Книга Стая - Франк Шетцинг

— Конечно. В силу известных обстоятельств времени у нас немерено.

— Разузнай, пожалуйста, что в последние недели писалось в газетах об аварии на «Королеве барьеров»? Или в интернете? И что было по телевизору?

— Сделаю, конечно. А для чего?

— Просто так.

— Просто так ничего не бывает.

— Потому что мне кажется, что никаких сообщений вообще не было.

— Хм.

— По крайней мере, я не могу припомнить. А ты?

Шумейкер запрокинул голову и сощурился на солнце.

— Только какие-то смутные известия о кораблекрушениях в Азии. Я перестал читать с тех пор, как мы тут всего этого нахлебались. Но ты прав. Если подумать, сообщений обо всех этих бедствиях было мало.

Эневек мрачно смотрел в сторону гидроплана.

— Ладно, — сказал он. — Идёмте.

Когда машина поднялась в воздух, Эневек сказал Дэнни:

— Ваша задача — воткнуть зонд в жировой слой кита. Этот жировой слой по-научному называется ворвань. Он нечувствителен к боли. Мы годами мучились, не зная, как закрепить на китах передатчик. Недавно один биолог из Киля придумал снабдить арбалет специальной стрелой, на древке которой закреплён передатчик и измеритель. Остриё вонзается в жир, и кит гуляет с прибором, даже не замечая его.

Дэнни взглянул на него.

— А у кита спросили, действительно ли ему не больно? Откуда вам знать, что остриё не пройдёт глубже жирового слоя?

— Мы опробовали оружие на свином сале. Пока не узнали в точности, насколько глубоко проникает стрела.

— Смотри-ка, — удивился Дэнни, подняв брови выше очков. — Биологи!

Гидроплан залёг на крыло. Внизу засверкала лагуна.

— Нам надо наблюдать за китом продолжительное время. Зонд записывает частоту сердцебиения, температуру тела и окружающей среды, глубину, скорость движения и ещё много чего. Самое трудное — оснастить кита камерой.

— А почему и камеру не выпулить из арбалета? — спросил Дэнни. — Запросто.

— Потому что никогда не знаешь, как она встанет. Кроме того, нам интересно видеть самого кита, а это возможно только со стороны.

— Поэтому сейчас мы запустим URA, — сказала Делавэр. — Это робот нового поколения из Японии.

Эневек весело усмехнулся. Делавэр высказалась таким тоном, будто лично изобрела этот робот. Дэнни огляделся.

— Я не вижу никакого робота.

— А его здесь и нет.

Гидроплан достиг открытого моря и летел низко над волнами. Обычно у острова Ванкувер было много мелких судов, катеров, больших надувных лодок с моторами, каяков, но сейчас даже самые отчаянные не отваживались выходить в море. Вдали проходили лишь крупные грузовые суда и паромы, которым киты ничего не могли сделать. И поверхность воды была пустынна, если не считать одного неуклюжего судна.

— Робот находится вон на том буксире, — сказал Эневек. — Это «Гудок». Если нам удастся найти кита, то для буксира настанет звёздный час.

Джон Форд стоял на корме «Гудка», приставив ладонь козырьком. Он видел, как приближается гидроплан.

Форд вызвал Эневека по рации на защищённой от прослушивания частоте — некоторые частоты были закодированы и использовались только в военных или в научных целях.

— Леон? Всё в порядке?

— Я слышу тебя, Джон. Где ты их видел в последний раз?

— К северо-западу. Метрах в двухстах от нас. Там их штук восемь-десять. Двух мы опознали. Один участвовал в нападении на «Леди Уэксхем», второй на прошлой неделе потопил рыболовный траулер в районе Уклюлета.

— Они не пытались на вас напасть?

— Нет, мы для них великоваты.

— А между собой? Как они ведут себя между собой?

— Мирно.

— Наверно, все из одной банды, но мы должны сосредоточиться на тех, что вы опознали.

«Гудок» — спасательный буксир из Ванкувера длиной 63 метра и шириной почти 15 — был одним из самых сильных буксиров с тягой 160 тонн. Прыжок горбача вызвал бы у такого судна разве что лёгкое покачивание. Тем не менее, Форд чувствовал себя неуютно. Поначалу киты набрасывались на всё, что плавает, но теперь они, кажется, уже научились оценивать свои силы. Буксир они не стали бы атаковать. Но именно это и внушало Форду наибольшую тревогу. Спонтанное бешенство не согласовывалось с этой растущей способностью соображать. Он предполагал, что за поведением млекопитающих стоит некий разум, и спрашивал себя, как этот разум будет реагировать на робота.

Форд связался по рации с рубкой.

— Начнём, — сказал он.

Над ними кружил гидроплан.

Успеют ли они выявить истину, с тревогой думал Форд. Он знал, что всё громче поднимают голос профсоюзы моряков, рыбаков и сами пароходства, которые не устраивал мягкий курс научных комиссий и советов. Они требовали применения военной силы — мол, несколько убитых китов сразу внушат остальным тварям, что нападать на людей — плохая идея. Это требование было столь же наивно, сколь и опасно, поскольку падало на удобренную почву. Морские млекопитающие всё больше утрачивали кредит, которого с таким трудом добивались защитники животных. Кризисный штаб пока ещё отбивался от этих требований возражением, что насилие ничего не даст и что надо сначала хотя бы выяснить причину изменения поведения животных, чтобы целиться не в симптомы болезни, а в её возбудителя. Форд не знал, к какому решению придёт правительство, но рыбаки и нелегальные китобои уже были на грани самоуправства. Тем более что в рядах спорящих не было единства. Идеальная питательная среда для самовольных действий.

Война на море.

Форд глянул на корму, где стоял робот.

Ему было интересно узнать, на что способен этот URA, который совсем недавно разработали японцы. Они утверждали, что прибор предназначен для изучения, а не для охоты на китов. Западные защитники природы принимали эти заверения с большим скепсисом. Цилиндрическое сооружение трёхметровой длины, густо утыканное измерительными инструментами и высокочувствительными камерами, казалось им адской машиной для разведки китов в предчувствии окончания международного моратория на добычу от 1986 года. После того, как URA успешно обнаружил горбачей вблизи японских островов Керама и довольно долго следовал за ними, этот робот имел успех и на международном симпозиуме по морским млекопитающим в Ванкувере. Но недоверие оставалось. Не было тайной, что Япония покупает поддержку бедных стран с целью прекратить мораторий. Японское правительство оправдывало конспиративный закулисный торг как «дипломатию» — и те же люди из правительства щедро субсидировали Токийский университет, разработавший этого робота.

— Может, хоть сегодня ты сделаешь что-то толковое, — тихо сказал Форд, глядя на робота. — Спасай своё доброе имя.