Книга Вторая клятва - Сергей Раткевич

Дверь закрылась.

— Ты сам-то сумеешь теперь заснуть? — озабоченно спросила леди Полли.

— Рядом с такой красавицей? — ухмыльнулся муж. — Вот еще! Разве что вечным сном, но это случится еще не скоро! А пока…

— Сумасшедший… тебе завтра вставать рано! — попыталась отбиваться она.

— Так ведь все равно заснуть не получится, — ухмыльнулся гном. — Чем не аргумент?

— Ну еще бы! Да чтоб знаменитый марлецийский доктор медицины, весь из себя такой грамотный и образованный, не смог аргументировать любую свою прихоть! — хихикнула Полли.

— Вот видишь, — важно кивнул Шарц. — Сопротивление бесполезно.

— Сопротивление? — повела бровью прекрасная леди. — О чем это ты?

* * *

Эрик смотрел на лютню. Лютня смотрела на Эрика, стрела, ухмылялась, нагло блестя полированными боками. Эрик осторожно коснулся самой толстой струны. Прижал… отпустил… Струна презрительно звякнула и затихла. "Хорошо Кэт говорить: левой рукой держишься за гриф, правой дергаешь за струны, и все! А как держаться? Как дергать?"

Эрик набрался храбрости и попробовал дернуть за несколько струн сразу. Лютня рявкнула в ответ. Эрик глубоко вздохнул и рванул посильнее. Лютня заорала. Эрик ее чуть не уронил.

"Нет. Так дело не пойдет. Чего-то я в этом не понимаю. Тут какой-то секрет".

Эрик убрал лютню в чехол и решительно встал. Кэт говорила, что выпросила лютню у герцога? Вот и отлично. В конце концов, любой подданный может умолять своего повелителя о милости. И он, Эрик, не исключение. И почему это герцогской милостью не может быть урок музыки?

* * *

— Нет! Только не это! — Его Светлость сэр Руперт Эджертон, герцог Олдвик, с ужасом смотрел на собственную лютню.

— Эрик, я согласился ее одолжить… — трагическим тоном начал он.

— Ваша Светлость…

— А не давать уроки музыки!

— Ну Ваша Светлость…

— Я сказал, нет! — делая шаг назад, с ужасом воскликнул герцог.

— Ну, пожалуйста… ну я очень прошу… — проскулил Эрик.

— Этого я и боялся, — мрачно пробурчал сэр Руперт. — И в кого я такой добрый уродился? Кажется, предки были вполне приличными людьми… душегуб на душегубе… а я? В зеркало смотреть противно… Знаешь, когда я в последний раз держал в руках эту дребезжалку?

— Когда? — с восторгом выдохнул Эрик.

"Согласился! Согласился! Согласился!"

— Когда-когда… — ворчливо промолвил герцог. — Давно, вот когда…

— Ваша Светлость, спасибо! — Эрик поклонился чуть не до земли и благодарно уставился на герцога.

— Думаешь, я еще что-то помню? — продолжал ворчать тот. — Ладно. Давай ее сюда, и можешь гордиться. Не каждому оболтусу Его Светлость музыку преподает.

Лютня тихо звякнула.

— Так, — сказал сэр Руперт, с интересом в нее вглядываясь. — Как же это там было?

В здоровенных ручищах герцога лютня скрывалась почти полностью.

— И как я ухитрялся дергать по одной струне? — сам себя спросил Его Светлость. — Может, мне тебя казнить, чтоб не мучиться?

Он неуклюже зажал какой-то аккорд и решительно дернул струны. Эрик подумал, что звук выходит не намного лучше, чем у него самого.

— Нет, — сказал герцог, переставляя пальцы на грифе. — Не так. Кажется, было как раз наоборот.

Он дернул еще раз. Звук вышел несколько стройнее.

— Да. Так, — довольно сказал герцог и дернул еще раз. — А потом так. И вот так!

Он посмотрел на Эрика. Глаза его горели, как у мальчишки.

— Вспомнил! — с торжеством сказал Его Светлость. — Сколько уж лет прошло, а вспомнил!

"Сейчас он мне язык покажет! — подумалось Эрику. — Как старший младшему, как знающий незнающему! Он куда старше меня, он просто старик, если подумать, но сколько же в нем мальчишеского!"

Его Светлость сэр Руперт Эджертон, герцог Олдвик, не стал показывать язык. Вместо этого он начал показывать аккорды.

— Смотри, Эрик… ничего хитрого тут нет… лютню держат вот так… запомнил? Возьми лютню, повтори… хорошо. Сильно к брюху не прижимай. Теперь дальше… правую руку вот так… пальцы пусть пока свободно болтаются… левую руку на гриф… во-от так… запомнил? Возьми лютню, повтори… хорошо. Кисть округляем так, словно ты яблоко в руке держишь, большой палец под гриф… да, вот так, правильно… остальные пальцы нависают над струнами… хорошо. Идем дальше. Вот этим и этим пальцем прижимаешь вот здесь и здесь. Прижимай. А теперь правой аккуратно погладь струны. Да. Видишь, уже что-то получается!

— Надо почаще у вас что-нибудь просить, Ваша Светлость, — не выдержал Эрик.

— Это еще почему? — возмутился герцог. — Что привело тебя к столь дерзостным мыслям?

— Ну… это доставляет вам такое удовольствие, — ухмыльнулся Эрик.

— Тебя я шутом не назначал, — пробурчал герцог.

— Верно, — кивнул Эрик. — Но ведь я все же ученик своего учителя… Во всем. И в этом тоже… Нельзя же ограничиваться только теорией. Разве можно обойтись без практических занятий?

— Дерзишь, — пожаловался герцог. — Может, тебе голову отрубить?

— Не по чину выйдет, Ваша Светлость, — улыбнулся Эрик.

— Ну тогда повесить, — с надеждой предложил герцог.

— Это ж сколько лишней возни выйдет. Лучше показывайте следующий аккорд.

— Смотри, — пробурчал герцог. — Смотри, мерзавец. Смерти ты моей хочешь… Этот палец сюда, этот сюда, а эти два — здесь. Запомнил? Вот эту струну не трогаем… эту — тоже. Зацепляй пальцами вот эти четыре и дергай… только аккуратно. Пальцы должны как бы сами соскользнуть. Еще раз так дернешь — по шее дам. Нежно, я сказал! Ласково. Представь себе, что это твоя девушка. Да. Вот так. Молодец. Идем дальше.

Когда урок музыки подошел к концу, Эрик стал богаче на четыре лютневых аккорда, один перебор и короткий мелодический фрагмент, который герцог вспомнил под самый конец.

— Ничего больше не помню, — искренне признался Его Светлость. — Да я и тогда большего не знал, если честно…

— Спасибо, Ваша Светлость. — Эрик склонился в низком благодарном поклоне.

— Ты ведь для девушки своей играть учишься?

— Для нее, — признался Эрик.

— Тогда не учись слишком уж хорошо, — подмигнув, посоветовал герцог.

— Почему?

— Мне жена после свадьбы знаешь что сказала? — усмехнулся Его Светлость. — Что вышла за меня, лишь бы только серенады мои больше не слушать. Мужу ведь серенады петь не положено. А влюбленному, напротив, запретить нельзя. Ни слуха, ни голоса у меня отродясь не было, да и лютня эта… одним словом, мои серенады действовали неотразимо. Моя неприступная красавица сдалась куда раньше, чем я рассчитывал. А что я хороший парень, она уже потом поняла. Поначалу ее обрадовало уже хотя бы то, что я прекратил петь.