Книга Порядок в танковых войсках - Андрей Земсков

Оружия у шпиона видно не было, но русские разведчики были опасны и без оружия. А уж если это какой-то особый агент, направленный не войсковой разведкой, а еврейскими комиссарами, то и подавно. К тому же ножи, которыми мастерски умели пользоваться русские, прятать весьма несложно. Ганс осторожно, чтобы не хрустнула под ногами какая-нибудь ветка, приблизился к шпиону со спины и с размаху ударил его автоматом по затылку. Шпион от удара отлетел в заросли черники. Платье при этом задралось, обнажив худые волосатые ноги, обутые в грязные стоптанные ботинки. Ганс наклонился и перевернул пленного на спину. Это был пожилой мужчина, с крючковатым «орлиным» носом и характерными чертами лица.

— О, руссише юде! Даз ист нарюрлих большевик! — воскликнул Ганс, который, как и положено солдату войск СС, не любил евреев. Действительно, судя по внешности пленного это был не обычный русский разведчик, а агент еврейских комиссаров.

Ганс пнул пленного под ребра и отошел в сторону, клацнув затвором автомата. Через пару минут пленный начал приходить в себя. Он застонал и попытался пошевелиться.

— Вставай, юдише шайсе! Ком, ком! Шнеля! — заорал на пленного Ганс.

После окрика пленный очнулся и сел на землю, со страхом и изумлением глядя на направленный в лицо ствол автомата.

— Их бин генерал Манштейн... — проблеял переодетый шпион. — Их бин дойче...

Ганс не удержался и расхохотался. Этот большевистский шпион — шутник! Вот это и называется настоящий еврейский юмор! Уже всем известно, что генерал Манштейн погиб в котле под Крустпилсом. Обстоятельства его гибели так и не были выяснены, однако русские сообщили, что обнаружен обезображенный труп генерала, который опознали по найденным в кармане мундира документам. А этот большевистский еврейчик мало того, что попытался наивно обмануть немцев, переодевшись в женское платье, так еще теперь заявляет, что он генерал Манштейн. Продолжая смеяться, Ганс пинками заставил пленного подняться и повел по тропинке.

— Эй, Понтер! Я поймал русского шпиона! — крикнул Ганс.

Из кустов поднялся сонный Гюнтер, с удивлением посмотревший на семенящего по тропинке пленного.

— Ганс, ты что, и вправду решил, что это чмо — русский шпион? — с сомнением сказал Понтер.

— Крался с русской стороны. Заявляет, что он — Манштейн, — ответил Ганс, пожав плечами.

— Я, я! Натюрлих! Майн наме ист Манштейн! — закивал пленный.

— Он и по-немецки еще разговаривает! — сказал Ганс. — Значит, точно — шпион!

— Заметь, дружище, что немецкий среди русских знают многие, но все с акцентом. У них даже разведчики немецкий толком не знают. А этот видишь, как разговаривает. Оружие у него есть? Ты его обыскал?

— Ни оружия, ни документов!

— Вот видишь! Стал бы русский шпион без оружия и без документов пробираться в наш тыл?! — назидательно подняв вверх палец, сказал Гюнтер. — У русского шпиона может быть оружия и не было бы, но вот фальшивых аусвайсов была бы целая пачка. Да и не такие русские идиоты, чтобы думать, что смогут нас обмануть, переодевшись в женское платье.

— А зачем он тогда к нам пробирался?

— Так это наверняка какой-то местечковый еврейчик. Решил перебраться к нам, чтобы попытаться выдать себя за фольксдойче... сбежавшего из Сибири. Решил, что раз он знает немецкий, то мы ему поверим. Вот потому и документов у него нет, чтобы мы графу о его происхождении не посмотрели. Только это и по морде видно без всяких документов.

И Гюнтер, подойдя ближе, с размаху ударил пленного кулаком в нос. Пленный от удара улетел в кусты.

— Да и по запаху тоже... Чувствуешь, как от него воняет?! — Гюнтер брезгливо вытер кулак травой. От незнакомца действительно исходил неприятный запах давно немытого тела.

— И что мы с ним делать теперь будем? — растерянно спросил Ганс.

— Как что!? Сейчас очухается, и мы заставим его признаться, что он русский шпион. В контрразведке ему, конечно, не поверят, но мы с тобой, может быть, все же получим благодарность за его поимку. А если его сразу привести как еврея, то «спасибо», конечно, скажут, и все.

— Ну, может, еще по десять марок дадут...

— Вот, а так мы еще и отпуск получим! И не по десять, а хотя бы по двадцать марок...

— Тогда за работу, дружище! — сказал Ганс, закатывая рукава.

До службы в войсках СС и Ганс, и Понтер служили в полиции. Оба были уличными постовыми. Ганс в Мюнхене, Понтер в Берлине. Выбивать показания они еще не разучились, а потому за работу с пленным взялись со знанием дела.

5 июля 1941 года.

Штаб 4-й «полицейской» моторизованной дивизии СС юго-западнее Паневежиса.

К хутору, на котором располагался штаб 4-й моторизованной дивизии СС, подошли два солдата, ведущих какого-то достаточно странного человека. Конвоируемый был одет в грязное рваное женское платье и истошно орал:

— Их бин руссиш шпион! Их бин большевик! Их бин юдише комиссар!

— Хальт! Куда идете?! — поинтересовались часовые из полевой жандармерии, стоявшие на посту на окраине хутора.

— Хайль Гитлер! Вот, русского шпиона поймали. Нам нужно в контрразведку, — ответили солдаты.

— Гы-гы-гы!.. — расхохотались жандармы. — Да какой это шпион?! Ты на его морду посмотри! Русские хоть и унтерменши, но внешность у них даже более арийская, чем у нас. А это какой-то местный прибалтийский жидок.

— Так он утверждает, что он русский шпион! — в один голос заявили солдаты.

— Я, я! Натюрлих! Их бин руссиш шпион! Их бин большевик! Их бин юдише комиссар! — затараторил пленный, получив от Гюнтера легкий удар по почкам.

Жандармы заржали еще больше.

— Он, наверное, хочет денег попросить за какие-нибудь русские секреты, которые сам придумал! Гы-гы-гы! Ладно, тащите его в контрразведку. Это вон тот домик, — показал пальцем один из жандармов. — Там с ним разберутся. Мало ему не покажется. Гы-гы-гы!

— Ком, ком, юдише швайн! — пинком подтолкнул Ганс пленного.

В отделе контрразведки дивизии пленный, опасливо косясь на солдат, которые его привели, продолжил заявлять, что он «руссише шпион» и «юдише комиссар». В качестве доказательства Гюнтер передал гестаповцам русскую ручную гранату РГД-33 и «опознавательный знак русского шпиона» — эмалевую красную звездочку от пилотки, которые якобы были изъяты у пленного при задержании. Когда солдаты ушли, пленный сразу сменил показания и заявил:

— Я генерал Манштейн, командующий 4-й танковой группой, находящейся в окружении!

Гестаповцы расхохотались. То, что Манштейн погиб, а его обезображенный труп был опознан по документам, подтверждали и русские своим официальным сообщением, и взятые ими в плен офицеры штаба 4-й танковой группы, и немногие выбравшиеся из окружения немецкие офицеры и солдаты. Официально было объявлено, что фон Манштейн-Левински погиб во время попытки прорваться из окружения. Его труп обнаружили и опознали немецкие солдаты, но не успели захоронить. При капитуляции тело было передано русским войскам, которые и произвели захоронение.