Книга Человек-Саламандра - Александр Бирюков

Настежь дверь…

Ее будоражили грандиозные эти стихи.

И неравномерность размера несколько смущала. Что же Блок – не сумел подобрать слова, чтобы не ломать размер?

Нет.

Видимо, смысл был главнее.

И от понимания поэта в этом вопросе Лена чувствовала свою сопричастность, соучастность даже. Она с Блоком была заодно.

«Неземные сны»… Это, может быть, и сны, которые не про Землю, про неземное что-то. А может быть, сны, которые снятся не на Земле.

Но для этого не обязательно спать в могиле.

И «мотор», который пролетая мимо нее, «брызнув в ночь огнями», уже был в ее жизни.

И воспоминание это тоже будоражило.

Она решила, что нужно будет рассмотреть машину при свете дня подробнее.

Очень странная и очень красивая была машина.

Интересно.

Взгляд снова упал на часы. Стрелки перевалили через верхнюю отметку. Большая – побольше, а маленькая поменьше.

Но что-то в циферблате было не так. Слишком много делений.

Лена вспомнила, что бывают морские хронометры с циферблатом на 24 часа, а не на 12, как обычно.

Она начала считать большие отметки на циферблате и сбилась.

Начала вновь.

Получалось тридцать.

Наверное, опять сбилась?

Она подошла к той из стен, что уставлена высокими шкафами, где за стеклом золотились корешки старинных книг.

Толкнула из чистой шалости лесенку на колесиках, ведущую к верхним полкам. Та откатилась с приятным каким-то рояльным рокотом.

Стеклянные дверцы были обрамлены узкими рамами резного дерева. Растительный прихотливый орнамент. Литые позолоченные (или золотые?!) ручки были выполнены в форме потешных звериных мордашек, напоминающих щекастого зайца, с ушами, похожими на ивовые листья.

Лена коснулась пальчиком холодного носа одного из зайцев. Щелкнул замочек, и створка подалась вперед и отъехала в сторону мягко и до конца.

Похоже, для открытия дверцы шкафа был приспособлен какой-то замысловатый механизм.

Лена восприняла это уже как должное. Даже странно было бы, окажись по-другому. Она уже поняла, что дом просто начинен разнообразной непростой механикой, будто строил его не архитектор, а часовщик.

Ну, да ладно…

Чего уж там…

Лена провела пальцами по тисненным золотом корешкам книг. Они напоминали энциклопедию или какой-то свод законов. Ни автора, ни названия на них поставлено не было. Только значки: трилистник, желудь, ниточная фигурка единорога, восьмиконечный крест и другие, не поддающиеся определению, но чуждые, будто должны говорить что-то тайное кому-то, знающему их смысл, а для прочих остающиеся открытыми символами.

Лена потянула на себя книгу со значком желудя. Он показался ей самым простым, не отягощенным тайными смыслами.

Открыв книгу, она удивилась. Строчки шли по вертикали. С минуту потребовалось на то, чтобы догадаться, что книга открывается вверх как блокнот – корешок у нее был сверху. Лена стала доставать книги одну за другой до тех пор, пока их не стало слишком тяжело держать – пять или шесть толстых томов, – и убедилась, что все они сделаны так же. У всех книг корешок сверху, как бывает у блокнотов.

Их объединяли и другие особенности. Текст был выровнен не с обеих сторон, как обычно, а только слева. И «красные строки» обозначались не отступом, а выступом, с красивой буквицей-иконкой в начале каждого абзаца. По правому же краю строки заканчивались прихотливым разнобоем. И там, где было свободное место, вкраплялись орнаментальные картинки. Возможно, они и имели прямое отношение к тексту, но пока определить этого Лена не могла. Потому что прочитать что-то оказалось непросто.

Шрифт отдаленно напоминал латиницу. Вот только удлиненные буквы типа «t», «h», «k», «l» выдавались не над строкой, а под ней, как «р», «g», «q». Словно опорой строк была верхняя линия. Заглавных не использовали. Вместо этого были уменьшенные буквы в кружочке, а все, как позже выяснила Лена, ударные гласные были обведены кружочком, незамкнутым сверху.

Она вспомнила, что титры в фильме были написаны несколько иначе.

Попроще.

Сложно всё это, короче…

Once upon a tame there was a very Old Lordman and his Woman. They lived in a very-very nice wood in a nice clean wood-house, which had flowers all around it, except where the door was. Wood-people looked off to flowers and job in wood-house. But Old Lord-man and his Woman couldn't be happy because they were so very lonely, – с трудом разобрала Лена.

– У них, блин, «лесной пипл» за цветами смотрел и в доме работал, а они одинокие были, – резюмировала она и закрыла книгу, потому что зарябило в глазах от многоцветья, непривычного начертания букв и грамматических аномалий.

Хотя по интонации, если так можно выразиться, текста она поняла, что так могла начинаться сказка про Снегурочку или Мальчика-с-пальчик. Жили, короче, дед-барин и баба его. И ругаться друг с дружкой им наскучило.

Кучи сказок так начинаются[17].

– Good morning! – услышала Лена за спиной. – May I come in?

Вошла «иностранная гувернантка» – Огустина.

– Вы мне снились, – улыбнулась ей Лена.

Огустина несколько обалдела от этого признания, хотя и постаралась скрыть это[18]. Немедленно сделала строгое лицо и сказала нечто, как обычно переусложненное, со смыслом следующим: