Книга Черное безмолвие - Кирилл Кудряшов

Хотя нет, такое как раз в его духе. Я уверена, он просто не верил в то, что может проиграть, за что и поплатился… И мой Коля — вместе с ним.

И какой же дурой была я, сообщив Сырецкому, куда еду. Ну ведь и в голову не пришло, что он решит не дожидаться моего возвращения… Его даже и обвинить-то не в чем, сама сказала ему, что еду умирать. И какая разница, что меня убьет — та боеголовка, что в фургоне, или та, что свалится мне на голову с небес.

На горизонте вспыхивает яркая точка, разрастающаяся в огненный шар. Достаточно далеко, километров пятнадцать… нас, скорее всего, лишь легонько покачает, словно на волнах…

Оказывается, я уже и забыла, что это такое, наземный ядерный взрыв. Привыкла к воздушным, которые разносят лишь все на поверхности, не затрагивая ничего, что хоть немного присыпано землей…. Нас подхватывает ударной волной, и волочит по земле несколько метров, но и в самом деле легко, играючи… А затем встает на дыбы сама земля, изгибаясь и стоная в муках пытаясь сбросить нас со своей спины. Грузовик качается, словно шлюпку на море, но, все же, не так сильно, как могло бы. До завода землетрясение дойдет, но уже значительно ослабленное, так что, особых разрушений не будет.

Все понемногу успокаивается. Хлопает волна сжатия, очень слабая, почти не ощутимая на таком расстоянии, перестает двигаться земля… Пронесло. А вот что с лагерем Мадьяра — лучше и не думать. Шансов, что кто-то остался там в живых попросту нет. А уж что уцелел один конкретный десятилетний мальчик… Это только в «Чужих» маленькая девочка несколько месяцев скрывалась от монстров. От ядерного монстра не скроешься…

— Все?! — тихо спрашивает Ээук, и я, повернувшись к нему, поражаюсь бледности его лица.

— Все. — киваю я.

— Я думал, будет сильнее.

Я молчу. В душе — пустота и злость на весь мир. На автопилоте я обдумываю, что я сделаю с Сырецким и со всем заводом в целом, когда вернусь обратно. В моем фургоне по-прежнему лежит ядерная бомба такой же мощности, как та, что только что разнесла в пыль лагерь Мадьяра. Взорвать ее точно над ядерными шахтами и, теоретически, цепная реакция должна перекинуться и на тех монстров, что стоят под землей в ожидании старта. Термоядерные боеголовки… От завода останется только громадная воронка, километрового диаметра.

— Ира… — вновь подает голос Эзук. — Что мы теперь будем делать?!

— А что еще остается? — зло спрашиваю я, — Поедем обратно. Если нас впустят в завод — завода просто не станет. Если же нет — я взорву бомбу у самых ворот, и всех, кто внутри, просто завалит обломками и землей. Взрывная волна не оставит ничего живого на километр вокруг, и на два в глубину.

— Ты в самом деле сделаешь это?

Я не отвечаю. К чему тут слова? И Эзук понимает это, поэтому и бросается на меня с быстротой рыси. Чертов праведник! Убийство ему, видите ли, претит! А убить меня ради того, чтобы спасти завод, он бы смог?!

Я молниеносно поворачиваюсь, и встречаю его атаку ударом ноги в челюсть. Эзука отбрасывает в сторону, и я, перегнувшись через ручку скоростей, бью ребром ладони чуть ниже уха… Аут на несколько часов. Убивать его я пока не хочу… Пока…

Из-под сиденья несколько запоздало выбирается Вика, водя головой из стороны в сторону. Бедная зверушка никак не может понять, почему мы, всю дорогу бывшие друзьями, теперь готовы вцепиться друг другу в глотки.

— Тебе не понять. — говорю я ей, обматывая веревкой руки Эзука и привязывая его к металлической перекладине. — Ты, слава Богу, не забила себе голову всякой ерундой…

Ту же операцию я повторяю и с его ногами, накрепко обмотав их мощной веревкой. Я. Конечно, не профессионал, чтобы вязать морские узлы, так что освободиться из моих пут можно. Вот только не сразу, не быстро, и не под моим наблюдением. Пусть посидит так, пока я не решу, что делать дальше.

Варианта всего два. То, что я вернусь обратно на завод, и отплачу Сырецкому за предательство — не подлежит сомнению. Пусть шансы Коли на выживание и исчислялись десятыми долями процентов, но они все же были, до тех пор, пока в воздух не взмыл перехватчик, нацеленный на лагерь Мадьяра. А вот для Эзука, как раз, и существуют два варианта. Первый — ехать вместе с ним, и вместе с ним и умереть. А второй — бросить его связанным в Безмолвии. Выживет, куда он денется… Хотя, с него станется обогнать меня и сообщиться Сырецкому о том, что я задумала. Тогда меня могут встретить на подъездах к заводу, чтобы свести разрушения к минимуму. Встретить и разнести в щепки раньше, чем я нажму на кнопку детонатора…

Из размышлений меня выводи резко открывшаяся дверь с моей стороны, и ощутимый тычок автомата под ребра.

— Доброе утро, Иришка! — расплывается в улыбке уже знакомый мне по встрече в «Восьмерке» Мадьяровский бегун. — Спорим, ты не ожидала нас увидеть?

Рядом с ним стоит второй, также держащий меня под прицелом, но уже с большего расстояния. То, что он также бегун — не вызывает сомнений. Кто еще может оказаться посреди Безмолвия в спортивном костюме?

— Не ожидала. — внутренне ликуя отзываюсь я, — Но спорим, вы не поверите в то, что я безумно рада видеть ваши рожи?!

Их лица вытягиваются от удивления, ибо на моем лице написана такая радость, какую не сумел бы изобразить ни один, даже самый профессиональный актер, если хоть один из них, конечно, выжил в Безмолвии…

— Давайте хоть познакомимся. — вполне чистосердечно предлагаю я.

— Судья. — представляется мой старый знакомый, ни на секунду, впрочем, не снижая бдительности, и по-прежнему держа меня на мушке.

— Свист. — говорит второй.

— Странноватые у вас имена, ребята…

— Это не имена, это позывные. Так нас и зови…

— Ах, да… Вы же «Ночные кошки», спецназ… Ну хорошо. Судья, будь другом, опусти свою пукалку, все равно, ведь, стрелять не будешь. Не велено тебе меня бивать, за исключением, быть может, крайнего случая. Ну а крайнего случая я тебе не представлю, не боись. Мне сейчас Мадьяра увидеть чуть ли не важнее, чем ему меня. Так что давайте вперед, спортивным бегом перед моей машиной, чтобы я вас в свете фар держала ежесекундно.

— Ага! — ухмыляется свист, — Чтобы палить по нам проще было?

— Ты дурак, или прикидываешься? — спрашиваю я. — Чтоб с пути не сбиться. Больно нужно мне в вас стрелять. Кто меня тогда к Мадьяру отведет, а?

Они переглядываются, и Судья на долю секунды теряет меня из поля зрения. Этого мне хватает… Я рывком выбрасываю тело из кабины, и, припечатав его ботинком по лицу, выхватываю из его рук автомат. Свист бросается ко мне, но я осаживаю его очередью, выпущенной под ноги.

— Не шутите, ребята. Я женщина буйная, могу и ноги вам прострелить, ненароком.

Судья поднимается с земли, и переглядывается с напарником. Я не питаю особых иллюзий на счет того, что смогу положить в драке двух «Ночных кошек», даже при том, что автомат у меня. Да и цель у меня, в общем-то, другая. Быть может, через пару минут я буду чувствовать себя из-за этого полной идиоткой, но сейчас, от сознания того, что Мадьяр предусмотрел все, дав мне неверные координаты, мне просто хочется повеселиться… Побуянить! Тем паче, что к Судье у меня свои счеты… Свой иск.