Книга Слепой. Кровь сталкера - Андрей Воронин

– Я знал, что люди когда-то отомстят этому Харитону… – сказал Василий. – Жаль, что они раньше этого не сделали…

Слепой тем временем осмотрел странный железный ящик. На нем были выбиты какие-то цифры и знаки, ничего похожего на замочную скважину не наблюдалось, а щель между крышкой и собственно ящиком была тоньше волоска.

– Это наш клад! – услышал вдруг Слепой за спиной знакомый голос Ганса Ларсона.

Слепой еще поворачивал к нему голову, как вдруг в комнату вошел решительный молодой человек.

– Капитан ФСБ Чадов, – громко сказал он. – Предъявите ваши документы.

Следом за капитаном Чадовым в комнату вошли еще четыре молодых человека.

И пока капитан знакомился с документами, молодые люди подняли и вынесли железный ящик.

– Это мы, это я нашел клад! – закричал Василий.

– Это наш клад! – выкрикнул по-русски Ганс.

Хелен тоже что-то прокричала по-шведски.

Но капитан Чадов, смерив всех уничижающим взглядом, спокойно сказал:

– Все клады принадлежат государству.

И, крутнувшись на каблуках, вышел на улицу, сел в полицейский «уазик», куда уже погрузили ящик, и уехал.

Во дворе стоял серебристый «фольксваген», и Слепой, обнаружив на столике в одной из комнат ключи, приказал:

– Садимся и поехали.

Все молча подчинились.

Первым делом Слепой отвез Василия в больницу, куда уже доставили его мать и брата, а потом с Ларсонами на борту подрулил к гостинице. Там внизу их уже ожидал господин Кипнис.

– Ой, как хорошо, что я вас дождался, – засуетился он. – А я боялся уже, что вы передумали. Я подготовил все документы, осталось только вписать кое-какие данные…

– Мы еще подумаем, – сказал Слепой.

– Но как же… Ведь у меня столько желающих. Ведь я вам по дружбе. Уж очень вы мне понравились. У меня же целая очередь… – как заведенный бормотал Кипнис, но ни Слепой, ни Ганс и Хелен Ларсоны его не слушали.

Ганс подошел к Слепому и молча протянул ему конверт с деньгами.

По дороге в Москву, хотя и ехали они в одном с Глебом купе, Хелен и Ганс принципиально общались только по-шведски. Слепой же, выйдя через мобильный в Интернет, попытался разобраться, каким образом может открываться этот железный сундучок. Он просмотрел множество ссылок, но так и не нашел аналога.

Уже в конце пути Хелен неожиданно дотронулась до рукава Слепого и сказала по-английски:

– Глеб, нам вообще-то плевать на сокровища. Но если в этом ящике найдутся останки Олега, попросите сделать ДНК-экспертизу. Мы надеемся, что Олег был из варягов, то есть нашего роду-племени, – произнесла она последние слова с жутким шведским акцентом, но все же по-русски.

Слепой кивнул и улыбнулся.

Вернувшись в Москву, Слепой первым делом набрал номер Лизы.

– Приезжайте. Приезжайте прямо сейчас, – попросила она, – после похорон отца маму вернули в больницу, и я совсем одна.

Угостив Глеба кофе, Лиза сказала:

– Представляете, отец мне послание оставил. На бочонке для карандашей.

Она принесла бочонок. Слепой внимательно изучил написанное…

– Мы поедем в Зону? – с надеждой спросила Лиза. – Теперь же мы знаем, где нужно искать.

Слепой достал из сумки книгу:

– Вот ваш Пушкин.

Лиза схватила книгу и открыла ее на пятнадцатой странице.

– Но здесь ничего нет, – разочарованно вздохнула она.

– Было. Пленка с картой, – улыбнулся Слепой.

– Вы, может, скажете, что и клад вы уже нашли?! – возмутилась Лиза.

– Нашли, но, увы, не мы… – сказал Глеб.

– А где, где теперь этот клад?! Ведь мой дед всю жизнь положил на поиски могилы вещего Олега, и отец, считай, погиб из-за этого…

– Что-то нашли. Но могилу ли вещего Олега – это пока еще трудно сказать.

– Да, вот я еще не знаю, что это за метка – двенадцать гривен? – спросила Лиза.

– Это когда Олег ходил на Царьград, – со знанием дела кивнул Глеб. – Греки тогда предложили ему мир и дань – по двенадцать гривен за каждую уключину… Но к чему они здесь, я, право дело, затрудняюсь…

– Жаль… – вздохнула Лиза. – А где теперь клад?

– Наверное, в ФСБ или уже в музее, – пожал плечами Слепой.

– Можно же позвонить Федору Филипповичу! – обрадовалась Лиза. – Давайте ему позвоним!

Глеб набрал номер Потапчука и, обменявшись приветствием, сказал:

– Я насчет клада из Старой Ладоги. Где он сейчас?

– У меня в кабинете. Приезжай, посмотришь! – ответил Потапчук.

– А можно Лизе посмотреть на то, что было в железном ящике? – спросил Глеб, заметив, как побледнела молодая женщина.

– Можно, – сказал Потапчук, – только его сначала открыть нужно.

– Я сейчас приеду, – пообещал Глеб и, глянув на Лизу, спросил: – Вы когда собираетесь к мужу в Швецию?

– Никогда, – вздохнув, сказала она.

И Слепой понял, что трагическая гибель отца стала для Лизы только началом, возможно, самого драматичного периода в ее жизни.

Эпилог

Как и предполагал Слепой, цифры и буквы на железном ящике из Старой Ладоги имели конкретное значение. Изучая их под лупой в кабинете генерала Потапчука, Глеб Сиверов нашел-таки то, что искал. Среди прочих там были и «12 гривен». Коснувшись пальцем этой надписи, Слепой улыбнулся, когда где-то внутри щелкнула пружинка. Ящик открылся. В нем лежали изящные женские украшения из самоцветов, фибулы, кинжалы, украшенные золотом и драгоценными камнями. Все это, несомненно, имело огромную ценность, но отношения к вещему Олегу вряд ли имело. В ящике не было ничего похожего на костные останки и не было ни малейшего намека на то, что этот клад связан с легендарным князем Олегом.

По дороге домой Глеб Сиверов заехал еще по одному адресу. Нужно было передать письмо, оставленное для матери сталкером, с которым они познакомились в Зоне.

Дверь Глебу открыла пожилая, совершенно седая женщина с добрыми и какими-то совсем беззащитными глазами. Он хотел сразу уйти, но женщина упросила его попить чаю. Она вскрыла конверт, где кроме письма – нескольких исписанных аккуратным мелким почерком страниц, лежала красивая золотая брошь с двумя ярко-красными камнями. Женщина взглянула на нее и молча заплакала. Слепой хотел сказать что-то, но она сама взяла себя в руки и сказала:

– Я знаю, я чувствую, что его уже, может, и нет в живых. Но он так мучился… Кто знает, может, на небе его душа обретет спокойствие…

Она долго смотрела на письмо, а потом, смутившись, попросила: