Книга Сфера - Андрей Валентинов

— Полно, полно, любезный…

«Я — гр-р-аф!..» Еще бы ор-р-рхидею в р-р-розетку!

Ступени бегут, скачут, но спешить нельзя, незачем, не стоит. Акула права, с этим миром, с бракованным файлом «Альда» все не так…

Площадка. Взгляд налево, взгляд направо, как при переходе трассы. Альды нет, на лестнице она ждала, когда «Извольте пожаловать», но без «господина Грейвза». Сейчас стриженая в гостиной. Но в гостиной она была в день «Не принимает»! Значит, день номер три. Для меня.

…Я бываю здесь неделю подряд? Был и вчера, выходит? То есть не я, а…

— …Добрый день, господин Грейвз.

Платье не белое и не красное. Но и не синее — фиолетовое. И камни — в цвет. Тяжелое колье, кольцо на безымянном пальце, серьги, само собой.

Она что, каждый раз — так?

— Я же вам говорила, господин Грейвз, в доме нам лучше не видеться…

«В доме»? Так-так… «Вы же к нам каждый день заходите»! А куда еще мы заходим?

— Добрый день, Альда.

Поморщилась, знакомо поднесла руку к лицу.

— Мы же договорились. В этом доме я — госпожа Альда!

В глазах — непонятное. Стрикулисту она не рада, но и гнать — не гонит. Видать, привыкла, ее родственник Эрлих Грейвз захаживает сюда не так и редко.

Стихи Киплинга, которые я повторял на лестнице, внезапно показались распоследней глупостью. «We're foot — slog — slog — sloggin' over Africa…» Ведь это просто женский роман!

…А я — сон героини женского романа. «Альде опять привиделся Он. Проснувшись в холодном поту, трепещущая девушка накинула пеньюар…»

— Вы правы, госпожа Альда. Забылся. Виноват!..

Кру-у-гом!

«We're foot — slog — slog — sloggin' over Africa — foot — foot — foot — foot sloggin' over Africa…»

— Погодите!

Как раз занес ногу над первой ступенькой. И куда ее, ногу, теперь девать?

— Зачем вы пришли сюда? Извольте объясниться!..

«Сюда»? Я не ошибся, ударение именно на этом слове?

— Извольте!..

…Лицо совсем взрослое, суровое, даже злое. Злое и… Испуганное? Да что происходит? Грейвз, как я понял, изрядная сволочь, но тогда к чему все эти «в доме» и «сюда»?

А зачем тебе знать, Том Тим Тот?

— Не слышу ответа, господин Грейвз!..

Подвиг разведчика. Глаза сузить, голос понизить, скулы буграми: «Сама знаешь!» А еще лучше: «Знаеш-ш-ш-шь!!!» — громовым шепотом.

— Извини, Альда! Уже исчезаю…

Ступеньки сами прыгают, скользят, убегают из-под подошв. Предупреждали же, наивный Том Тим Тот! Правда, вместо упыря меня встретила восковая персона в фиолетовых каменьях… Ну и ладно! Пульт в ладони, красная тапка — зажигание…

— We're foot — slog — slog — sloggin' over Africa —

Foot — foot — foot — foot sloggin' over Africa…

Альда стояла на площадке. Лицо — белее хлора, пальцы вцепились в мраморные перила…

— Если это ты, Эрлих…

Пароль «Красноярск», отзыв «карабин»… Вообще-то пульт в руке, и кнопка не погасла.

— (Boots — boots — boots — boots — movin' up and down again!)

There' no discharge in the war!

Ее пальцы с трудом отрывались от камня. Сначала указательный, затем средний…

[…………………………..]

— Ничего не говори, Эрлих, ни о чем не спрашивай, я еще просто не проснулась, у меня был очень скверный сон! Я же просила забрать меня — куда угодно, на сколько угодно, хотя бы на час. Только подальше отсюда! Мой мир — отвратительный, мерзкий, но это я понимаю, лишь когда вижу тебя…

Красное авто мчит, пугая светофоры, за окном — постмодернистский калейдоскоп, руки девушки впились в рулевое колесо.

Молчу. Стриженая права, просыпаться иногда больно.

— Позавчера, там, в охотничьем домике… Ты исчез, появился Грейвз, настоящий Грейвз, а я перед ним — в мятом платье, заплаканная, никакая. Конечно, он никому не расскажет, не в его интересах, но я почувствовала себя изнасилованной, брошенной в грязь…

А ты об этом даже не подумал, Том Тим Тот. Чужая шкура — свинцовая шкура!

— Не удивляйся, он бывает у нас часто, он наш родственник, и Дайза — наша родственница, раньше Грейвз жил за границей с родителями, я даже не была с ним знакома…

Мотор на пределе, уже не ревет — воет, встречные машины шарахаются от взбесившейся «Alda-0003», стриженая девушка даже не смотрит вперед…

— Альда, будь добра, сбавь скорость! Вот так, вот так… Теперь — к обочине. Где тормоз — показать?

[…………………………..]

Красная, зеленая, синяя. Три кнопки — три карты.

«Три карты, три карты, три карты…»

Красная… Стриженая не хочет общаться с Питером Пэном.

Зеленая… Что случится с Альдой в акульем логове? Я так и не спросил!

Синяя… Мирца сегодня не ждет гостей. А может, и сама в гостях — на зеленой кнопке.

…Мы с рыжей все-таки попали в город! Смешно, но мистер Хайд, кажется, ее слегка испугался. Так ему и надо! Впрочем, на место мы с Мирцей его доставили.

Интересно! Рыжую взял с собой — город появился, стриженую взял… Стоп! «После» — не обязательно «вследствие», но ПОСЛЕ того, как Альда попала в мой город… Точно! Сначала — люди. Пусто, никого, словно после чумы.

А потом?

…И грузовики, как черный поток,

Уходят в бездонный провал.

А души взлетают в небо, где Бог

Отбирает у них права.

Чем тебе не угодил мой Эль-Рей, стриженая?

[…………………………..]

— Не хочу, чтобы ты считал меня сумасшедшей, Эрлих! Представляю, как со стороны смотрится: экзальтированная девица вопит: «Забери с собой, забери с собой!» И с визгом лезет к тебе в постель.

— Разве ты лезла ко мне в постель?

— А разве ты, Эрлих, слепой? Пусть не постель, пусть медвежья шкура или сиденье автомобиля. Сиденье, кстати, раскладное.

— Учту.

Мотор остыл, остался еле заметный дух бензина, любимый запах детства, запах нашей вседорожной «Победы», могучего броневика, покорителя проселков. От деда тоже всегда пахло бензином, он шофер от господа бога, водил чуть ли не с Гражданской. Каждый год дед возил нас всех к морю. Не в санаторий — просто на берег, где ставили палатку. Тогда на пляжах было пусто — и в Коктебеле, и в Алуште…

Кажется, стриженая успокоилась. Нет, просто проснулась.

Она проснулась. А я?

— …А я, как ни странно, совершенно нормальный человек, Эрлих. Учусь на экономиста, у меня есть друзья, есть жених, есть любовник… Есть даже лучшая подруга Дайза, хитрая дрянь, которая ненавидит меня с самого детства… Обычная жизнь, не самый худший вариант. Все, как у всех, да?