенами персикового цвета. Неужели Феликс этого не понял?

Как только Сэм со своим чемоданом покинул пределы виллы, Льюистон ощутил одиночество. На протяжении десяти лет он проводил с Сэмом времени больше, чем кто-либо другой. Тем временем мальчишка спустился с дерева и направился к портичиолло. Он встал на берегу и поднес руки ко рту, как будто звал кого-то. На глазах у Льюистона к Джессу приплыли лебеди. Мальчик разделся и вошел к ним в воду, хотя в это время года та была довольно прохладной. Один лебедь позволил ему обнять себя за шею, и они поплыли вместе, как старые друзья. Впрочем, стоит птице поранить ребенка, как тот умрет.

Глядя на мальчика и лебедей, Льюистон почувствовал, как стена, которую он возвел вокруг себя, начинает рушиться. Его собственный сын когда-то был таким же добрым и отзывчивым. И как только он согласился отнять у этого ребенка жизнь? Ему хотелось бегом броситься к озеру, позвать мальчика, дать ему мефитон и полный шприц витамина К, и через двадцать четыре часа с Джессом снова будет все в порядке. Льюистон отошел от окна и вышел в коридор.