Книга Дочь пекаря - Сара Маккой

– Рики, – прошептала она. – Прости. – Она инстинктивно потянулась к кольцу на груди, но кольца не было. Накануне она сняла его и оставила в жидкости для очистки украшений. Теперь оно, конечно, будет сиять как звездочка. Реба стиснула кулак без кольца и прижала к груди. Входная дверь распахнулась.

– Ой, привет, а я думал, ты уже… – Джез глянул на часы и глубоко вздохнул: – Что, до работы не добралась? – Он нервно хихикнул. – Я и сам-то еле-еле. Вот, зашел домой в обед, кой-чего тут забыл, спешил очень утром. Ну и ночка, х-хех! – Он прочистил горло и позвенел ключами.

Под рукой у нее были только шмотки да коробка с остатками пиццы, и ей уж точно не хотелось тратить на Джеза вьетнамки от «Томми Хилфиджер». Так что она метнула пиццу – как сумела. Коробка нехотя вспорхнула и выгрузила пиццу аккурат на Джезовы ботинки, сыром вниз. Реба возликовала. Кипя, она вскочила. Того, что между ними случилось, не отменишь, но этот миг она урвала. Торжествуя, она прошествовала к дверям.

– По… погоди минутку! – Он поднял ладони, но Ребу не трогал. – Послушай, ничего же не было. Ты вырубилась напрочь, прежде чем… – Он ухмыльнулся.

Она подняла подбородок:

– Ты – пафосный мудозвон.

Он поправил прическу.

– Подруга, уж если называть вещи своими именами, то ты – каждой затычке бочка.

Типа, шутка. Не смешно! Реба пихнула его кулаком в брюхо. Он согнулся.

– Стыд, – она ткнула в фото с детьми, – и позор! Признавайся, твои? Ты женат?

– Сложно объяснить, – не разгибаясь, прокашлял он.

– Сложно об… Что-что?! – Она выронила одежду и обоими кулаками замолотила его в грудь. – Объясни себя в жопу! Да или нет?

– Мы разводимся. – Он схватил Ребу за руки. – Я потому сюда и переехал.

– Может, я жалкая пьяница, дерьмовая подруга, бессердечная сестра и второсортная дочь, – она вырвалась, – и, хрен с ним, пускай я даже плохая соседка, но я точно знаю, кто я такая! Я, мать твою, Реба Адамс! – Слова обожгли ей губы. – И мне тут не место. – Глаза наполнились слезами. – Ты… ты… – она снова ткнула в фотографию, – меня не заслужил.

Джез поморщился.

– Знавала мужиков получше тебя! – Она присела на корточки и, шмыгая носом и сдерживая подступившие слезы, собрала брюки и тапки. Джерри стоял, подняв уши, на задних лапах, положив передние на стекло. – И Креветку ты не заслужил! Нельзя держать его там взаперти просто потому, что тебе так проще. Это жестоко!

Она распахнула балкон. Джерри кубарем влетел в комнату, проскакал по ковру и заскользил по деревянному полу.

– Эй, это моя собака!

– Что-то не похоже!

Она оставила Джеза гоняться за Джерри и захлопнула за собой дверь своей квартиры. Сквозь стенку доносилась отборная брань, грохот мебели. Реба включила Джеймса Тейлора, залезла под душ и постояла там, громко подпевая песне «Огонь и дождь»[78].

Слегка оклемавшись, она снова повесила кольцо Рики на шею, влезла в пару потертых джинсов и поношенную майку с символикой ричмондских бейсболистов. Вытерла лужу на кухне, прибралась в квартире и позвонила управдому насчет ремонта. Ей стало получше. Внутри царили чистота и порядок. На балконе притулилась банка из-под тунца и черствое слоеное печенье. Реба не стала их выкидывать.

– «Муха, ешь», – прошептала она, закинула в рот пару таблеток от похмелья и устроилась на кушетке со стаканом рассола и фильмом «Унесенные ветром» по телику.

Как только Скарлетт бросила в Ретта вазу, в сумочке зазвонил мобильник. Порывшись в мелочи и мятных пастилках, помадах и карандашах, старых визитках и рассыпанных таблетках, Реба наконец вытащила звенящий прямоугольник. Неотвеченный звонок от Джейн Радмори. Реба выключила звук телевизора и перезвонила.

На третьем гудке Джейн отозвалась:

– Реба?

Реба все утро ничего не ела, и от голоса Джейн у нее закружилась голова. Реба снова легла на кушетку.

– Джейн, я так рада, что ты звонишь. – Она потерла лоб, пытаясь припомнить, сколько дней и недель они не разговаривали, но не смогла. – Я скучала, я так по тебе скучала.

– Мама в коме.

Реба застыла, как под током.

– Она в больнице, – продолжала Джейн. – Я хотела отвезти ее еще в пятницу, когда у нее руки затряслись, но она отказалась ехать до Cinco de Mayo[79], хотела Серхио порадовать, сделать conchas[80]. Упрямица.

Реба прислушалась, как Джейн дышит в трубку, и позабыла дышать сама.

– А утром раскатывала тесто и упала. Взяла и упала. Я прибежала, а она как кукла тряпичная и бормочет по-немецки. Я перепугалась страшно, закрыла пекарню и повезла ее в больницу. Врачи говорят, инсульт.

Реба повернулась на бок и зарылась лицом в подушки.

– Надо было сразу ее отвезти, как только я увидела руки. Надо было ее заставить, – причитала Джейн.

– Ты не виновата. Если человек не хочет, невозможно его заставить, даже если знаешь, как лучше. – У нее перехватило дыхание. – Ты хорошая дочь. Ты ее любишь. Это главное.

Реба имела в виду и себя.

– Тут Серхио и Рики, – сказала Джейн. – Доктор говорит, мама вряд ли…

Господи, ну почему она не с ними, зачем от них уехала? Когда они с Джейн договорили, Реба не выпустила телефон из рук. Перебирая номера, отыскала мамин и набрала.

– Алло? – послышался мамин напевный голос. Как же Реба скучала по ней, несмотря ни на что. Она выдохнула в трубку. Так много хотелось сказать, но слова не шли.

– Реба, золотко, это ты?

Реба кивнула, прижала телефон к щеке, и над страной протянулась ниточка любви.

– Original Message – От: [e-mail]

Дата: 6 мая 2008 23:50

Кому: [e-mail] Тема: Улетаю в Эль-Пасо

Диди,

У Элси инсульт. Она в коме, доктора не обнадеживают. Очень сожалею, что я так далеко. Рики сейчас с Джейн, я за это еще сильней его люблю. Я ни о чем таком не просила, а он всегда рядом и помогает. Даже когда мне кажется, что он далеко. Ты права, невозможно заставить человека увидеть твою правду. Я думала, что ты говорила о папе, но на самом деле это мне нужно было открыть глаза. Я совершила столько ошибок. Не надо было уезжать. Я позвонила маме. Она посоветовала мне лететь в Эль-Пасо первым рейсом.