Книга Змеиное логово - Кайл Иторр

Жду, пока это повторят по-испански. Игра идет в мои ворота, значит, развиваем тему:

— Искренне рад прекращению тысячелетнего раскола и ни в коей мере не желаю подвергать сомнению прерогативы уважаемого отца Фабрицио, равно как и достопочтенного игумена Дионисия. Однако даже и в случае предложенной замены мне по-прежнему непонятно, почему отцы-иерархи полагают себя вправе рассматривать настоящее дело.

Здесь уже вступает епископ Жигмонт, ровно и властно:

— Pane Volodymyre, вы можете, разумеется, заявить, что, несмотря на христианское имя и факт рождения в христианской державе Украине, воспитаны вы в иной религиозной традиции, после чего мы, в свою очередь, согласимся ввести в состав суда уважаемого рабби Эзру Йорама, также присутствующего в числе зрителей. Однако хочу предупредить, предъявленное вам обвинение в черной магии много гуманнее будет рассматривать с позиции закона христианского, нежели иудейского.

Тоже мне, эксперт душ человеческих, читающий оные по морде лица с помощью краткого миграционного досье. Ну да, пятую графу определил верно, и что? Открыто смеюсь. Как говорится, «ваши крокодилы — вы и спасайте»…

— Прошу прощения у высокого суда, смех не имел целью оскорбить его представителей. Видите ли, я действительно воспитан в иной традиции. Каковая рассматривает религию — любую религию, — исключительно как часть культурного наследия, соответственно для представителя данной традиции Коран, Библия, Авеста, Веды и прочие «священные тексты» ничем принципиально не отличаются от «Песни о Гильгамеше», «Энеиды» или, скажем, «Сказания о Сиде». Изучать их можно и нужно, а вот поклоняться любому описанному там элементу… извините, не предполагается. Поэтому позволю себе вернуться к исходному вопросу: коль скоро я не принадлежу ни к одной из соответствующих конфессий, какое церковный суд вообще имеет право рассматривать мое дело?

Молчание. Осуждающее покачивание головой со стороны отца Иннокентия, исполненный почти биологического интереса взгляд директора Балларда — ну да, поди-ка в той заленточной Америке при всей их декларированной свободе вероисповедания открыто заяви о том, что ты агностик.

Тонкая улыбка прорезает алебастровый лик брата Доминика. Звучит испанская фраза, а отец Иннокентий, вспомнив о своей роли переводчика, вполголоса дублирует ее на русский:

— Возражение принято. В связи с чем церковные полномочия настоящего суда постановляется признать несущественными, а членов трибунала далее рассматривать как экспертов в вопросах черной магии, поскольку оная исторически принадлежит к той же традиции, которую сам обвиняемый полагает важной и подлежащей изучению.

Массаракш. Один-ноль в вашу пользу, дон инквизитор. Учтиво киваю председателю трибунала, мол, оценил.

Оглашают представителей обвинения. У меня снова отпадает челюсть. Чего угодно ожидал, но такого…

«Прокурором», или как он тут правильно именуется, выступает некий отец Пикар — настольно невыразительный и незаметный, что сливается с собственным креслом, эталон работника «наружки». Голос, впрочем, четкий, да и говорить на публику ему явно не внове.

А основной свидетель обвинения, чьи оформленные должным образом показания сейчас декламирует отец Пикар, — один его добрый прихожанин, пришедший-де несколько дней назад к духовному пастырю весь в смятенных чувствах; прихожанин изложил всю эту историю, после чего отец Пикар порекомендовал ему не очищать душу исповедью, в каковом случае конечно же дальше это дело не пошло бы, тайна исповеди священна — а наоборот, изложить свои показания открыто перед святейшим трибуналом, дабы кара за преступления против закона Божия постигла виновного поскорее, пока он не успел совратить своими тайными искусствами кого-нибудь еще…

— Обвиняемый желает что-нибудь добавить по существу описанного случая? — интересуется святейший трибунал.

Знаком прошу тетушку Аллу пока не вмешиваться и шепотом передаю пару слов Хорхе. Молодой адвокат взмывает с места:

— Обвиняемый просит уточнить, присутствует ли сам свидетель, и если да, то хотелось бы услышать его собственный рассказ, без обрамления.

— Как угодно, — кивает аббат Корво. — Отец Пикар, ваш подопечный здесь? Суд полагает, что в нашем присутствии ему никакая черная магия не грозит.

Прокурор не возражает, и на свидетельском месте появляется опасливо на меня поглядывающий Клод Боде.

— Будьте добры, месье Боде, опишите, что произошло в вашем кабинете в пятницу, тринадцатого, приблизительно в тринадцать часов утра, — предлагает отец Пикар.

— Около двенадцати Лаура — это моя секретарша — впустила в офис вот этого человека. Он назвался Владом, представителем «Помощника» — это компьютерная компания по технической поддержке, в Порто-Франко довольно известная. У меня постоянно выходил из строя компьютерный терминал, его возили в этот самый «Помощник» и ничего не обнаружили. Влада провели в мой кабинет, он некоторое время работал с компьютером. Сказал, что пока все в порядке и никаких неполадок не видит. Предложил — вы пока работайте, а я посижу в сторонке и сам на все это посмотрю. Я сел на место, принял заказ у мистера Фернандеса, все оформил. Потом принял еще один заказ у мистера Стивенса, оформил и его. Тут мой терминал снова сам собой выключился, в присутствии Влада. Я специально отметил время — тринадцать часов тринадцать минут ровно. Влад подошел к моему креслу и согнал меня. Воздел руки к небесам, что-то при этом говоря на непонятном языке. Крутанул кресло противосолонь три раза. Пнул ногой корпус компьютера. После этого нажал на кнопку включения и терминал снова заработал… Дальше Влад собрался уходить, я спросил, в чем неполадка, в ответ получил — «эндиней». По предположению отца Пикара, это гностическая аббревиатура ANDNA, однако расшифровать данное заклинание он не берется…

Среди зрителей шумок. Стук молотка — тишина в зале! — и епископ Жигмонт спрашивает у адвоката:

— Обвиняемый хочет что-либо пояснить по существу вопроса?

— Разумеется, ваша честь! — отвечает брат Хорхе. — Обвиняемый желает огласить свою версию произошедшего.

— Надеюсь, без ссылок на гностические заклинания, — замечает епископ Корибут. — Прошу вас, пане Володымыре.

Вылезаю на свидетельское место, весело улыбаюсь Клоду (тот вздрагивает) и киваю едва сдерживающемуся директору Балларду. Да-да, вы в кабинетной работе с компьютерами и людьми при компьютерах человек опытный и наверняка догадались сами. А теперь расшифруем для всех.

— Обойдемся и без гностиков. Пришел я в кабинет, посидел в углу, пока экспрессивный месье Боде за работой прыгал на кресле. Комп выключился. Смотрю, у него шнур питания на ножку намотался и вилка отошла. Выругался, размотал кабель, запихнул комп подальше под стол, включил. Разумеется, все заработало. А когда он еще и спросил, где у него была неполадка, что я мог сказать? Только — «in DNA», — последнее артикулирую побуквенно.

Выражение лиц «тройки» описанию не поддается.

Зал лежит. Весь. Тут молотком по столу колотить уже бесполезно, разве что отобрать у охранника МП5 и дать очередь в потолок, и то вряд ли сквозь гогот толпы такое пробьется.