Книга Мужские разговоры за жизнь - Дмитрий Пучков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я про него ничего «плохого» не говорил, камрад.
25.09.2008
Цитата:
О. ЖУРАВЛЕВА: Вот слушатель Алик пишет, что наши соседи тащат к нашим границам натовские базы. Страшно.
Ю.ШЕВЧУК: А чего страшно? Я предлагаю нам в НАТО вступить. Вот вступили бы в 1990-х годах в НАТО и уже внутри как-то бы там уживались с ними. Может быть, НАТО изнутри и подорвали своим алкоголизмом и ленью, пофигизмом или бойцовским духом, не было бы проблемы с НАТО… Я вообще предлагаю вступить нам в НАТО, в Евросоюз, в Китай, в Афганистан… И внутри как-то жить всем вместе, а армия нам нужна для отпора, если инопланетяне какие-то злобные нападут.
О. ЖУРАВАЕВА: Вы рисуете идеальную прелестную картину.
Ю. ШЕВЧУК: Я шучу, конечно.
О. ЖУРАВАЕВА: Но на самом-то деле многие люди верит, что нам угрожают.
Ю. ШЕВЧУК: Что за границами России живут какие-то люди-кентавры. Я сейчас снимаюсь в документальном кино, и держал в руках список книг, которыми пользовался «Иван Грозный». Я об этом рассказываю в этом документальном фильме. И там вот представление древних россиян, XV век… О жителях Индии… Это люди-кентавры, люди-собаки, они рисуют гравюры, и капли воска от свечи, которую зажигал еще сам Иван Грозный, когда он читал все эти книги. Это была его любимая энциклопедия «Лицевой список». И вот сейчас также «рисуют», что за границами России люди-собаки, люди-циклопы. Это ересь, мы опять ныряем в Средневековье. Нет плохих народов, нас опять ссорят. Я вам хочу сказать, что я не в восторге от европейских политиков, от американских, от наших. Они все в чем-то похожи. Какой-то уровень общий как-то очень упал. Как Черчилль, помните, он наблюдал за каретой, которую лошади понесли к обрыву, а в карете все дерутся… Черчилль посмотрел и сказал: «Да… Европа…» Это было в 30-е годы, перед войной. Он был прав. У нас очень много злых мифов друг о друге. Мне кажется, ничего нельзя трогать.
О. ЖУРАВАЕВА: Но вот происходит еще какая-то война на бытовом уровне. Сегодня появилась информация о национальных столкновениях, о том, что у нас угнетаются определенные народы.
Ю. ШЕВЧУК: Ужасно. «Нет ни эллина, ни иудея, — сказал Христос, — есть добро и зло». Все. Добро в нас с вами есть и зло в нас с вами есть, нет национальности для него. Человек — это человек. Нет суверенной демократии, нет такого понимания. Или есть независимый суд, или его нет просто. Нет свободы по-русски. Бред собачий. Или ты в клетке сидишь, или ты на воле. Вы думайте! Надо критически осмысливать ситуацию и информацию, которую вам вкладывают в мозги каждый день. Россия перестала быть сырьевым придатком… Как понять перестала? Где наша экономика? Мы на нефти сидим, на этом «шприце». Еще железной стены нет, потому что нефть нужна наша.
vott.ru
Прекрасно, что сегодня творцы могут смело излагать свои так называемые мысли. Процесс так называемого мышления виден во всей красе. Прекрасно, что с так называемыми мыслями могут немедленно ознакомиться поклонники таланта. Правда, не все такое могут выдержать. Надо почаще давать высказаться поэтам, певцам, актерам, режиссерам. Чтобы люди, как от чумы, бежали от песен, книг и фильмов.
Из общения в «Комментариях»:
— А мне лично кажется, что он прикалывается…
— А ты крестись, камрад, когда кажется. Говорят, помогает сильно.
— Вот такие суки и Союз просрали. И все-таки, какая же гнида.
— Не стреляй!!!
— Тов. Пучков, если не секрет, вы в каком звании?
— Ефрейтор.
— А специальное звание?
— Генерал, конечно.
— Мне только непонятно — зачем Шевчуку говорить такое?
— Он так думает. Это не «зачем».
— Да ладно вам, Шевчук — умный и добрый мужик. Вещи правильные говорит, добрые. То, что он говорит, естественно, всем на хер не надо, но добро говорить нужно… По мне, так у каждого есть свое место и, так сказать, свое предназначение, большое или маленькое, неважно. Вот Шевчук на своем месте, он творец, не политик, не лоббист, не юрист… Творец городит то, что творцу надо городить. У нас ведь демократия, все-таки имеет право.
— Ты сам-то здоров ли?
— Да, здоров. И головой, и телом.
— А как у тебя так получается, что ты бред считаешь за «доброе»?
— Сейчас придут граждане и расскажут, кто тут все, а кто Шевчук.
— И кто Борис Стругацкий.
— Ну его, бред.
— Так бред или добро?
— Для одного — добро, а для другого — порожняк.
— Да что ты говоришь? И кому надо добро?
— Главное не в том, добро ли это или нет, главное — как это можно применить…
— А сколько тебе лет?
— Мне 20… А вот знаете, было бы у нас побольше правильных людей, так и добра было бы больше у нас… Вот пример правильности: в голове у меня то, что у вас, Дим Юрьевич, а на языке то, что у Шевчука.
— Камрад, тебе не приходит в голову, что если ты ночью снимешь портки и встанешь раком, поставив рядом банку с вазелином, вполне возможно, кто-то из прохожих не удержится и таки тебе влупит?
28.09.2008
Цитата:
К примеру, гонят тебя прикладами поработать на благо новой власти — а ты раз, послал подальше все расчеты пережить да переждать — и дернул нож из-за голенища: ведь печень врага в одном шаге, солдату на фронте о таком даже мечтать не приходится. Да, в результате ты валяешься рядом с лужей вражеской крови, и тебя злобно месят прикладами. Но ты — победил. Это главнее, чем жить. И это сделал ты. А враг — обломался. Он всерьез рассчитывал, что ты выберешь тупо сдохнуть, предварительно поработав на него — против своей страны, на «принудительных работах». Что ты дашь себя «преднамеренно истребить».
А ведь такое просто невозможно без твоего согласия.
Непонятно, как человека можно заставить работать на «принудительных работах», если человек того не хочет. Непонятно, как человека можно преднамеренно истребить, если человек в курсе за такие планы насчет его шкуры.
Ответ прост — все это можно только в том случае, когда человек согласен с хотелками своего убийцы.
Когда человек не согласен, он смотрит на вещи просто: вот моя страна, она в беде, ее враг прессует. Вот я, маленькая частичка моей страны. Вот враг, пришедший убивать меня и мою страну. Вот свинорез за голенищем. И сразу все кончается просто и естественно: враг получает ножа, и человек, частичка народа, обменивает смерть врага на жизнь своей страны. Ну и гибнет сам, ясное дело. О своей доле частица при этом сожалеет, но сдержанно и без фанатизма: «…эх, не увижу, как мой Ванька женится… Да и ладно; видать, судьба мне такая. Все ж не как собака под забором сдох, а с пользой».
