Книга Белая рабыня - Михаил Попов

— Это очень огорчительно, — констатировал глава магистратуры.

— Я тоже, как вы понимаете, не рад такому развитию событий, — не моргнув глазом, сказал дон Мануэль.

— Несмотря на то что мы ни в чем не виноваты, меня ждет нелегкий разговор с представителями от населения, — печально сказал дон Отранто, — каждый день осады — это ведь новые убытки.

— Рано или поздно нам придется выйти из крепости, — прогудел командор Бакеро.

— Но мы выберем для этого наиболее удобный момент, — заверил его дон Мануэль, — уже сейчас отлично видно, что в лагере корсаров неспокойно. Я не исключаю возможности бунта. И тогда мы справимся с ними голыми руками.

— Да, — подтвердил командор, — корсары хорошо воюют, когда дела идут хорошо и, главное, когда все происходит быстро. Затяжные войны не для них.

— Меня беспокоит то, что они так и не предприняли с самого первого дня ни одного решительного действия, — удивленно сказал дон Отранто. — Трудно поверить, что они прибыли в такую даль только для того, чтобы полюбоваться на наши неприступные стены.

— Этот Фаренгейт — старый и опытный волк, он играет только при верных шансах, — сказал Бакеро.

— Мой дядя спутал им все планы, — усмехнулся дон Мануэль. — Теперь, что бы они ни предприняли, сражаться им придется одной рукой. Но, клянусь ключами святого Петра, мы сильно просчитаемся, если будем смотреть на его появление в тылу англичан как на абсолютное благо.

Оба пожилых сеньора удивленно посмотрели на своего молодого начальника. Тот не спешил с пояснениями. Наконец дон Отранто не выдержал:

— Если вы захотите, дон Мануэль, вы введете нас в курс ваших сомнений, воля ваша, но поверьте, что, на наш взгляд, последнее замечание прозвучало странно.

После военного совета дон Мануэль поднялся на третий этаж дворца в покои, занимаемые возлюбленной пленницей. Он не слишком обольщался ее внезапным согласием выйти за него замуж, так как понимал, что за этим кроется какой-то расчет, и собирался в затеваемой белокурой красавицей игре переиграть ее. Он ожидал, что после того, как соглашение о будущем браке состоялось и их можно было считать помолвленными, Элен попросит о смягчении режима или о других вещах, которые свидетельствовали бы, что она строит планы побега. Но ничего подобного не произошло. Элен вела себя крайне покладисто и спокойно. Разумеется, не выказывала радости по поводу приближающегося события, не скрывала от своего жениха, что она его не любит. Но все это без истерик, без обмороков. Условие она поставила одно — в день свадьбы дон Мануэль должен был выпустить Энтони на свободу. Если бы не присутствие поблизости дона Диего с армией, молодой алькальд легко бы это условие выполнил. Тот факт, что Элен стала его законной женой, лишил бы миссию сэра Фаренгейта всякого смысла, и корсары, удовлетворившись несколькими сотнями тысяч песо, отправились бы восвояси. Да и сам Энтони был бы раздавлен фактом добровольного замужества своей возлюбленной и бушевать бы, скорее всего, не стал. Пусть бы и остался вечным врагом, на это, в конце концов, можно было бы наплевать. Отношения дона Мануэля с родственниками, как легко видеть, часто складывались непросто.

Но наличие в пяти милях от стен Санта-Каталаны пылающего мстительным чувством дяди все кардинально меняло. Нельзя было избавиться от корсаров простой выдачей Энтони и женитьбой на Элен. И сама эта выдача теряла смысл. Разумнее было держать его в подвале — он мог стать в некий момент козырной картой в разворачивающейся игре. Кроме того, и венчание с Элен тоже ничего не решало. Если и можно было надеяться, что обряд, который свершит над ним и Элен настоятель местного собора, протестант Фаренгейт скорей всего признает, то можно было не сомневаться, что католик дон Диего де Амонтильядо на тот же обряд наплюет и, не задумываясь, убьет племянника, чтобы завладеть его вдовой.

Таким образом, повезет не тому, кто первый женится на Элен, а тому, кто первый победит корсаров.

Голова у дона Мануэля шла кругом; он хотел жениться на Элен, но чувствовал, что не может заплатить требуемую цену — выпустить ее брата.

Чтобы побудить сэра Фаренгейта к активным действиям и заставить его пойти на губительный для его армии штурм, он направил к нему Тилби. Ей он продемонстрировал специально измордованного по этому случаю Энтони и сделал так, чтобы служанка увидела, как Элен примеряет по его просьбе платье. Расчет был не слишком хитер — старик узнает, что он на грани того, чтобы лишиться сына и — в известной степени — потерять дочь, его старческое сердце не выдержит, он поведет свою армию в неподготовленную атаку, и она поляжет на укреплениях Санта-Каталаны. Тогда люди дона Мануэля перейдут в контратаку, и сам алькальд на белом коне ворвется в лагерь корсаров, неся им смерть и разрушение. Тут уж никто не сможет спорить — кого считать победителем и хозяином острова.

Подходя к комнатам Элен, он услышал звуки пианолы. Сразу после того, как состоялась помолвка, у его невесты появилась странная тяга к музицированию. Дон Мануэль каприз этот удовлетворил, но так и не смог решить, нравится ему этот поворот в настроении возлюбленной или нет. Но тот факт, что она музыкально образованна, был ему приятен. В известном смысле он уже смотрел на нее как на свое имущество.

Каждый вечер на правах жениха, а не тюремщика он теперь приходил к ней и просиживал в кресле по часу и более, слушая, как она наигрывает грустные итальянские мелодии. Как правило, на этих концертах присутствовала и Аранта. Дона Мануэля теперь не раздражала роль конфидентки, которую его сестра играла при его невесте. Более того, ему нравилось, что его семейная ситуация приобретает идиллические черты.

Старый дон Франсиско, когда ему сообщили о намечающемся торжестве, был потрясен, собирался даже что-то выяснить у своей гостьи-пленницы, будучи уверен, что она могла дать согласие его сыну только под давлением. Но потом обострение болезни заставило его отнестись к такому повороту событий философски. Ибо чего только не случается в отношениях между мужчиной и женщиной.

— А где Аранта? — спросил дон Мануэль, когда Элен на мгновение прервала свое музицирование.

— Она пошла на рынок купить мне кое-какие притирания.

— Разве в доме нет слуг?

— Я не доверяю никому, кроме Аранты.

— То есть — и мне? — улыбнулся дон Мануэль.

— Вам доверяю меньше всего.

— Вот как?

— И не воображайте, что вам удастся меня обмануть. Сначала я увижу Энтони в ста шагах от городской стены, а потом уж вы поведете меня под венец.

— Все будет так, как вы говорите.

— Посмотрим.

Они помолчали.

— Поиграйте мне еще, — попросил дон Мануэль.

Элен положила руки на инструмент, но вдруг раздумала играть.

— Мы уже четыре дня помолвлены, дон Мануэль.

— Да, четыре.

— Судя по вашим словам, вы просто сгорали от страсти ко мне.