Книга Шапка Мономаха - Алла Дымовская

– Теперь быстро. Открывай ворота. И назад, в дом. И все время будь подле Ларочки. А как явится Василицкий или кто-нибудь от него и скажет, что надо ехать, ты хватай ее в охапку и вперед. И не слушай возражений. Помни, ты мне обещал.

– Я помню. Что бы ни случилось… И еще: никому не верить и не отпускать Лару от себя.

– Умница. А сейчас за дело. – И Ермолов не мешкая рванул на себя боковую дверь, ведущую к машинам.

В гараже он не стал зажигать свет – что ему нужно, он предусмотрительно углядел заранее днем. Необходимый ему бронированный джип с навигационными системами и пуленепробиваемыми колесами на шипах, гигантская черная махина, стоял в первом ряду с краю. Ключи зажигания висели рядом, на панели под стеклом. Ермолов саданул прикладом автомата по витрине. Осколки брызнули в стороны, Ермолов отсчитал третий слева и сверху брелок.

Гаражные ворота уже стояли открытыми настежь, а в доме происходило движение, в нижних этажах то тут, то там вспыхивали электрические огни.

– Беги назад, беги, не стой! Пристрелят! – закричал Ермолов помощнику, приоткрыв водительскую дверь. После захлопнул ее, намертво заблокировал и дал полный газ.

Через заснеженные клумбы, играючи повалив встречную небольшую елку, огромная танкообразная махина устремилась к внешним воротам. Охрана с передатчиками в ушах выскочила следом из всех встречных помещений, стреляла по колесам, да где там! А ворота, добротные, чугунные с завитушками, Ермолов снес с петель, и даже ни одна фара на фантастическом монстре, чуде баварского автомобилестроения, не треснула. Хотя по крыше загромыхало страшно. Бензина, залитого в ревущее чудище, не могло хватить Ермолову надолго. Но и ехал он недалеко. Один автомат, одна обойма в запасе, жить можно! Он далеко оторвался от преследователей. Успел загнать джип во двор Витиной дачи и запереть за собой. Но больше для порядку – от легких ворот и этнических плетней вокруг было мало толку. Ермолов устроился в доме на втором этаже, выдрав предварительно из машины громкоговоритель, после разбил скошенное оконце и многозначительно выставил в него дуло своего автомата. И стал ждать.

Умереть он был готов в любой момент, если почувствует движение в доме или, к примеру, нервный газ. Курок он, запертый в узкой, чердачной комнатушке наедине с альгвасиловским телескопом, успеет спустить, пусть и не мечтают. Покончить с собой Ермолов смог бы и в дороге, и в гараже, но хотел он сперва гарантий для Ларочки. Пусть только вывезут ее и Витю к самолету, а там его помощник уже знает, что нужно сделать. И прежде всего запросить по радио семиградцев. А уж оттуда хоть на край света. А Ермолов застрелится потом все равно, чтоб у генерала не возникло соблазна, – плевать он хотел на принципы и свое честное слово.

Просидел он в мансарде до утра, пререкаясь с Василицким через громкоговоритель. И даже пригрозил пристрелить генерала прямо у высокохудожественного плетня, если тот не уберется прочь и не перестанет морочить голову переговорами. Ермолов дал сроку до девяти часов, а если не получит к этому времени сообщения от Ларочки и Вити, что условие исполнено, то ждать ему уже будет нечего. И приговор над собой он осуществит без колебаний. Все равно у Ларочки останется шанс. Не такой человек Василицкий, чтобы отыгрываться за неудачу на его ребенке. Дочь его, конечно, в этом случае уже не сможет покинуть страну. Зато рядом все-таки будет ее мать и Витя. И если даже дочь погибнет в катаклизме, то не от его руки.

А за полчаса до рокового предела Ермолов с удивлением обнаружил, что кто-то очень медленно открывает дачную калитку. И в нее, с нелепо поднятыми вверх руками, входят двое. На зрение Ермолов никогда не жаловался и узнал в одном из них Андрея Николаевича, смешного человека, однако теперь не в рясе, а одетого, как и подобает мирянину. С ним шел рядом, боязливо озираясь, незнакомый толстячок, абсолютно безвредный на вид и с благолепным выражением лица. Ермолов включил громкую связь.

– Стоять на месте. Дальше не двигаться. Иначе – пеняйте на себя, – предупредил он, хотя вовсе не собирался палить по Андрею Николаевичу. На самом деле у Ермолова и в мыслях не было кого-то убивать, кроме себя самого. Даже предателя-генерала. Но испуг иногда дело полезное.

– Владимир Владимирович, это я, Базанов! – крикнул ему в полный голос Андрей Николаевич и пояснил, указав на своего сопровождающего: – А это Лавр Галактионович, он хороший, вы его не бойтесь! Он паломников возит по святым местам.

Представление прозвучало столь несуразно, что в иной ситуации Ермолов бы рассмеялся. Но свое дело, обращение к нему Андрея Николаевича совершило, и Ермолов несколько расслабился.

– Поднимайтесь ко мне, раз уж пришли. Оба. Только карманы выверните, чтоб я видел, – приказал он незваным пришельцам. Ишь ты, генерал подослал к нему именно тех людей, которые как раз меньше всего могут повлиять на ситуацию. С ума он спятил от отчаяния, что ли? Впрочем, это хороший знак.

Базанов и Лавр Галактионович поднялись в мансарду. Им открыли, и они вошли в узкую, как школьный пенал, комнатушку, где троим уже было явно тесно. У раскрытого окна стоял Ермолов, и в руках у него был автомат.

– Владимир Владимирович, не стреляйте, пожалуйста, – попросил его Базанов.

– Что вы такое говорите, Андрей Николаевич, это совсем не против вас, это для меня, – кивнул Ермолов на автомат. – У меня и намерения подобного не было. А вы с чем пожаловали?

– Мы и сами не знаем, – сознался ему Базанов. – Только генерал Василицкий попросил приехать, и не мог же я вас бросить одного. – И сбивчиво, через пень колоду, стал объяснять он далее: – А это мой друг, Лавр. Он разгадал письмо, уж вы его простите. Он мечтал все увидеть вас вблизи и постоять рядом. Вот я его и взял, может, пригодится.

– Ну, здравствуйте, Лавр, – криво улыбнулся Ермолов, однако протянул Придыхайло руку.

– Здравствуйте, господин президент Российской Федерации, – отчеканил полоумный от счастья Придыхайло, хотя и совсем не к месту.

– Да, я пока еще президент, но, видит Бог, ненадолго, – грустно ответил ему Ермолов.

– Пожалуйста, не стреляйтесь, мы об этом и пришли просить, – робко заикнулся о цели их визита Андрей Николаевич. – Глупо, конечно, но иначе мы не могли.

– Не стреляться, говорите?.. А что делать? Вернуться к генералу в стальные объятия? И что будет дальше – ведь вы же знаете не хуже меня.

– Знаю, но покончить с собой – это же не выход, – возразил Базанов.

– А где выход? Вы его видите? – спросил в свою очередь Ермолов, будто в самом деле ожидал от Андрея Николаевича немедленного разрешения своих бед.

– Не знаю. В безвыходных ситуациях, наверное, нет выхода. Но не стреляйтесь все равно. Душу свою погубите – и просто так, без всякой пользы.

– Не вы ли мне говорили, что вам польза на крови не нужна? И нельзя оценить, что больше – одна жизнь или миллион? – упрекнул его Ермолов. Разговор стал казаться ему теперь совершенно ненужным.

– Лавр, ты ж человек, по церковным книгам образованный, скажи что-нибудь, – подтолкнул локтем Андрей Николаевич упорно молчавшего приятеля. И не найдя помощи, заговорил вдруг, словно на него накатило вдохновение: – Послушайте, я правда не знаю, что вам делать и на что решиться. Я человек маленький, но все же человек, и как человек понимаю одно. Иногда бывает в жизни… Природа, или Бог, или дьявол, или они вместе устраивают так, что куда ни кинь, везде клин. Это только в формальной логике бывает однозначное решение – «да» или «нет». А в действительности по-другому получается.