Книга Сплетающие сеть - Виталий Гладкий

Все-таки вчера он и впрямь находился в состоянии грогги – есть такой термин у боксеров. Это когда после сильного удара ты еще на ногах, но соображаешь очень плохо – "плывешь".

Зосима тоже умаялся, как ни странно. Помнится, весной мы совершали и более длинные переходы, а он смотрелся как огурчик. Но тогда над нами не довлела опасность. Что ни говори, а психологическое состояние – штука серьезная.

Но то, что и он притомился, было еще полбеды. Постепенно организм привыкнет к ходьбе и все наладится.

В этом я, наученный горьким опытом прежней жизни, совершенно не сомневался.

А вот отношение Зосимы ко мне резко переменилось. От былого дружеского расположения не осталось и следа. Зосима пытался держаться как обычно, но у него это получалось плохо, нескладно. Ну не умеет он врать своим друзьям-приятелям, и все тут.

Зосима начал меня побаиваться. До схватки в избе он считал Иво Арсеньева интеллигентом, неплохим и даже где-то робким парнем. Его выводы я постоянно подтверждал своими охотничьими "подвигами", после которых Зосима посоветовал мне заняться рыбалкой.

Но теперь, увидев, что на самом деле я не очень похож на рубаху-парня, милягу и недотепу, Зосима оказался в затруднительном положении. Если раньше он был со мною полностью раскован, то сейчас мой приятель не знал, как ему повестись.

Каролина тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Она была в постоянном изумлении. И все время наблюдала за мной исподтишка.

Я ее понимал. Бой, который я дал бандитам, совершенно не вписывался в ее табель о рангах, где, скорее всего, Иво Арсеньев значился под предпоследним номером. (Все-таки у меня теплилась надежда, что она может быть благодарной за предоставленное убежище и повысит мой рейтинг на один пункт хотя бы за человеколюбие и сострадание).

Получается, что я (пусть и нечаянно) разрушил ее оценочную шкалу сильной половины рода человеческого.

Она привыкла сразу расставлять мужчин по полочкам. И после никогда не меняла прочно укоренившегося мнения о них.

Но – "все смешалось в доме Облонских". Я взял и восстал из праха. Как птица феникс. Восстановил свое реноме, если выражаться шибко грамотно, порушенное моей "эпической" схваткой с компанией Лагина у озера. И это напрочь выбило ее из привычной колеи. Каролина просто не знала, как себя вести.

Только Пал Палыч был сама невозмутимость. А точнее – отрешенность. Создавалось впечатление, что ему все до лампочки. После того, как Пал Палыч осмотрелся и осознал, где он и что с ним происходит, его глаза стали какими-то сонными, невыразительными, – будто их уже присыпали пеплом вечности.

Похоже, наш чиновный беглец сдался на милость судьбы, и это обстоятельство тревожило меня больше всего. Его ведь не потащишь на загривке, когда обстоятельства потребуют полной самоотдачи.

– Не мешало бы позавтракать, – робко сказала Каролина, когда мы закончили утренний туалет: умылись водой из ручья.

– А как же. Но обойдемся без утреннего чая, – сказал я не без досады, вынимая из своего рюкзака консервы и галеты. – Здесь нельзя разводить костер – чересчур открытая местность.

– Жаль, – только и сказала Каролина, сглотнув голодную слюну. – А почему только две банки!?

Я достал сардины в масле, оставив на обед более калорийную говяжью тушенку. Экономика должна быть экономной, слонялся когда-то по стране (в период "развитого социализма") такой дурацкий лозунг.

Я решил придерживаться его неукоснительно. Партайгеноссе в своем посконном косноязычии иногда по чистой случайности выдавали настоящие перлы, достойные стать вровень с высказываниями великих мудрецов древности.

– Потому что с этого часа все мы садимся на диету, – отрезал я, не вдаваясь в пространные объяснения.

Но Каролина поняла все без лишних словопрений. Ее вопрос был чисто риторическим, и исходил не из головы, а из голодного желудка.

Быстро перекусив, мы снова стали на тропу. Не без скрипа. Даже у меня мышцы побаливали. А что говорить про остальных.

День выдался, хуже не придумаешь; для нас хуже не придумаешь – солнечный, ясный, с неограниченной видимостью. Наверное, нашу команду можно было разглядеть даже из космоса.

Я боялся "вертушек". Если за нас и впрямь возьмутся всерьез, то вертолеты в игре будут задействованы в обязательном порядке. Ведь по болотам особо не побегаешь. Тем более без опытного проводника, который сейчас шел впереди нашей команды придурков.

Разве можно назвать умным Пал Палыча, который поперся вместе с нами только потому, что был в запое?

Все его страхи – результат не до конца сформировавшейся белой горячки.

А как охарактеризовать, например, Зосиму? Прожил столько, что нам, молодым, можно лишь слюнки глотать – нынче сколько не живут. И попал в дурацкую историю, как кур в ощип. Из-за примитивной боязни оказаться в качестве свидетеля на судебном разбирательстве. Останься он в деревне – гляди, все и обошлось бы.

Теперь не обойдется. И к бабке не надо ходить, чтобы узнать свою судьбу. Как поется в блатной песне "Вагончик жизни покатился под уклончик…". Лучше не скажешь. Мы все под прицелом и курок уже взведен.

Что касается нас с Каролиной, то и мы не лучше. По крайней мере, я – точно. Учит меня, дурака, жизнь, учит – и все без толку.

Разве я не чувствовал, что нужно в срочном порядке рвать когти? Чувствовал. Ну и что? А ничего. Так и остался, прилип к острову, как банный лист к заднице. Вот и получил… фашист гранату. Доказывай теперь, что ты не негр, что земля круглая и к тому же вертится. Сожгут на костре, словно еретика, и как звать не спросят.

Каролина… А такая ли она дура, как тебе кажется? Сомнения, сомнения… Ты уже эту тему мусолил сто раз, дружище. Результат – нуль. Принимай все как есть. Когда придет время собирать камни, вот тогда и выяснится, кто есть кто.

И вообще, как говорил один классик, дурак – это всякий инакомыслящий. Так что земля, это скопище дураков, которые сошлись в единственном – дружно пилят сук, на котором сидят.

Эта мысль принесла мне неожиданное облегчение. Я даже улыбнулся. А что, хорошо ощущать себя не изгоем, а представителем весьма многочисленного племени безмозглых идиотов. Умирать скопом гораздо легче, нежели в одиночку…

Подлая "вертушка" будто подслушала мои мысли. Едва мы вышли на открытое место, – болотистый участок, поросший невысоким подлеском – как в воздухе раздался до боли знакомый шум винтов. Он приближался с запада. Там находилась "цивилизованная" сторона нашего захолустья – военный городок у железной дороги, возле которого прилепился захудалый аэродром и склады с ГСМ.

– В болото! – заорал я, как оглашенный. – Поторопитесь! Всем влезть по шею в воду и держаться поближе к кочкам!

– Как… почему!? -в полном недоумении спросила Каролина.

– Вертолет, мать вашу!.. – объяснил я доходчиво. – Смотрите вверх и вправо! И ныряйте, ныряйте быстрее!!!