Книга Плащаница из Овьедо - Дэвид Ричардс

— Они — очень беспокойные.

— Прекрасно! Я оставила подругу в руках у каких-то психов, чтобы принести гамбургеры миссис Маклинток и трем ее пучеглазым детям.

— Вы ведь не могли знать, что так получится…

— О чем вы говорите, отче? Я же знаю, когда мой супруг Ник таращился на других женщин, не так ли? Я же знаю, когда один из близнецов на перемене дернул девочку за косичку. Это — шестое чувство. Если ты мать, то оно у тебя есть. Тогда почему я не почувствовала, что моя лучшая подруга в беде? Давайте пойдем в полицию.

— Нет, не сейчас. Поверьте мне, пока она носит в себе этого ребенка, они ей ничего не сделают. Это дает нам немного времени. Витфилды объявятся рано или поздно. Или Ханна найдет способ связаться с одним из нас. А пока что…

— Что?

— Мы продолжим ее искать, — сказал отец Джимми и тихо добавил: — И молиться.

Он так и делал. В позднее время он следил за домом на Алкот-стрит в надежде, что Витфилды туда вернутся. Как-то ночью отцу Джимми показалось, что в одной из комнат зажегся свет, поэтому он припарковал машину напротив дома и продолжил свои наблюдения, пока рано утром возле него не остановился полисмен, чтобы спросить, все ли в порядке. Видимо, один из соседей заявил в полицию, что возле его дома ошивается подозрительный субъект. Джеймс сбивчиво ответил полисмену, что ждет одного своего прихожанина, но того не убедили его слова, равно как и пасторский воротничок.

Джеймс заходил в местное почтовое отделение, чтобы узнать, не оставляли ли Витфилды случайно адрес, по которому следует пересылать им почту. Сотрудник почты ответил, что не оставляли. На все свои звонки в авиакомпании, когда он интересовался пассажиркой по имени Ханна Мэннинг, которая, вполне возможно, вылетела в Майами на одном из их рейсов пару дней назад, священник получал любезный ответ, что подобной информации они не предоставляют. День благодарения наступил и прошел, и в магазинах Ист-Эктона витрины постепенно украсили рождественскими игрушками, но от Ханны по-прежнему не было никаких вестей.

Ее образ — не сияющей жизнью Ханны, а измотанной и напуганной женщины, которую он вывез в Фол-Ривер ночью, — никак не выходил у него из головы. Он все еще не забыл, как она, прижавшись к боковому стеклу его автомобиля, наблюдала за огоньками встречных машин, танцующими в темноте, словно светлячки. Девушка была неразговорчива и выглядела более хрупкой, чем обычно.

Что приготовили эти люди для нее и ребенка? Монсеньор предупреждал, что последствия их действий, которые они предпримут, прикрываясь младенцем, будут беспрецедентны.

Забудьте старого Христа, ведь новый уже здесь. Древнее пророчество свершилось. Покиньте свои церкви и молитесь ему. Он торжественно поведет вас за собой в новое тысячелетие! Идите за ним. Идите за ним. За ним!

Как же это произошло? Джеймс вновь открыл папку, в которой хранил всю накопленную информацию о сударуме, Овьедо и ДНК. Он просто бесцельно пролистывал кипы бумаг, когда неожиданно его осенило. Национальное общество плащаницы! С замиранием сердца просмотрев бумаги еще раз, он нашел компьютерную распечатку с изображением Джудит Ковальски.

Но там была не только ее фотография, но и ее почтовый адрес!

Уэйверли-авеню в Уотертауне была ничем не примечательной улицей, по обе стороны которой тянулись столь же непримечательные двухэтажные домики. Дом номер 151 не отличался от своих соседей — полностью деревянное здание с небольшой передней верандой, парковочной площадкой с «мини-веном» и задним двориком, окруженным низким забором из проволочной сетки.

Ничего, что заставило бы к нему присмотреться, а это, догадался отец Джимми, им и было нужно. В конце улицы находилась заправочная станция, аптекарский магазинчик и «Севен-Элевен»[27], которые полностью удовлетворяли основные потребности местного населения. Он припарковался перед небольшим кафе и вошел внутрь. Пара покрытых царапинами столов «Формайка» и виниловые кресла — вот и все, что напоминало о том, что когда-то сюда любили заходить посетители во время ланча. Джеймс заказал чашку кофе и занял ближайший к окну столик, приготовившись к наблюдению за происходящим вокруг. Отсюда ему открывался прекрасный вид на Уэйверли, 151.

Прошло много времени, прежде чем дверь в интересующем его доме распахнулась и из нее повалила толпа народу, человек этак тридцать. Они о чем-то тихо переговаривались. По-видимому, встреча только что закончилась. В надежде увидеть кого-нибудь из знакомых Джеймс стал всматриваться в их лица. Но все они поразили его своей заурядностью, за исключением белокурой женщины с косичками, которые она закрепила у себя на макушке, и одной пожилой дамы с перекинутой через плечо большой цветастой сумкой. Остальные, судя по всему, перебирали бумажки в административных зданиях Бостона: у них был вид бухгалтеров и офисных работников, которые слишком долго просиживают под флуоресцентными лампами.

Они стали быстро расходиться, задерживаясь только для того, чтобы сказать друг другу традиционное «до свидания», которое, наверное, веселее звучало бы на похоронах и поминках. Некоторые обнимались. Некоторые вроде бы плакали. Постепенно все разошлись. Отцу Джимми стало интересно, остался ли кто-либо в доме.

Прошло двадцать минут, прежде чем он решил покинуть свой наблюдательный пост. Однако в этот момент передняя дверь дома открылась и из нее вышла женщина. Проверив, надежно ли заперта дверь на верхний и нижний замок, она проскользнула за руль «мини-вена». Когда женщина проезжала мимо кафе, отец Джимми узнал в ней Джолин Витфилд.

Священник засунул под кофейную чашку однодолларовую банкноту, перешел дорогу и быстрым шагом направился к дому. Вокруг никого не было видно. Большинство здешних жителей еще не вернулись с работы, а те, кто был уже дома, скорее всего, приклеились к телевизору или спали. Вступив на подъездную дорожку, отец Джимми пригнулся и засеменил вокруг дома в направлении заднего двора. Там, скрываясь за кустарником, он осторожно приблизился к окну.

В комнате отец Джимми увидел мужчину с буйной шевелюрой, в которой начинала пробиваться седина. Он сидел на деревянном стуле спиной к окну и что-то читал вслух. Отцу Джимми хватило и нескольких слов, донесшихся к нему сквозь стекло, чтобы догадаться, что у мужчины на коленях покоилась Библия. Мужчина то и дело отрывался от Святого Писания, чтобы взглянуть на женщину, которая лежала на диване. Лицо ее было повернуто к стене, но белокурые волосы, пусть и плохо расчесанные, Джеймс узнал сразу.

Он смотрел на Ханну до тех пор, пока не увидел, что ее выпуклый живот поднимается и опускается. По крайней мере, она была цела и невредима. Большего он ничего не мог сказать о ее самочувствии. Роды должны случиться со дня на день. Тут Джеймс понял, что уже несколько минут торчит под окном. Побаиваясь, как бы его не заметили, он попятился от окна и по своим следам вернулся к машине.

Пышная итальянка с еле заметными усиками над верхней губой кивнула ему на тротуаре: «Счастливого Рождества, отче».