Книга Проблема с Джейн - Катрин Кюссе

— Они что, свихнулись?! Готовы были обвинить Шейлу! Почему бы тогда не Тамару? Я рассказала им о чокнутом из автобуса не потому, что думаю, будто это он, а потому, что это самый странный тип, которого я знаю в Олд-Ньюпорте. Но он их не интересует. Потому что он не негр? Потому что он мужчина?

— Им проще подозревать негра или лесбиянку. И если они не сфабрикуют доказательств, все будет как надо. Они нам нужны. Они найдут виновного, Джейн, у них нет выбора: ты преподаешь в Девэйне.

На следующий день Джейн столкнулась в коридоре с Ямайкой. Они поцеловались. С тех пор как Ямайка жила в Нью-Йорке с Ксавье Дюпортуа, они почти не встречались: она приезжала в Олд-Ньюпорт три раза в неделю, но как только заканчивались занятия, сразу бежала на вокзал. На ней была короткая черная юбка, на ногах — длинные черные сапоги-чулки. Облегающая, полурасстегнутая блузка в черно-белую полоску открывала ее пышную грудь с глубокой бороздкой посредине. Джейн заметила у нее бретельку из белого кружева.

— Красивый бюстгальтер.

— Спасибо. Это Ксавье мне подарил. Он обожает нижнее белье. У меня теперь целая коллекция. Что-то ты выглядишь устало, Джейн. Но тебе нужны не каникулы, — продолжила она кокетливо, — а любовник. И вряд ли ты найдешь его среди друзей Лины. Не хочешь приехать к нам в Нью-Йорк на уик-энд? Нас пригласили на прием во французское консульство в пятницу вечером. Там будет весь цвет французской колонии Нью-Йорка. Потом сходим потанцевать в какой-нибудь клуб. Переночуешь у нас.

— Спасибо за приглашение, но в этот уик-энд у меня полно работы. Как-нибудь в другой раз, обещаю. А у тебя все нормально?

— Валюсь с ног. Эти поездки на электричке три раза в неделю меня убивают. Ксавье повезло: ты сделала ему такое расписание, что он занят только два раза в неделю. Жаль, что ты больше не заведуешь учебной частью. Черт возьми, уже без двадцати пяти три, я опаздываю. Может, проводишь меня немного?

Забежав в свой кабинет, Ямайка схватила на ходу сумку и кожаную куртку с воротником из искусственного меха. Они спустились по лестнице и пошли по направлению к Центральной площади. Ямайка спросила:

— Как ты думаешь, два любящих человека должны всё рассказывать друг другу?

— Как сказать… — Джейн подумала о Винсенте и Торбене. — Вообще-то, я думаю, что нет. В идеале доверие исключает даже ревность. Но почему тебя это интересует? Ты что-то скрываешь от Ксавье?

— Нет. Это он рассказывает мне все, что приходит ему в голову. Даже когда мне не хочется об этом знать. Он находит меня чересчур стыдливой и считает, что это результат моего воспитания. Идем, к примеру, по Бродвею, а перед нами — девушка. И он начинает комментировать ее прелести, описывая все, чем бы он с ней занялся. Он хочет, чтобы меня это возбуждало, чтобы я слушала все, что ему хочется сказать в данный момент. У меня от этого волосы дыбом встают. Ты считаешь, что я не права?

— Нет, конечно, я так не считаю!

— А теперь у него появилась навязчивая идея заняться любовью втроем. Только об этом и говорит. Лично меня она не привлекает. Видеть, как Ксавье совокупляется с другой женщиной, — это ужасно.

— Я тебя понимаю. А у него уже есть на примете другая женщина?

— Пока нет. Он выбирает. А что, тебе это интересно?

— Мне? Да ты с ума сошла!

— Я пошутила. Жаль: к тебе я, наверное, не ревновала бы. Во всяком случае, если он не изменится, не думаю, что я еще долго выдержу. Ксавье говорит, что отношения, при которых нужно сдерживать свои желания, не могут продолжаться.

— Мне кажется, что это ребячество.

— Если бы ты только могла ему об этом сказать! Мне нужно бежать, иначе я опоздаю на электричку. Ксавье не любит, когда я опаздываю. Чао, Джейн!

Она побежала на вокзал. Джейн вернулась обратно. Она оставила свой велосипед перед зданием факультета. Ямайка тоже выглядела устало, как и все в конце учебного года, но было и что-то другое: исчез ее юношеский задор. Из-за работы или из-за Дюпортуа? Джейн остановилась, чтобы забрать свою почту. Она совершенно не нервничала, открывая почтовый ящик: правильно все-таки сделала, что подала жалобу.

Вечером позвонила Эллисон, чтобы сообщить новость: она беременна. У нее будут близнецы.

— Четыре с половиной месяца! Ты могла бы сказать об этом и раньше!

— Извини. Мне хотелось сначала сделать анализы. Джереми — почти пять, и он будет счастлив иметь двух сестричек. Но ведет он себя по-разному. Утром попросил разрешения потрогать малышек в моем животе, а потом вдруг с очаровательной улыбкой спрашивает, можно ли ему раздавить мой живот. Я начала читать книги по психологии. Мне совсем не хочется его травмировать. Все-таки грустно быть единственным ребенком.

— Эрик всегда это говорил. Он хотел, чтобы у нас было, по крайней мере, двое детей.

Наступило молчание. Джейн знала, о чем думает Эллисон: пока Джейн будет вспоминать об Эрике, она не исцелится.

— Ну и когда ты собираешься нас навестить? — спросила Эллисон. — Твой крестник требует тетушку Джейн.

Трое детей… Где-то в мире нормально продолжали жить люди. Дюпортуа расстанется с Ямайкой и начнет плакаться. Эллисон была права, говоря, что отношения складываются благодаря терпению и выдержке. Надо научиться подавлять в себе мимолетные желания, грубость, мелкие прихоти. Простые и прочные отношения, как у Эллисон и Джона, достигались ценой неустанной бдительности. Для Дюпортуа это казалось чем-то обыденным. Но обыденность, наверное, и была тем равновесием, которого сложнее всего добиться.

На следующий день, входя в здание факультета, Джейн вновь подумала о предложении Эллисон. С тех пор как Эллисон с Джоном переехали в Сиэтл и стали работать там адвокатами, она еще у них не была и не видела, как они устроились. Дважды она встречалась в Нью-Йорке со своей сестрой, у которой родился второй ребенок. А вот родителей ни разу не навестила после развода. Они любили ее и страшно переживали, когда узнали, что на нее напали. С каждым годом родители старели. Теперь она жила от них в пяти часах езды на поезде. Если в будущем у нее будет работа в другом конце Штатов, то навещать их станет еще сложнее.

Связь с семьей и с друзьями ослабевала по мере того, как встречи с ними становились реже. Любые отношения, а не только любовные, требовали времени и усилий. Вот что восхищало ее в Лине и ее друзьях: время, которое они посвящали друг другу. Они создали общину, понимая, что являются меньшинством и что в обществе, полном предрассудков, они нужны друг другу. В Девэйне же ни у кого не было времени. Экономили каждую минуту, подобно скряге, любующемуся своими золотыми монетами. К чему запасаться всем этим временем? Зачем проводить всю жизнь в кабинете, зарывшись в книгах, отгородившись от мира людей, с твердой уверенностью, что времени ни на что не хватит?

Пока она открывала почтовый ящик, ее вдруг осенило. «Не удерживай». «Не охраняй». Внезапно ей стало ясно, к чему относились эти глаголы: ко времени. Отдавать свое время означало не жалеть себя. Человек живет во времени. Вот, оказывается, в чем ее проблема: она всегда боялась потерять время. Наконец-то она поняла, как исправить положение, как избавиться от своих ошибок. Для начала она навестит в эти выходные родителей, а в следующие — сестру. Потом купит билет на самолет и, как только закончатся занятия, полетит к Джону с Эллисон. Вместе с почтой, которую она доставала из ящика, показался маленький листик и упал на пол. Белый листок в линейку, сложенный вчетверо и вырванный из общей тетради с пружинкой. Она побледнела, не ожидая так рано снова получить анонимное письмо, и это совсем не вязалось с предположениями инспектора. Джейн подняла бумажку и неловко, так как в левой руке держала почту, а в правой — ключи, развернула ее. Пальцы у нее дрожали.